Это была странная троица, шедшая по улице⁠⁠

Ветер перемен. Часть 3

Анна, сидевшая в одиночестве в ординаторской, помешивала ложкой чай. Из кружки поднимался пар, пахнувший смородиной и мятой, травяной сбор она привезла от матери, впрочем, как и остальные продукты: овощи, яйца, варенье, соленья.

Зарплату задерживали вот уже полгода, приходилось выкручиваться. Выручала рыба, которую ловил Николай, ягоды, которые они собирали летом и сдавали в заготконтору, кое-что продавали на рынке в Кургане, стыдливо отворачиваясь от покупателей, боясь, что встретят знакомых.

Спасала и запасливая Нюра, прикупившая в своё время сахар, мыло, спички, муку. Всю зиму она пекла хлеб и замораживала калачи в сенках, чтобы он не портился, сушила сухари, много сухарей, которые они ели вместо хлеба. В ход шло и домашнее повидло, и варенье, сушенные ягоды и яблоки. Вспомнили они и вкус парёнок и первой, нежной крапивы в супе.

Крутились, пытаясь сэкономить, Аня, например, сердилась на сына, если он в магазине, покупая сыпучие продукты, не использовал мешочки из дома, а он стеснялся этого и покупал. Так жили большинство людей, наблюдая, как пытается выжить вместе с ними разваленная страна.

Женщина сделала глоток, размышляя о том, как можно помочь коллеге, Лидочке, та находилась в худшем положении чем Вершинины и выживала лишь тем, что с горем пополам, занимая деньги, покупала у бабушек на рынке по пол-литра молока, разбавляла его наполовину водой из-под крана добавляла туда немного крупинок манки, этим и кормила своих детей. Сама она гордая, помощи никогда не попросит, да и не возьмёт, и Анна голову сломала, как ей помочь.

Да и собственные мысли не отпускали. Николай занялся перепродажами: закупал на складе в Москве запчасти к лодкам и мотоциклам и привозил на продажу в Курган. Мотался туда обратно, а Аня очень боялась за него, могли убить. Вон у коллеги так отца убили и забрали деньги, на которые он собирался закупать товар. Искали они его, искали, да только нашли труп, в лесу, через два года. Лампочка под потолком мигнула и погасла, сейчас так часто бывало, свет надолго выключали, но у них всё же больница как никак, главврач где-то добыл старенький генератор, на котором они пока и держались.

Да что там говорить, теперь это не больница, одно название, лекарств чуть-чуть, а остального: расходников, постельного белья, питания, посуды, горячей воды- ноль. Роженицы приезжали с полным списком, привозя с собой всё, от лекарств до пелёнок. А тем, у кого ничего не было, собирали всем миром, кто шприцем поделится, кто таблеткой какой, кто кружку подаст, ложку, тарелку, одним словом помогали друг другу как могли.

Одна беременная, молоденькая совсем, пешком в роддом пришла, не было денег даже на проезд на городском автобусе. Бедная девочка, студентка, скрывшая от родителей свою беременность. Очередная дурочка, поверившая городскому парню, который добившись своего, тут же её бросил. Как она плакала, убивалась, когда писала отказную на свою доченьку, ушла, а через несколько дней вернулась, да не одна, с родителями.

Со слезами на глазах смотрела из окна им Анна вслед, глядя на то, как бережно несёт огрубевшими, изработанными руками свою внучку молодой дед. Эти добрые воспоминания отогнали дурные мысли, согрели её лучше всякого чая.

-Ну и чего ты тут сидишь? – это Ляля, для своих, Ольга Александровна- для пациентов, врач, нарушила её покой.

-Беги скорее в приёмный покой, помнишь у нас Березина рожала, ну та, у которой муж птицефабрикой заведует? Роды ещё сложными были? Он, в благодарность нам курей привёз, представляешь, там уже всё распределили, по паре штучек на человека, так что беги скорее, свою долю забери, пока никто на неё не покусился.

