Эй, толстый! Пятый сезон. 60 серия
Теперь Оксана высматривала любую возможность обзавестись мобильным телефоном. Ведь не случайно толстый мальчик, ее вечная сияющая любовь, достучался к ней из инобытия. А это, наверное, будет потруднее, чем всего-то достать сраную мобилу. При наличии денег.
«Может, я гоню? – предполагала Оксана. – Может, мне достаточно просто попросить? Но вдруг спросить – значит, показать, что я знаю больше, чем следует? И что тогда со мной будет?»
Одним из вариантов было воровство. Моральных терзаний Оксана не испытывала. В конце концов, в юности она вполне удачно сперла без малого миллион. На эскалаторах торговых центров она видела массу возможностей украсть, похитить, спиздить. Однажды на эскалаторе перед Оксаной стояла самонадеянная молодая дура в тугих джинсах. Плоский телефон лежал в заднем кармане. Он почти вывалился наружу – выталкиваемый пышными ягодицами жопастой дурищи. Оксана едва удержалась. Ей казалось, что она вполне бы могла вот так аккуратно прихватить телефон, забросить себе его в карман. И кто что подумает на роскошно одетую мадам средних лет? Подобные возможности подворачивались, но использовать эти сомнительные шансы непризнанная дочь олигарха так и не решилась.
Однажды Оксана коротала бессмысленное время на фудкорте. Охранники всегда занимали соседний столик. Потому что никакого панибратства. Кто они, и кто Оксана? Наемные жлобы и императрица. А если посмотреть правде в глаза, то охранники и пленница. Еще, чего доброго, дружба наладится. Дружить с ними Оксана ни в коем случае не хотела.
В тот день на фудкорте было столпотворение. Свободных столиков было мало. Оксана со своим кофе и круассаном села за ближайший свободный. Махнула жлобам рукой: подите прочь! Те ушли куда-то к «Макдональдсу», купили там какой-то высококалорийной жрачки и сели достаточно далеко.
– Привет, красавица, – оказался возле Оксаны смуглый человек с хитрым лицом и золотым зубом. – Айфон купишь? Недорого отдам.
Незнакомец запустил руку под куртку и достал аппарат с плоским экраном, с корпусом цвета свежей спермы.
– Да, – прошептала Оксана.
Незнакомец, похоже, и сам не ожидал такой сговорчивости.
– Двадцать тысяч, красавица. Все новое, все работает.
– Есть только одиннадцать, – пролепетела Оксана.
– Ты что, «десятка» же! Не работает! Летает!
– Одиннадцать, – сказала Оксана.
Человек хотел что-то сказать, но уже надвигалась на него охрана, подхватила под руки, стала выводить.
– Эй, мужики! Вы чего? – трепыхался сомнительный тип.
Оксана презрительно опустила веки, а потом устроила охранникам садистскую выволочку про то, что они только жрать горазды, и что она пожалуется Гавриилу Глебовичу. Жлобы сделались угрюмы, просили прощения. А Оксана была в отчаянии. Когда еще в следующий раз подвернется такая возможность?
Новый шанс подвернулся на этой же неделе. К Оксане привезли проститута. Все было, как обычно. Оксана для проформы пощупала его мускулы, отправила его в душ, встретила его в халатике, организовала интимный полумрак, на CD-проигрывателе поставила диск Romantic collection. Провела в спальню. Хер у проститута был полувялый. Эта позорная макаронина (ни разу не нефритовый стержень) едва преодолела жемчужные врата, как тут же сдулась.
– Пшел вон, – сказала Оксана, выталкивая его.
– Я… подождите… сейчас… секундочку…
Принялся бесстыдно дрочить.
– Просто поймите, – оправдывался этот позорник. – Много заказов сегодня. Я сейчас виагры… Все будет.
Оксана уже хотела послать его куда подальше. Вытолкать в шею! Да! И денег не платить! И подсрачник в дорогу! Это она организовать вполне могла.
Но что-то Оксану остановило. Какая-то мысль. Вот она: «У него, получается, много заказов. А как он их принимает? У него наверняка есть телефон!»
К тому же, посмотрим правде в глаза, секса Оксане сейчас не хотелось. Что-то изменилось у нее внутри, что-то там росло, набиралось сил. И вдруг этот бессмысленный проститутский хер нарушит покой плода, убьет его?
