Всем добрый вечер!
Кто сказал, что солдат на войне не молился?
Врать не буду, мой ротный, пока был живой,
Перед боем всегда аккуратно неспешно крестился.
Да всё Бога просил, рядом с ним пережить этот бой.
У погибшего друга я бережно снял крестик с шеи
Разглядел с любопытством на нём я Исуса Христа.
Тут упала со свистом к ногам моим мина в траншею
Я отпрыгнул, зажмурил глаза и губами коснулся креста.
«Повезло тебе паря» – услышал потом я над ухом
Предо мной в полный рост, улыбаясь, мой ротный стоял.
А всего в пяти метрах, с парящим, распоротым брюхом
Жеребец, что тянувший орудие, навзничь упал.
***
Был приказ: «Стоять будем насмерть!
Окопаться! Ни шагу назад!
Мол плацдарм — это тоже как паперть,
За которым есть рай и есть ад.
И киркой я вгрызался в ту землю
Оставляя потомкам завет:
«Нет мостов между жизнью и смертью.
Не ищите. У Бога их нет».
Всё готово: окопы, землянки
И готов орудийный расчёт.
Нервно ждём мы немецкие танки,
Ну а дальше, пусть как повезёт.
Старшина всё шутил и смеялся:
«Испугался фашист! Ясен хер!»
А фашист незаметно подкрался,
В виде «тигров» и в виде «пантер».
Всё смешалось: железо и кости
Лица, крики, мольба, кровь и снег.
Но я выжил, вернулся, и дожил свой век,
Без вражды, без войны и без злости…
***
Отыграли оркестры под утро, роскошные вальсы
И казалось, что всех ожидает, лишь только успех.
Но со школьной скамьи пацаны, вдруг ушли в новобранцы,
А из топких болот, ещё с Финской, подняли не всех.
Листопад в сорок первом, красиво швырялся листвою
И с понурыми лицами, строем, солдаты по Невскому шли.
Не сравниться ничто с жутким страхом от женского воя,
Когда стал невзначай ты свидетелем тяжкого горя:
Похоронку на мужа, на сына, вручить ей пришли.
А потом нас бомбили, и мы прятались все от налётов,
По подвалам домов, где могилой, мог стать каждый дом.
Закрывая глаза, я мечтал стать отважным пилотом,
Чтоб схлестнуться в бою, с кровожадным, жестоким врагом.
***
Свирепый ветер, он нагнал нам перемен
В повестке дня, изменены вопросы.
Вчера ты был, известный всем спортсмен
Сегодня - арестован по доносу.
Сидят врачи, да что там, кандидаты
Профессора, Конструкторы, певцы…
В тридцать седьмом, они все супостаты
Английские шпионы и дельцы.
Ежовщина, всех причесала по-отцовски
Гребёнкой из винтовочных штыков.
И пали те, кто восхищён был Троцким
Пополнив списки, призрачных врагов.
А по накатанной, ушли и командармы
Забрызгав кровью, на Бутырке пол
Вот Тухачевский, Блюхер вот ушёл…
Жесток финал осиротевших армий.
***
Из медсанбата я вернулся в свою роту.
- Истосковался по ручному пулемёту?
- Спросил меня с улыбкой, Васька с Таганрога.
Я закурил и пробурчал: «Да так, немного…»
- Ох и утюжили нас фрицы, - он добавил,
- Пока ты там здоровье парень правил.
Потом нас «мессеры» загнали на болото,
Утопло много…считай пол взвода.
А на кануне твоего браток прихода,
Атаковала нас элитная пехота.
Брехать не буду, обошли они нас с флангов
Пришлось добить нам в рукопашной этих гадов.
Он замолчал и задремал, оно понятно
Усталость нашего-то брата, рубит знатно.
У пехотинца сон, как у дитя, глубокий,
И к Богу путь, что ни на есть, короткий.
***
Я раненый лежал в степи под Сталинградом
Тогда была жара и пот с меня шёл градом.
Осколок, что вошёл мне прямо в подреберье,
Сварил внутри меня, ну что-то вроде зелья.
Немного потрошков, смешал с кипящей кровью
Да делал вот те крест, он всё это с любовью.
В способностях его сам чёрт не сомневался
Я тихо умирал, а этот чёрт смеялся.
В бреду и без сознания, во мраке и в тумане,
Искал на небесах я, дорогу к Иоанну.
Апостол Богослов, уж он то точно знает
В какую дверь стучаться, рукою мне покажет.
Но до него дойти и слёзно преклониться,
Увидеть всех святых и разглядеть их лица
Я так и не сумел. К добру или к несчастью,
Очнулся я лежащим, в палатке медсанчасти.
***
Особист капитан моё дело листал:
- Так… в плену был у немцев. Говори, как попал?
Да не вздумай мне врать, я такими как ты
Заполняю Лубянку или хуже – Кресты!
Он взял лист, карандаш, неспеша закурил
Вижу в мыслях гад рад, что статью сочинил.
Затянулся дымком и готов был строчить,
Чтобы точно медаль за меня получить.
Я, конечно, расстроен и почти огорчён
Что в бою был контужен и в итоге пленён.
Но из плена сбежал я, захватив как трофей
Автомат, две гранаты, ну и пару ножей.
Вот за это мне срок? Да ещё и расстрел?
Я крутнулся, вернулся, я ж как лучше хотел.
Эх была не была, вы прощайте, братки!
Капитана схватил, крепко я за грудки.
А потом трибунал, окружной, выездной
Приговор и под стражу, взял конвой меня злой.
Так попал я в штрафбат и прошёл всю войну
Жив ли ты, капитан? Я загладил вину.
***
Три «Фокке Вульфа», сели нам на хвост
И понял я, без боя не уйти.
Но Бог с ним с боем, мы разбомбили мост,
Который фрицы очень берегли.
Кричу: Серёга! Нужен разворот!
Чтоб выйти в лоб и видеть их глаза.
И он проделал этот хитрый ход,
Когда ладья берёт на понт ферзя.
Немецких асов знали мы в лицо
И среди них полно врагов достойных.
Но не нашлось в «люфтваффе» храбрецов
Принять таран и умереть пристойно.
И эти трое, не сдержав напор
Истратив все свои боезапасы.
Ушли ни с чем, куда-то между гор
И штурман мой, сказал: идём на базу.