Аня поблагодарила и вышла в коридор, кажется Бог услышал её молитвы и своих курей она отдаст Лиде, а их семья и на картошке проживёт, справится. Благим намерениям путь всегда открыт и делая доброе дело, знай, когда-нибудь оно вернется тебе сторицей.
После того, как в марте прозвучало известие о том, что в подъезде дома был убит известный журналист, Иван поверил в то, что он кое-что может, но по-прежнему избегал даже мысли о своём даре. Да некогда ему было особо, ибо появился у его Оли кавалер оказывающей ей знаки внимания.

Познакомились они случайно, в городе. Она, получив пенсию приехала в город пробежаться по магазинам, вернее на местный рынок, где можно было купить модные джинсы, косметику или футболки «Шанель». Невелика стипендия, 50 рублей, но и с неё она умудрилась сэкономить, чтобы купить подарок на день рождения Ивана. Она хотела найти что-то особенное, чтобы он ахнул от удивления и обрадовался по-настоящему.

В последнее время между ними всё расклеилось и отношения стали вялыми, блеклыми, словно засыхающий букет в вазе. Иван с детства был непредсказуем, мог спрыгнуть с тарзанки, подраться с мальчиками или увести их в дальний поход, да так, что родители потом искали их с милицией. Ему вечно хотелось какого-то экстрима, движения, драйва, а Оля была домашней девочкой, любящей спокойные вечера, когда вечером собирается на ужин вся семья и тихо бубнит телевизор, а над тарелками поднимается ароматный парок и в вазочке ждут своего часа конфеты. Они не совпадали, но их очень тянуло друг к другу, видимо потому, что противоположности сходятся?

Она шагала между торговыми рядами, погруженная в свои мысли не замечая, как одна женщина неотступно следует за ней, выжидая удобного момента. Секунда, лезвием по сумке и заветный Олин кошелёк оказался в её кармане, оглянувшись, не видел ли её кто-нибудь вокруг, она развернулась и быстрым шагом пошла прочь.

Наконец-то Оля нашла то, что искала, красивые, кожаные портмоне то, что Ивану точно понравится. Милая продавщица в перчатках с обрезанными пальцами запаковала подарок в тонкую бумагу, девушка решила достать кошелёк и обомлела, сбоку сумки зияла дыра.

-Как же так? –она беспомощно посмотрела на продавщицу.

-Украли? Ворья развелось жуть, -сказала она, доставая из бумаги портмоне обратно и не удержавшись от того, что продажа не состоялась, грубо добавила:

-Получше за деньгами нужно смотреть, девушка!

Потерянная Оля, враз оставшаяся без копейки денег, поспешила на остановку, в надежде встретить знакомых студентов и перезанять у них хотя бы на дорогу. Как назло, уезжавшие люди все были незнакомыми. Она просидела в уголочке, на остановке до самого вечера, голодная, замёрзшая, но так и не решившаяся попросить денег на проезд у прохожих. Не выдержав, она расплакалась, остался последний автобус до Лесниково, вот тут-то и появился он, Сергей, курсант военного училища.

Небольшого роста, крепенький, скромный, он переселил себя и подошёл к девушке, чтобы узнать причину её слёз. Вот так они познакомились и чуть позже сдружились. В отличии от Ивана, Сергей был молчалив, предпочитая больше слушать, чем говорить, но именно он заметил прохудившиеся сапожки на ногах девушки и купил ей новые. Он умел различать все оттенки её настроения, знал название её любимых духов, помнил про её день рождения. Он был из тех, кто приготовит уставшей жене ужин, уложит детей и нальёт воды в ванную, чтобы она расслабилась.

Оля это понимала разумом, но чаще всего человеком правит сердце, а оно целиком и полностью принадлежало Ивану. А тот, узнав о их дружбе, сделал вид, что ничего не происходит, но завалив вторую сессию назло Оле, был исключен из академии и загремел в армию.