– У тебя есть телефон? – спросила она проститута.
Тот самодовольно ухмыльнулся. Неужели подумал, позорник, что понравился ей? Ох, мужики!
– Конечно, есть, но дать его вам не могу, – заговорил он. – Потому что я с агентством работаю, и там не одобрят, если я с клиентами напрямую...
– Да срать я хотела на твой блядский номер, – сказала Оксана. – Сам аппарат у тебя есть? Ну, смартфон?
– Э, конечно, есть, – сказал проститут.
«Ну, вот и отлично, – подумала Оксана. – Сейчас я этот телефон у него просто куплю. Если жадничать будет, мол, одиннадцать мало, дам какую-нибудь цацку из драгоценностей. Пусть подавится».
– Дай его сюда, – приказала Оксана.
– Э… не могу, – смутился проститут.
– Это еще почему? – удивилась непризнанная дочь.
– Так нельзя к вам с телефоном, – ошеломил признанием этот импотент. – У меня охрана ваша его отобрала, в ящичек положила.
Оксана замерла, не в силах осознать этого цинизма.
– Это многие клиенты делают, – откровенничал проститут. – Боятся, чтобы интим-фото потом не всплыли. Так что я без вопросов оставляю. А некоторые потом на выходе проверяют папку «Галерея». Вы же не думаете, что я вас… хи-хи… фоткал?
– Пшел вон, – сказала Оксана. – Деньги возьми, но больше по этому адресу не приезжай.
– Да-да, конечно! До свидания! То есть… Ну, да…
– Сдрисни, – бросила Оксана, ныряя в болото отчаяния.
«Значит, верны были все предположения, – думала она. – Я нахожусь в цифровой изоляции. У тех, кто приходит ко мне, отбирают телефоны. Хотя… Может, только у проститутов? Чтобы те не фоткали? Может, и так. Но от этого не легче».
Когда проститут ушел, Оксана вырвала из стереосистемы диск Romantic Collection, зацарапала его пилкой для ногтей, стала топтать, потом ломать, а он не ломался. Сука блядская.
Покончив со слащавым сборником, Оксана стала истреблять остальные компакт-диски.
***
На следующий день охрана повезла Оксану в магазин, где продавались компакт-диски.
– Вам что-нибудь подсказать? – метнулось к Оксане неизбежное магазинное зло – продавец-менеджер, слащавый прилизанный мальчик. – Что-нибудь ищете?
Что искала непризнанная дочь олигарха? Трудно сказать. Что-то искала. Надо было набрать новой музыки. Старую-то она уничтожила. Почти всю.
Оксана забегала взглядом по магазину. Среди полок бродили сутулые старики – кто-то лысый, кто-то с седым конским хвостом. Непризнанная дочь догадывалась, что молодежь компакт-диски не слушает. Ее тут не было вообще, молодежи.
Один из дедов у полки с винилом странно смотрел на Оксану. Он словно застыл, этот старик. «Может, его парализовало? – подумала Оксана. – Сейчас он обделается и упадет. Вызовут «скорую». Везет же мне».
Этот приклеившийся к Оксане взглядом старый хрыч был, пожалуй, самым жалким. Его пиджак был не то, что истрепанным, и даже не сальным – он словно пропитался салом, казалось, мог испачкать всех, находящихся рядом. Слипшиеся пегие патлы грязных волос свисали пообок большой и круглой плеши. Если бы такая встреча вообще могла случиться, Оксана могла бы поклясться, что перед ней…
– Оксана! – сказал Понос.
***
Тогда, в 1994 году, под колесами «мерседеса», Вова действительно умер. Он пролетел по туннелю, прилетел к сиянию. На какое-то мгновение Вове показалось, что он – сгусток энергии в виде шара. По туннелю, в сияние, его отправила неведомая сила под названием «дзюба» или «цзюба». Во всяком случае, именно это странное сочетание звуков словно бы ревели тысячи глоток. Оглушительно! И еще Вова откуда-то знал, что там, в сиянии, была Бельгия. Почему она? Непонятно. А путь в Бельгию преграждала фигура в желтом. «Дзюба» что-то сделала с шаром поносовой души, отчего тот на чудовищной скорости полетел в сияние. Но тут из света выскочил ослепительно желтый вратарь, оттолкнул шар, и Понос полетел обратно. Очнулся на грязном тротуаре, встать не мог. Тем же вечером ему диагностировали перелом обеих ног.
