Элла и подвиг.
Двойные высокие двери в круглую комнату распахнулись настежь, и, оставляя грязные следы на оливковом ковре, в зал ввалилась встречающая делегация. Судя по выправке, одинаковой форменной одежде и грязным сапогам — большей частью военные.
Высокий старик нервно взъерошил седую шевелюру, и кисло поприветствовал вошедших сухим официальным «господа».
— Получилось, Озрин? – с сомнением уточнил самый представительный воин, прямой, как палка и седой, как лунь. Его выцветшие голубые глаза с сомнением изучали перепуганную гостью у портала.
— Получилось, генерал, — с вызовом в голосе подтвердил старик. — Вот ваш герой, — он махнул зажатым в руке свитком на девушку. — Высшие силы привели ее к нам.
В сгрудившейся у дверей делегации зашептались. Слышалось: «баба-то?», «ничего себе герой» и что-то про халтурщиков и криворуких колдунов.
— Озрин, — тихо и немного угрожающе начал генерал. – А высшие силы не уточнили, как девка нам выиграет войну с нежитью?
Колдун нахмурился и шумно прочистил горло.
— Может мы ее поменяем на кого-нибудь более, м, внушительного?
— Нельзя ее поменять, — Озрин мрачнел все больше. Генерал глубоко вздохнул, словно набираясь терпения.
— Ты представляешь, как мы представим это лорду? Что мы ему скажем? Вы, дескать, милорд, осаду не выдержите. Но вот вам баба – она сейчас все сделает? Наши головы украсят пики во дворе, Озрин, — генерал закипал, в голосе дрожала данайская сталь. — Нам отдали четкий приказ — привести героя. Героя, Озрин, не девку — воина!
— Это магия, ваше превосходительство, — рявкнул колдун, хлопая драгоценным свитком призыва по дубовой столешнице. – Магия ваших солдафонских правил не знает! Отдайте ее под трибунал, если вам будет угодно, но это ничего не изменит. Вы просили героя – вот он. Высшие силы…
— Да идут они к черту, твои высшие силы, фокусник, — прекрасно поставленный командный голос генерала рикошетил от хрустальных люстр и фарфоровых ваз, заставляя и делегацию, и героиню стушеваться и вжаться в стену.
От дверей отделился юркий человечек в черной рясе и с толстой книгой в руках. Одновременно похожий на классического священнослужителя и не менее классического юриста, он говорил быстро, проглатывая окончания, словно с акцентом:
— Ну-ну, ваше превосходительство, стоит ли так кричать о Высших Силах, когда они слышат даже самые сокровенные ваши мысли, — человечек, суетливостью и бегающими глазками, производил впечатление, которое производит на обывателя огромная крыса посреди бальной залы. Он был неуместен, неприятен и пугающ. Генерал осекся, вспомнив, что у жрецов есть свой божественный трибунал, и неизвестно, чей окажется хуже.
Священник выставил книгу перед собой, как щит, и приблизился к девушке.
— Давайте сначала выясним, что из себя представляет наш герой. Истинной ли вы веры, девица? Знакомы ли вам догматы Сероскалья? — не успела растерянная и перепуганная героиня открыть рот, как ее перебил Озрин:
— Безусловно, Седрик, ее ведь привели Высшие силы! Они никогда не ошибаются.
Седрик с подозрением прищурился, глядя на колдуна, словно хотел возразить. Передумав в последний момент, он ретировался из комнаты, обронив напоследок, что жрецы обязательно будут молиться за успех этой авантюры. Вместе с лордом Свинцовых Башен.
Генерал Оливер неэстетично сплюнул вслед священнослужителю и снова повернулся к девушке.
— Ладно, — он обреченно вздохнул. – Как тебя зовут?
— Элла, — осипшим от страха голосом пробормотала девушка. Генерал поморщился, делая над собой усилие. — Как у тебя с оружием, Элла?
— Не знаю, — честно ответила героиня, отводя глаза. Шепот у дверей стал громче. — Умеешь ли ты ездить верхом? — Оливер говорил, как человек, чья голова уже лежит на плахе.
— На лошади? — уточнила Элла, мгновенно пожалев об этом, потому что генерал залился краской и, кажется, снова собрался грохотать.
— Давайте не будем паниковать, — вмешался один из военных, наконец отлипнув от распахнутых дверей.
— Озрин, — деятельно продолжил он, — Распорядитесь, чтобы нам принесли вина и карту. Сейчас все обсудим в спокойной обстановке. А вы, господа, — офицер практически вытолкал остатки делегации за дверь. — Можете пока быть свободны. Вознесите молитвы и наточите оружие, армия у наших стен не станет ждать, когда вы пресытите ваше любопытство.