После полугодовой учебки в батальоне оперативного назначения он с товарищами был отправлен в Грозный. Горячие, необдуманные они тогда все писали прошения, чтобы их направили в район боевых действий, а иные, как единственный ребенок в семье, вообще спокойно могли отказаться, но всё равно поехали. Внутренние терзания, обида на любимую, поиск своего я не давали парню покоя даже здесь. В начале мая новобранцы прибыли в горы к северо-западу от Гудермеса, на южную оконечность Барагунского хребта. Отсюда держали они под прицелом железнодорожный мост через Сунжу, а вокруг царили горы и весна.
Погода была не пойми, что, то жара, то ливень, а то возьмет и снег ночью выпадет. А утром глянь, всё тает, а днем — опять Африка. Иван всё горами любовался, там вдалеке, покрытые снежными шапками, которые никогда не тают, всё мечтал увидеть их поближе.

А вообще ему даже не верилось, что идут бои, кругом была красота и стояла тишина. Судьба пока баловала парня, не видел он своими глазами смерть и разрушения, что несёт с собой всякая война. Они с друзьями ловили рыбу в реке, он, помня уроки бабушки собирал в округе чабрец и заваривал для товарищей чай, не зная, что она с матерью сходят с ума от беспокойства за него.

Анна, не выдержав напряжения приехала к матери, та, утратившая с возрастом силу помочь в полную меру не могла, но знания, полученные ею в детстве, никуда не делись. Ранним утром, когда даже солнце изволило ещё почитать, достала Нюра маленькую иконку, доставшуюся ей от матери, чтобы прочесть материнскую молитву-наказ, защищающую детей там где бы они не были. Поставив её в красный угол, встав на голени зашептали они нужные слова:

«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистой Твоей Матери услышь меня, грешную и недостойную рабу Твою (имя). Господи, в милости Твоей власти чадо мое (имя), помилуй и спаси его имени Твоего ради.
Господи, прости ему вся согрешения, вольные и невольные, совершенные им пред Тобой.
Господи, наставь его на истинный путь заповедей Твоих и вразуми его и просвети светом Твоим Христовым во спасение души и исцеление тела. Господи, благослови его в доме, около дома, в поле, работе и в дороге, и на каждом месте Твоего владения.
Господи, сохрани его под покровом Твоим Святым от летящей пули, стрелы, ножа, меча, яда, огня, потопа, от смертоносной язвы и от напрасной смерти.
Господи, огради его от видимых и невидимых врагов, от всяких бед, зол и несчастий.
Господи, исцели его от всяких болезней, очисти от всякой скверны и облегчи его душевные страдания.
Господи, даруй ему благодать Святого Духа на многие лета жизни и здравия, целомудрия.
Господи, дай ему Свое благословение на благочестивую семейную жизнь и благочестивое деторождение. Господи, даруй и мне, недостойной и грешной рабе Твоей, родительское благословение на чадо мое в наступающие утра, дни, вечера и ночи имени Твоего ради, ибо Царствие Твое вечно, всесильно и всемогуще. Аминь. Господи, помилуй"

Сильна материнская молитва, но и она, порою, не в состоянии уберечь дитя, если попадает он в кровавую мясорубку войны. К августу 1996 года Иван уже не видел красоты гор, долин и рек, находившихся вокруг. В его памяти навечно впечатались раненные и умирающие друзья, разрушения, взрывы, смерть.

Была у него такая особенность, за которую уважали его сослуживцы, умел он каким –то образом предчувствовать засады, атаки о чём и предупреждал всех заранее, за что и получил позывной «Оракул». Он и сама не знал, как это у него получалась, включалась ли его интуиция или помогал дар, но благодаря ему многие остались живы.

Часть его в это время находилась в районе аэропорта «Северный», что находился в Грозном, весь гарнизон которого состоял из 6000 человек из состава внутренних войск и МВД, и 10000 военнослужащих Минобороны сосредоточенных в Ханкале. Непосредственно в городе было развернуто 22 КПП, 5 комендатур и 2 комендантских участка.