Было больно, скучно и горько. Досаждали менты, которые требовали описать автомобиль, который сбил Вову.
– Ну, это «мерседес» был, четырехсотый, – бубнил Вова.
– Не бывает «четырехсотых» мерседесов, дурака кусок! – бесились менты.
Около недели Вова провел в больнице. Еще три месяца – дома, в гипсе. Друзей у Вовы не было, случайные приятели заглядывали два или три раза – стрельнуть на выпивку. Но, увидев гипс, даже алкаши стремились исчезнуть прочь.
Вова пытался читать книги, но читалось плохо. Ему не давала покоя Оксанка – проклятие всей его жизни. Как она стала аферисткой? Как она посмела выдавать себя за девственницу? Первое время Вова бывшую одноклассницу ненавидел. А потом, день на десятый, Понос стал читать Кафку. Раньше он делал вид, что его читал, но сейчас все равно делать было нехуй. Кафка был мутен и уныл. Даже унылей Вовы Поноса. В голову в результате лезла всякая хуйня.
И вдруг Вову обожгла внезапная мысль.
«Это же кара была! – вдруг понял Вова. – Если Оксанке сектанты поклоняются, вдруг она действительно… ну, сверхъестественная? Это я думал, что она проститутка. А она… она… Она – святая, а я своим поганым языком оскорбил ее, опозорил, оклеветал! За это и поплатился!»
С тех пор мысль найти Оксану стала Вовиной идеей-фикс. Найти. Вымолить прощение. Если потребуется, Вова снова перед ней обосрется.
«Я – несчастное мудило, как вечный жид, – понимал Вова. – Тот накосячил и скитался целую вечность, и до сих пор, наверное, скитается. И понос следует за ним».
Такие познания у Вовы были потому, что до Кафки он прочитал всю эпопею Эжена Сю «Агасфер». В ней вечного жида действительно сопровождал массовый людской понос – эпидемии холеры.
«А что же со мной-то будет?» – терзался Вова.
Даже после того, как Вова встал на ноги – сначала с костылями, потом с палочкой – покаянные мысли сопровождали его. И даже стали еще навязчивее. Вова понял, что ему просто необходимо найти Оксану, извиниться перед ней, обосраться в знак раскаяния. Но Оксана исчезла! Ее не было дома, зато на Вову кричала ее жуткая мать, у которой вываливался глаз. Вова насрал ей под дверь, набрал говно в ладони, постучался в дверь головой.
– Вот, передайте Оксане! – жалобно сказал Вова страшной матери, когда та снова открыла дверь.
Его били, кажется, всем подъездом. Потом каким-то образом Вова оказался в дурдоме – в первый раз. А было много, много этих разов! Вова объяснял психиатрам свою вину. Те равнодушно кивали, прописывали таблетки и уколы. От иголок Вове становилось больно, разламывалось тело и странные вещи происходили в голове. А таблетки просто лишали Вову мыслей. Но те все равно возвращались. И всё про Оксану.
Потом он стал предпринимать экспедиции к кинотеатру «Таджикистан». Хотя Оксаны там не было, но, может быть, она появится там еще раз?
Попытки найти следы секты тоже не принесли никакого результата. Интернета в те времена не было. А все публикации о секте заканчивались осень 1993 года. Все. Потом пропало и «Троесестрие». И Оксана.
Это переполняло Вову отчаянием.
К своим сорока четырем годам Вова не имел никаких дел с женщинами. Впрочем, даже самые опустившиеся из них Вову Поноса опасались. На районе все знали, что он – ненормальный. К тому же безработный. Жил Вова на мамину и свою пенсию. Много дрочил, ненавидел мать, которая превратилась в совершенно стервозную старуху. Она считала Вову своим проклятием.
– Я сдохну, а следом и ты, – каркала она.
А Вове и возразить-то было нечего.
Собственно, помимо дрочева у Поноса была еще одна радость. С пенсией он мухлевал, отдавал матушке не всё, утаивал по тысяче-полторы. И раз в три месяца отправлялся за винилом.
И во время очередной своей поездки прямо в магазине увидел Оксану.
Продолжение следует...