Бесшумные и безликие, словно тени, слуги принесли вино в высоком хрустальном графине, бокалы, блюдо с подозрительными закусками и огромную — на весь стол колдуна — карту.
— Итак, — офицер с удовольствием отхлебнул вина и протянул бокал Элле. – Давайте обсудим наше положение.
— Наше положение безнадежно, — хмуро перебил генерал.
Офицер выпад проигнорировал и продолжил, прерываясь, чтобы глотнуть ароматного вина.
— Мы в осаде, и нам необходим герой. В нашем распоряжении есть только эта юная леди, — он неожиданно повернулся к Озрину. — Точно нельзя заменить?
— Нет.
— А если мы скажем, что она при переходе погибла? — Элла нервно дернулась в глубоком кресле и лихорадочно влила в себя полбокала вина.
— Тогда у вас будет женский труп, вместо героя, — ледяным тоном отрезал Озрин.
— Хорошо, — как ни в чем ни бывало продолжал офицер. — Она поведет армию.
— Ты рехнулся? — сердечно поинтересовался внезапно оттаявший генерал. — Куда она их поведет, ромашки собирать? Пешком? Безоружная?
— Ну почему же, — спокойно возразил воин и вежливо кашлянул. – Она же герой. Поведет армию, я вам все расскажу.
Они втроем склонились над картой и зашептались, полностью игнорируя захмелевшую Эллу, разум которой все еще отказывался воспринимать происходящее.
Ей никак не удавалось разобрать отдельные слова в жужжащем шепоте военачальников. Несколько раз генерал звучно бухал кулаком по столу, заставляя хрусталь мелодично и испуганно звенеть, и громко говорил «безумие» или «неприемлемо».
Элле было неловко, страшно и стыдно. Во-первых, она и вправду сама полезла в портал, будучи от природы слишком любопытной, чтобы быть еще и осторожной. Во-вторых, воспитанная на фэнтези и сказках, она прекрасно знала, что требуется от такого вот призванного героя: диковинные способности, силы, отвага, честь, острый язык и умение говорить вдохновляющие речи. Элла умела рисовать, занималась йогой и в детстве играла на скрипке.
Ничего из вышеперечисленного, на первый взгляд, не могло помочь в войне даже с кем-то проще нежити.
Она буквально кожей чувствовала, как подводит вселенский миропорядок и подставляет местные неведомые Высшие Силы, которые, очевидно, не слишком сведущи в героизме и героических навыках.
— Ну вот и отлично, — провозгласил предприимчивый офицер, поднимая бокал. — Выпьем за успех нашего предприятия. Элла, милая, подойдите ближе, пожалуйста. У нас есть несколько вопросов.
Девушка нерешительно приблизилась на негнущихся непослушных ногах и села за стол.
Генерал и Озрин по очереди задавали ей вопросы о военном деле, которые ставили ее в тупик и вызывали очередной приступ чувства вины, перемежая странное героическое собеседование с обреченными вздохами и большим количеством вина.
Графин меняли трижды, прежде чем генерал поднял на нее помутневший взгляд и проникновенно спросил:
— Вот скажи мне, почему ты? — Элла не успела ответить, как Оливер продолжил. — Не умею бабы воевать — не их это работа. Вот если бы ты принцессой какой была — соблазнила бы лорда, вдохновила его на подвиг или толкнула к предательству — вот это бабья роль. А ты и не принцесса вовсе, за что ты на мою голову за полгода до почетной пенсии?
— Сам ты не принцесса, — обиженно пробормотала под нос Элла. В ней восставало, обильно подогретое роскошным алкоголем и пережитым стрессом, осознание собственной значимости. Она всегда чувствовала себя не на своем месте, всегда знала, что ей уготовано нечто великое.
И вот оно — ее великое, бери — не хочу.
По дороге к отведенным для нее покоям девушка уже совсем поверила, что, несмотря на все ее несоответствие роли – она справится. Обязательно, как в любимых книгах. Появятся силы, вспомнятся умения, все получится.
Сонную и растерянную ее подняли на рассвете. В тускло освещенной трепещущими свечами комнате суетились служанки и воин, с которым она раньше не встречалась — совсем молодой, в скрипучих кожаных доспехах и с длинной изогнутой саблей на поясе.
На подставке устрашающей горой высились, сверкающие даже в таком скупом свете, латы. Шлем, полностью закрывающий лицо, украшал высоченный пестрый плюмаж, напомнивший Элле о попугаях или радуге. С самолета можно было бы разглядеть такой плюмаж, если бы тут были самолеты.
— Что это? — осоловело шурясь и стараясь заглушить колокольный звон похмелья в висках, спросила девушка.
— Твои доспехи, — широко улыбнулся воин. — Я Райн, твой оруженосец. Вставай, я помогу их надеть.