Иван понимал, Грозный был достаточно большим городом, к которому стекалось больше ста дорог и контролировать каждую из них было невозможно. Здесь он чувствовал опасность, но не знал, как объяснить свою тревожность командиру. Город в эти дни жил мирной жизнью, во дворах играли дети, женщины готовили обеды, но он чувствовал, видел, в усталых лицах командиров, кривоватых улыбках разведчиков, возвращающихся «оттуда», в замершем мареве жаркого августа, что что-то надвигается.

Поговаривали, что боевики планируют захватить Грозный и райцентры. Слухам не верили, ведь с весны 1995 года шли эти разговоры, пока остававшиеся только слухами. Те же, переодевшись в гражданскую одежду, просачивались в город, оставаясь на ночлег у родственников, проносили с собой оружие и боеприпасы, делали во дворах схроны, внимательно следили за поведением российских военных и сообщали об этом своим полевым командирам. Выжидали, терпели, едва сдерживая ярость, ведь получили приказ - огня не открывать, не провоцировать военных, а главное, усыпить их бдительность и ждать сигнала к атаке.

Каждую ночь Иван видел один и тот же сон, огромное поле ярко-красных маков. Нежные лепестки колышутся на ветру, склоняя головки друг к другу. Он идёт по полю, над ним бездонное, выцветшее небо, а вокруг, до самого горизонта красные маковые волны. Иван останавливается, срывает цветок и в ужасе отбрасывает в сторону, ибо стебель цветка кровоточит как живое существо. Каждый раз он, резко просыпаясь, сразу же выходил на свежий воздух, чтобы прийти в себя, в одну из таких ночей следом выскочил его друг, Сашка, с которым Иван успел съесть ни один пуд соли.

-Что опять маки? –спросил он, закуривая и с наслаждением затягиваясь дымом.

-Да,- коротко ответил Иван, пытаясь понять, что пытается сказать ему его подсознание.

-А я говорил тебе, не пей много воды на ночь! - назидательно сказал друг, ежась от прохладного, ночного ветра,- мочевой пузырь давит, отсюда и сны твои дурацкие. Сам подумай, ну какие маки? Они уж отцвели давно, да и не видел я их здесь. Ты вот лучше скажи, что делать планируешь после того, как отсюда вернёмся?

-Восстановлюсь в академии, женюсь, -ответил ему Иван, прислушиваясь к ночным звукам.

-Тю, жениться, вот ещё! Я, например, ещё не нагулялся! Девчонок вокруг пруд пруди, только успевай, выбирай! У меня в соседях знаешь какая чувиха живёт? Во! - он обрисовал руками фигуру, -и тут, во и там -во! Вернёмся, познакомлю! Уверен, тебе она понравится.

-Не надо, у меня Оля есть, -твердо сказал Иван.

-Подумаеееешь, Оля-протянул Сашка, - ты ж ещё соседку мою не видел!

-Что-то готовится, Саня, надо быть готовыми ко всему, - ответил ему Иван, вглядываясь в темноту, - мы здесь чужие, город просто наша дислокация, а для боевиков он дом родной. Они здесь все лазейки знают, это их территория.

- Ну что, ты каркаешь, как ворона, заладил одно и тоже, я тебе про Фому, а ты мне про Ерёму, с тобой каши не сваришь, идём тогда спать что-ли, скоро утро, -позвал его Александр, возвращаясь в здание. Иван ещё постоял немного прислушиваясь и поспешил за ним вслед.

Ни тот, ни другой, в тот момент, не знали, что под покровом этой ночи несколько колонн боевиков по второстепенным дорогам незаметно войдут в Грозный. К ним тут же присоединятся группы боевиков, которые здесь скрывались. Группировка в 2000 тысячи человек окружат все блокпосты, комендатуры, военные части и с криками «Аллах Акбар!" начнут ожесточенный обстрел из автоматического оружия и гранатометов. Это быдет первая волна боевиков, отряды блокирования.

После них в Грозный станут подтягиваться основные отряды, общая численность группировки будет насчитывать около 7000 боевиков. Это будет чуть позже, а пока у них будет чуточку времени, чтобы ещё немного поспать и возможно помечтать, каждому о своём.

Анна была на ночном дежурстве, ночь была спокойной, и врач отпустила её подремать на диванчике в ординаторской. Вот уже несколько дней ей было тревожно и беспокойно, в левой стороне груди словно раскаленной иглой жгло. Сна не было ни в одном глазу, она просто лежала, вспоминала каким забавным был Иван, будучи маленьким.

Однажды она приболела, Николай был в командировке, они остались с сыном вдвоём, и эта болезнь была вовсе некстати. Кое-как отработав и забрав его из детского сада, она, вернувшись домой, без сил рухнула на кровать в каком-то то -ли сне, то-ли полузабытьи, чувствуя страшный озноб во всём теле. Очнувшись через несколько минут, увидела лежащим возле себя сына, тот, прижавшись к ней маленьким тельцем изо всех сил обнимал её пытаясь согреть.

Под утро, Аня забылась, прикемарила, но тут же открыла глаза и села, задыхаясь на диване, горячая игла болью прошила её сердце.

- Ваня! –выдохнула она и упав на колени неистово начала молиться, чуя материнским сердцем беду.

Нелепо махнув руками упал, заливаясь кровью Сашка, который уже никогда не познакомит своего друга с фигуристой соседкой. Воздух вокруг Ивана наполнился запахом пороха и гари, пот застил глаза, а сердце частило в такт автомату. Стреляли все и, казалось, везде, казалось весь Грозный и пригороды полыхали в зареве пожаров, а свинец насытил воздух смертью. Были окружены Дом правительства, здание МВД, здание ФСБ, Центр, и общежитие для сотрудников.

Каждое здание мгновенно становилось очагом обороны, но боевики не пытались их брать штурмом, лишь посылали ультиматумы, с предложением сдаться в плен и вели перестрелку, казалось, что они чего-то ждали. Ждали поддержки из Ханкалы и наши бойцы, но Иван этого уже не увидит, в одном из таких боёв он будет тяжело ранен и в бессознательном состоянии доставлен в военный госпиталь, где и узнает, чуть позже, что в результате переговоров, 31 августа 1996 года будет подписано мирное соглашение и федеральная группировка российских войск покинет Чечню.

Известие о том, что Иван находится в госпитале в Москве, Вершинины получили из военкомата. Аня и Николай тут же, собравшись, улетели, оставив дом на дочь. Полина к этому времени стала настоящей красавицей. Тоненькая, большеглазая, с копной золотисто-рыжеватых волос, пушистым облаком окружающим её лицо.

В отличии от брата она выросла спокойной, рассудительной, училась в ВУЗе, получала профессию и несмотря на эффектную внешность была настоящей «заучкой», предпочитая библиотеку шумным вечеринкам. В этот день она, расстроенная известиями о брате, спешила с занятий на автобус, когда заметила знакомое лицо в окне городского кафе.

Это была Оля, с которой они не виделись с тех пор, как Иван ушёл в армию. Девушка сидела за столиком и над чем-то смеялась, видимо её собеседник был весёлым человеком. Полина не выдержала и в гневе рванула дверь кафе. Подлетев к их столику, она выпалила:

-Как не стыдно! Иван в госпитале, а ты здесь, с этим чаи распиваешь! –она махнула рукой в сторону Олиного собеседника и случайно задела чашку, стоявшую возле него. Та перевернулась, окатив Сергея, а это был он, чаем.

-Как в госпитале? –растерялась Оля, - что случилось? Я ничего не знала! Что с ним? Не молчи, говори! –она вскочила и затрясла Полину за плечи, посетители за соседними столиками начали на них оглядываться. Сергей быстро промокнул чай, попавший на брюки салфетками и встав заставил обеих девушек сесть за столик.

-Успокойся,- сказал он Оле и добавил, обращаясь к Полине:

-А ты рассказывай, что случилось?