— Да я же в них и шагу не сделаю, — охнула Элла.
— Тебе и не надо. Сейчас оденешься, мы тебя вытащим во двор, привяжем к лошади…
— Привяжем к лошади? — оскорблено переспросила героиня.
Райн обворожительно улыбнулся, и дружески похлопал ее по плечу.
— Ага, приказ генерала. Ты не волнуйся, все получится.
Она никак не ожидала, что получится именно так. За несколько часов одурманенного вином сна, Элла как-то свыклась с мыслью, что впереди ее ждет подвиг, который она, возможно, не переживет. Но в консервной банке доспехов, привязанной к лошади, умирать было обидно и совсем не героически. Пока она злилась на неправильный ход событий и неправильность ее положения, Райн быстро и ловко цеплял на нее тонкие, прочные и тяжелые, как бремя ответственности, латы. Когда он закончил, она могла только очень медленно переставлять ноги и поднимать правую руку. Левую заклинило намертво где-то в сочленении доспехов на плече.
Все еще улыбающийся широкой пиратской улыбкой оруженосец держал в руках последнюю деталь — глухой, издевательски кивающий дурацким плюмажем, шлем.
— Как я из этой кастрюли скажу речь? — чуть не плача спросила Элла.
— Да зачем тебе речь, ты же герой, — Райн приподнял шлем выше и щелкнул по нему пальцем. Шлем ответил глухим гудением. — Ты просто кричи. Акустика у него — блеск.
— А что кричать? — уже из-под шлема спросила девушка.
— Неважно, — оруженосец поправил стальной воротник. — Просто кричи. Воинственно.
Путь по коридорам во двор занял полную унижения, обиды и дискомфорта, вечность.
Доспех был неподъемен, он натирал кожу, давил, душил и вызывал приступ клаустрофобии. Почувствовав жалкий сквознячок свежего воздуха, проникающий через забрало, Элла едва не расплакалась от радости. Голова кружилась, тошнило от вина и ни капли не хотелось становиться героем. Хотелось домой, кофе и спать. Она слышала приглушенные сталью приветственные крики и самоотверженно надеялась, что выглядит не так жалко и беспомощно для обороняющих крепость воинов, как кажется ей самой.
Ее с грохотом и в гробовом почтительном молчании водрузили на коня. Конь пританцовывал, вспарывал острым копытом подмерзшую землю и нетерпеливо грыз удила. Эллу укачивало, несколько раз она была уверена, что позорно и оглушительно рухнет на землю, но ремни держали крепко.
Сквозь прорези она увидела Седрика, стоящего в окружении одетых в такие же рясы монахов и Озрина, устало потирающего переносицу. Из ниоткуда прямо перед ней всплыло лицо генерала Оливера. Элла почувствовала, что в руку ей дают то ли копье, то ли знамя и постаралась сжать скованные негнущимся металлом пальцы.
— Это стяг Сероскалья, — хрипло объяснил генерал. — Подними выше и покричи воинственно.
— Я буду неподалеку, — донесся в глубины шлема голос Райна.
— Смотри, чтобы у них не было огромной открывашки, — нервозно хихикнула себе под нос девушка.
Измученная Элла дернула правую руку вверх, стараясь не замечать ответный гул доспеха и боль, прострелившую напряженное плечо.
Девушка прокашлялась и закричала, насколько могла воинственно, повторяя сразу все крики, всех воинствующих племен и народов, которых видела в кино. Едва не оглохнув от собственного крика, окончательно потеряв ориентацию, Элла услышала, как двор грянул ей в ответ, и почувствовала, как конь под ней рванул с места.
Сталь грохотала, армия оглушительно ревела сзади, впереди невозможно было ничего разглядеть в туманном рассветном мареве. Из последних сил девушка подняла стяг высоко, насколько позволял чертов доспех и снова закричала.
— За Свинцовые Башни! - вторили сзади.
Впереди клубился густой сине-сиреневый сумрак. Ни огонька, ни тлеющих углей, ни факелов. Да и зачем нежити свет?
Сам враг кривым безжизненным частоколом вынырнул из сумерек прямо перед всадницей.
Ее огромный конь окованной в сталь грудью с хрустом врезался в щербатые ряды нежити.
Вокруг слышался звон металла, крики защитников Свинцовых Башен и далекий пугающий вой рога. Нежить не издавала ни звука, волной прожимая живую и теплую армию.
На шею коня с омерзительным шлепком упал воин, чей кожаный доспех даже тут выглядел древним и истрепанным. К ужасу растерянной всадницы, воин захрипел и вцепился в гриву коня.
Элла смотрела кино и читала книжки. Богатое воображение охотно рисовало ей самые жуткие картины при упоминании слова “нежить”. Но, одно дело бояться нежити в уюте и безопасности собственной фантазии, и совсем другое - когда эта нежить ползет к тебе по спине коня, а ты прочно закупорен в неподъемные доспехи и привязан к седлу.