-Вот ещё! – грубо ответила та, разозленная их свиданием,- ты вообще кто такой, чтобы мне приказывать?

-Поля, успокойся, пожалуйста, Сергей мой друг, умоляю тебя, расскажи, что с Ванечкой?

-Ранен он, - неохотно пояснила та, - в госпитале сейчас, родители к нему поехали, подробности пока не знаю.

-Серёжа, что делать? –расплакалась Оля.

-Для начала успокоиться-ответил ей тот, подавая салфетки,- и пойти умыться, у тебя тушь потекла, раз в госпитале, значит жив, это уже хорошо! Сходи, припудри носик –предложил он Оле.

-А ты выкладывай, всё, что ты знаешь, - потребовал он у Полины, когда та ушла. Та вроде как взбрыкнула, но взглянув в его строгие, серые глаза послушно выложила всё что знала.

-Оле ни слова, предупредил Сергей, видя, как та возвращается. После, прошел к прилавку, купив ещё чая и пирожные.

-Налегайте на сладенькое –сказал он, ставя на стол кружки с горячим чаем. Полина во все глаза рассматривала Сергея, которого не видела раньше. Невысокого роста, но повыше её, плотный, коренастый, в нём явно чувствовалась мужская сила и уверенность. А его красивые глаза вдруг заставили сердце девушки биться чаще.

-Нужно дождаться, когда вернутся родители Ивана, -продолжил он, -только после этого, ты поедешь в Москву. О деньгах не беспокойся, я помогу,-он жестом остановил пытающуюся возражать Олю, -пей чай, а то остынет,- добавил он.

Это была странная троица, шедшая по улице. Две девушки, одна неприметная, серенькая, заплаканная мышь, другая, взъерошенная красавица, бросающаяся гневные взгляды на сопровождающего их курсанта.


Тихий день августа клонился к вечеру, прохладный ветер гнал бумажки по тротуару, а в небольшом провинциальном городке нарождался настоящий любовный четырёхугольник и судьбе было непонятно, как это всё теперь разрулить.


После той случайной встречи в кафе Полина зачастила к Оле в общежитие, каждый раз надеясь увидеть Сергея, что в принципе было маловероятным, ведь он был подчинен строгим правилам военного училища и мог появиться лишь на выходные дни.

Со стороны казалось, что былая детская дружба девушек, разбившаяся вдребезги, когда они стали постарше, вновь расцвела, но это только казалось, ведь иногда за внешней, радужной оболочкой скрывается мрачная истина. Чем больше Полина узнавала Сергея, тем больше он ей нравился, с ним хотелось бродить по тихим улочкам и целоваться на заднем ряду кинотеатра, тем более, после возвращения Ивана из госпиталя, всё внимание, родителей и Оли было сосредоточено на нём.

Правда Сергей был с девушкой вежлив, корректен и никак не проявлял своё заинтересованности, хотя она предпринимала разные попытки, приглашала в гости, когда дома никого не было, носила короткие юбки и пыталась поразить кавалера своим интеллектом. В жизни так бывает, один человек любит, другой –позволяет себя любить и Полине тут не повезло, потому что Сергей, в которого она влюбилась так, что если отрывать, то прямо с кожей, как раз был вторым. За переживаниями своими она как-то упустила момент возвращения брата из госпиталя, который стал вдруг каким-то чужим и непонятным.

Восстанавливался Иван тяжело и Аню беспокоило не столько его физическое состояние, хотя швы после операции заживали плохо и постоянно воспалялись, а его душевная сумятица. Сын был замкнут в себе, не разговорчив и что самое страшное для неё

начал прикладываться к бутылке, сначала по чуть-чуть, но какая мать не заметит этого?

-Ой, бяда,-разводила руками Нюра,- помню, как Антип, муж твоей тётки, таким с войны вернулся, смурной, нелюдимый совсем. Бабушка твоя, покойная головушка долго с ним возёкалась, лечила всё, травами отхаживала. В голову-то к человеку не заглянешь, неузнато, что там твориться, вот брательник мой, к примеру, с войны домой так и не вернулся, по стране бражничал, а потом пристроился к одной, сына заделал, Андрейку- то. Пить начал, когда та померла, обратно в село вернулся, да ты помнить его должна, безрукий он был! Помнишь?

Нюра в последнее время всё воспоминаниями занималась, кто не зайдёт по делу ли или просто в гости каждый раз вываливала на человека всё что помнила. И что интересно, то, что давным-давно было помнила она очень хорошо, могла даже назвать что за узор был на вышитых матерью полотенцах, а что поближе, помнила плохо, иной раз собственное имя забывала, шутка-ли семьдесят шестой год пошёл. Растеряла к старости и знания свои, словно кто выдул их из головы, молитвы кой-какие помнила, из трав могла чай заварить, а так всё, ни лечения тебе, ни помощи, самой бы кто помог.

-Помню, конечно, мама, помню,-прервала её Аня, приехавшая в Елошное посоветоваться и десятый раз по кругу выслушавшая её воспоминания, ты мне лучше скажи, что делать-то что?

-Жанить парня надо! –ответила ей Нюра, недовольно поджимая губы от того, что ей не дали до рассказать. Старый человек, что малый, всяк обидеть норовит.

-Как женить? –опешила дочь, ожидая от её другого ответа. Она рассчитывала, что мать поделится тем, как бабушка в своё время боролось с военным синдромом зятя, а там, глядишь и травы какие есть, заговоры. Сама-то она давно всё перезабывала, только простецкую простуду могла вылечить, да головные боли снять, хотя нет-нет, да и приходили к ней вещие сны, да всплывали в голове иногда обрывки знаний, что передавала ей бабушка, да мать.

-Очень просто, вон Ольку в жёны пусть берёт, девка справная, нашенская, там, глядишь дети пойдут, смысл в жизни появится, мирным трудом жить начнёт, к жизни воротится. Глядишь и я правнуков потешкать успею, чую недолог мой век.

-Почему я бабушку не слушала, а? Вот ведь говорила она мне, что нельзя отказываться от того, что свыше нам дано, но я же сама знаю, как лучше для меня! Вот и тебе и лучше, собственному сыну помочь не могу, - воскликнула в сердцах Аня.

-А ты на Бога положись,- сказала ей Нюра, укутывая плечи теплой шалью.

-Придётся,- с горечью ответила ей дочь, подумав про себя, что консультация опытного врача для сына ей не помешает.

Оля действительно любила Ивана и окружила его своей заботой, не замечая, порою, его равнодушия к себе. Девушке пришлось нелегко, Сергей несколько раз предостерегал её о том, чтобы она не растворялась так в любимом.

-Почему он сейчас не здесь? - спрашивал он её, помогая переставлять шкаф ей и девчонкам, задумавшим перестановку в их комнате.

-Он ещё плохо чувствует себя, -оправдала Ивана девушка,-девчонки, вы бы до магазина сходили, чем помощника угощать будем,-предложила она соседкам, когда шкаф был почти на месте.

-Год прошёл, а он всё также себя «плохо чувствует», конечно, столько лежать на диване! Хоть у кого спина устанет! –продолжил разговор гость, когда дверь за подругами Оли закрылась.

-Ты не понимаешь, он там такое видел! Ему очень тяжело! – с жаром сказала Оля.

-Да, я не понимаю! Почему он не встретил тебя на автовокзале, в прошлые выходные, когда ты тащила на себе тяжелые сумки? Не переломился бы до общежития тебя довезти! Я бы приехал, в увольнительную не отпустили.

-Серёжа, ты только не злись, я знаю, ты добрый, только Ивану сейчас очень тяжело, я это знаю, чувствую! Ты расскажи лучше, как там у вас с Полиной? Хорошо всё?