У нападающего практически не было лица. Покрывающаяся холодным липким потом от страха Элла удивительным образом чувствовала взгляд в пустых глазницах оскаленного черепа. Монстр не был похож на апатичных зомби из фильмов, потерянно бредущих по улицам - он двигался неловко и рывками, но вполне осмысленно и целенаправленно.
Девушка впервые ощутила благодарность неповоротливой броне и неожиданно для самой себе рванула зажатое в кулаке знамя вперед и вверх. Кованая перчатка с хрустом врезалась в инфернальную улыбку воина, сбив кожаный шлем и самого врага с коня. До боли скосив глаза, Элла увидела, что пальцы нападающего все еще цепляются за сбрую и стала неловко отбрыкиваться тяжелым кованым сапогом. Нога загудела от удара о мертвое тело. Не успев распробовать вкус победы, спасительница крепости почувствовала, что теряет равновесие и сползает с коня.
Бой звучал где-то позади, рассвет тонкими бледными щупальцами пронизывал туман.
Чужой мир покачнулся, накренился и взлетел, оглушив ее ударом о землю.
Так неудачно выскользнувшее из рук знамя воткнулось в землю где-то подмышкой Эллы, прочно заклинив вторую руку.
Небо, разделенное стальными полосками забрала, было по-осеннему чистым и высоким. Элла смотрела на резкие росчерки быстрых, как колибри, птиц и криво воздвигнутое над ней знамя. Голубое, как пламя газовой горелки, полотно плескалось на пронизывающем ветру.
Вот и весь подвиг. Пробежать по полю боя, покричать, стукнуть нежить священным стягом и валяться неизвестно где, не имея возможности даже руку поднять или осмотреться. Элла злилась. Да катятся местные Высшие силы ко всем чертям со своим геройством и нежить свою заберут, и генерала, и чертов шлем.
— Эй, ты там живая? — раздался откуда-то справа обеспокоенный голос Райна.
— Пока да, — мрачно и гулко ответила девушка. Райн на секунду завис над ней, загораживая холодное небо, решительно выдернул совсем покосившееся знамя и снова воткнул его ровно.
Оруженосец помог Элле сесть и снял с ее головы шлем.
— Ты отлично справилась! — бодро похвалил ее Райн, улыбаясь так, словно сейчас запоет про бочонок рома и “йо-хо-хо”. — Даже стяг не уронила!
— Это он меня уронил, — отозвалась девушка, вглядываясь в утренний туман и пытаясь определить, кто победил.
— Мы победили, — словно прочитал ее мысли оруженосец. — Ты так воинственно кричала и топтала врага, что у нас не было выбора.
Элла внимательно смотрела на Райна, выискивая малейшие признаки иронии.
Но искрящиеся неуместным весельем глаза и пиратская улыбка выглядели предельно искренне.
— Тебя привязать обратно к коню? — невинно поинтересовался Райн.
— Помоги мне из этого вылезти, — процедила сквозь зубы героиня и звонко стукнула освободившейся рукой по стальному наколеннику.
Замок был совсем не так далеко, как ей показалось вначале. Они шли в обход поля боя, навьюченный героической броней конь, недовольно фыркая, шел в поводу.
— И что мне делать теперь? — задумчиво спросила Элла, глядя на сверкающие в утреннем золоте белые башни замка и гадая, почему белостенный замок зовут Свинцовыми Башнями.
— Не знаю, — пожал плечами Райн. — А чего тебе хотелоь бы?
— В книжках после подвига обычно отправляются домой, — девушка поморщилась, вспомнив прыжок в портал. — Или ждут, пока в их честь воздвигнут статую — и только тогда домой.
— Ты можешь отправиться домой, ага, — оруженосец почесал затылок. — Или еще куда-нибудь.
— Куда-нибудь?
— Ну да, — Райн ухмыльнулся. — Геройствовать. Опыт у тебя есть, а Озрин все равно постоянно путает порталы, хоть и не признается.
— Ты думаешь есть вероятность того, что где-то нужен вот такой герой? Меня же пришлось привязать к коню, — воспрявшая было Элла снова сникла.
— Совершенно точно нужен, — уверенно кивнул оруженосец. — Герои везде нужны. А героям нужны оруженосцы.
Элла снова удивленно уставилась на Райна.
— И ты полезешь в портал со мной?
— Ну, кто-то же должен привязывать тебя к лошади.
Густой белый дым поднимался над полем боя. Над зубчатыми светлыми стенами и темно-синими шпилями плескались знаменующие победу стяги.
А что, может он и прав. Все равно Озрин постоянно путает порталы. А у нее есть опыт.