-Хорошо,-отдуваясь отвечал он, ворочая тяжелый шкаф, - так хорошо, что волком выть хочется, душит она меня своей любовью, сил нет! Ты надел шарфик, милый- смешным голосом передразнил он Полину, -какой шарфик, если мы на плацу целый день маршировали?

-Это называется забота, Серёжа, цени, что у тебя есть тот, кто о тебе заботится! –весело ответила Оля, мысленно представляя их разговор по телефону, Полина нырнула в любовь, как в воду, с закрытыми глазами и готова была ради неё пойти на всё. В этом она так напоминала саму Олю, что иногда ей казалось, что они не подруги вовсе, а родные сёстры.

-Повезло тебе, Серёжка, Полинка классная девчонка! –сказала девушка, вешая в шкаф, перемещенный на новое место, свою одежду, разложенную на кровати.

-А тебе? Тебе повезло? Когда о тебе заботиться начнут? - спросил он, глядя ей прямо в глаза.

-У меня всё хорошо, Серёжа,- враз посерьезнев сказала она и отвела взгляд. Ей досталась та же участь, что и Полине - любить. Любить беззаветно, преданно, как умеют иные женщины, не ожидая многого взамен. Сергей прав, Иван был скуп на ласку, порою невнимателен, недавно вот забыл про её день рождения и пока его мама не напомнила, даже не вспомнил.

Было стыдно за него, когда за общим столом, утром, когда она осталась в их доме с ночевкой, его родители начали её поздравлять, а он растерялся и что-то там промямлил, пообещав купить подарок позже, но так ничего и не подарил. Его постоянно бросало из крайности в крайность, то он был через чур весёлым, то становился вдруг нежным и ласковым, то замыкался в себе.

С ним было сложно и ей казалось, что так будет всегда, но стоило ему улыбнуться, прижать её к себе, шепнуть на ушко милые слова и мир переставал существовать. Все вокруг интересовались, когда они поженятся, спрашивали её родители, его, не удержалась от вопроса и баба Нюра и они уже подали заявление, а она всё не знала, как сказать ему об этом.

-Сереж, а полку повесишь? -вынырнула она из своих невеселых мыслей, старательно улыбаясь ему, но он, хорошо знавший все оттенки её настроения видел, как плескалась, разливаясь вокруг грусть в её глазах.

-Ну что там у тебя стряслось, выкладывай! –потребовал он, берясь за молоток.

-Может быть чаю? –предложила девушка, страшась предстоящего разговора.

Их свадьба была скромной. Проводили её в доме Вершининых, вынеся лишнюю мебель под сарай. За столом собралась родня, одногруппники, друзья, не было лишь Сергея, тот узнав, что Оля выходит замуж прекратил с ней всякое общение и старался избегать встреч, как ни пыталась Полина их организовать.

-Горько! –выкрикнул вскочивший, подвыпивший Андрей, дядя Ивана и грузно осел на стул рядом с женой.
-Горько! Горько! -закричали гости, звенели рюмки, хрипло пел магнитофон, стараясь перекричать гул, стоящий в комнате. У Оли болела голова, нога, натертая новой туфлей и щеки от бесконечной, натянутой улыбки.

-Ну что, жёнушка, горько кричат, надо целоваться- сказал её новоиспеченный муж, -как ты, не жалеешь, что замуж за меня пошла?

-Нет! - твердо ответила Оля, принимая его поцелуй.

На Нюру, сидевшую сбоку вдруг снизошло видение, внезапно, как бывало раньше. Она охнула и схватилась пальцами за край стола.

-Что, мама? Что плохо тебе? - встревожено спросила её дочь, сидевшая рядом.

-Ничего, дочка, голову обкружнуло –ответила она, вытирая ладонью мокрый лоб, -душно тут, -добавила Нюра, глядя на молодых. Трудна и непредсказуема их будущая жизнь и она уже, увы, ничем помочь им не в состоянии.

-Анечка, ты проводи меня до спальни, что-то устала я сегодня,-попросила она дочь и перекрестив молодых тихонько ушла.

Продолжение следует...