Трудный ребенок Вика. Часть 2 (последняя)⁠⁠

Поскольку с завидной регулярностью у нас повторялось «вот исполнится восемнадцать – вали из моего дома и делай что хочешь», я очень четко осознавала, что к этому моменту мне надо оформить документы и определиться с каким-то планом действий на первое время, чтобы нормально его пережить.

Планы начала строить лет с четырнадцати, поэтому какие-то мамины планы на мое дальнейшее будущее приводили меня в замешательство. С документами было сложно, так как родилась и полжизни я прожила в одной стране, а сейчас находилась в другой. Мама документы делать не спешила, и все, что у меня было – свидетельство о рождении.

К студенческим годам у меня завелись друзья, о них я дома рассказывала очень мало. Но не одному и не двум довелось столкнуться с мамой нос к носу. Двух моих подруг она ненавидела особенно люто.

Одна начала ее бесить после какого-то Нового года, который я решила встретить у подруги. За час до Нового года позвонила мама, стала что-то спрашивать, услышала на фоне голос брата молодого человека моей подруги и начала орать, что я поехала на какую-то поганую оргию и чтоб я немедленно собиралась и шла домой. Я начала плакать и собираться. Подруга стала меня останавливать и уговаривать остаться, я отнекивалась, что не могу, что тогда она меня не пустит домой.

Подруга меня каким-то образом убедила остаться и позвонила маме, сказала, что та доверила подруге своего ребенка и пока я не дома, она несет за меня ответственность и отпускать в ночь куда-то не станет. Мне мама сказала, что раз у меня там такие защитники, я могу там и оставаться. Подруга сказала, что вот и замечательно, мы отлично проведем время. Дня через три мне позвонила мама и сухо сообщила, что я могу вернуться домой.

В другой раз подруга пришла к нам помочь мне с занятиями. Мы занимались на кухне, в какой-то момент забежала мама, сказала: «Ой, стол весь завален, вам, наверное, неудобно» и одним махом сбросила все, что было на кухонном столе, на пол. Подруга спокойно подняла на нее глаза и сказала: «Да, спасибо, так действительно намного удобнее» и вернулась к нашему учебнику. Мама ушла, но велела подругу больше не пускать. Но запрещать мне с кем-то общаться к тому времени было уже бесполезно.

Тогда же, в студенческие годы, постепенно сошли на нет изгнания меня из дома. Я стала действительно уходить и каждый раз верила, что это был последний раз, и начинала думать, как жить дальше. Маме приходилось звонить и звать меня назад, так что она перестала так делать.

Со временем мама перестала меня бить. Я поняла, что больше не могу позволить себе быть битой, поэтому начала ловить предметы, которые в меня летели и вырывать их у нее из рук. Ловить и отталкивать кулаки. Давать сдачи в голову не приходило, но хотелось показать, что бить я себя больше не дам. Моральные унижения никуда не делись и стали жестче, если она узнавала о какой-то сложной для меня ситуации, можно было быть уверенной в том, что эта ситуация еще не раз меня ударит.

К примеру, у меня покончил с собой друг. Я жутко рыдала. На следующий день, когда я опоздала, мама мне сказала: «Ты хочешь меня довести, да? Ты хочешь, чтобы я закончила как твой Макс?» И я начала рыдать еще сильнее. Мама всегда на мои слезы реагировала фразой: «Поплачь-поплачь, поменьше пописаешь».

«Оздоровительные» встряски

У нас было все время как-то непросто с домашними животными. Еще в ранних классах у нас был попугайчик, и у мамы была крыса. Попугайчик жил у меня в комнате. В какой-то раз мама пришла ко мне в комнату с крысой на руках, мы сидели на моей кровати, тут крыса резко соскочила на тумбочку, притянула лапами попугайчика к прутьям клетки и перегрызла ему горло.

Мама всегда говорила, что это моя вина, мне нельзя доверять животных, а уж если я рожу – моему ребенку не выжить с такой безалаберной матерью. У нас жили только те животные, которые больше любили маму, те, которым нравилась я, выкидывались. Хотя за всеми животными ухаживать приходилось мне, даже если я их не хотела.

В какой-то раз у мамы в гостях была подруга и мама неожиданно потребовала показать мой телефон. Я категорически отказалась. Мама стала настаивать, что телефон купила она и она имеет право на него посмотреть. Я согласилась, но стала вытаскивать сим-карту, потому что ее я получила бесплатно в техникуме, оплачиваю сама, значит на сим-карту смотреть у нее прав никаких нет. Мама пришла в ярость, заставила меня раздеться догола, стала отбирать рюкзак. Рюкзак я не отдала, его я так же сама купила, одежду она забрала и велела мне убираться из ее дома.

Я стала упираться и говорить что-то насчет того, что родители должны обеспечивать своих детей. Она сказала, что наобеспечивалась, и я могу валить к своему папаше с тем, что у меня есть своего. И вытолкала меня из квартиры голую.

Правда, позвала назад, когда я уже решилась выйти из квартиры и дворами пробираться к своей подруге. Ее подруга сидела все это время у нас и не повела и бровью. Предполагалось, что это все за то, что я стала настаивать на том, что родители должны обеспечивать своих детей и за то, что не отдала сим-карту. Позднее мама мне сказала, что это очень пошло мне на пользу и было полностью для моего блага, я была «как будто под куполом», и меня нужно было немного встряхнуть.

«Любимые» девочки мамы

Регулярно у мамы появлялись любимчики. То это была дочь подруги, которой мама связала к выпускному крючком платье, то другая дочь подруги, которая получила оплачиваемую работу в бухгалтерской конторе моей матери. Такие подарки мне никогда не доставались. Как-то раз в подарок дочери подруги ушли мои весенние ботинки на каблуке – «а ты же их все равно не носишь».

Как-то в любимчики попала мамина сотрудница, которая еще училась на вечернем. В какой-то вечер мама сказала: «Давай позовем ее жить к нам? Будешь спать со мной, она в твоей комнате. Просто ей так дома тяжело, приходиться учиться, работать, следить за домом, и мама у нее сложная». Я не решилась ответить, что я как бы в тех же условиях нахожусь и без комнаты мне будет совсем не весело.

С моими подарками было сложно. Я в детстве их делала и дарила, потом начала покупать и дарить. Но с ними всегда что-нибудь случалось – бились, ломались, терялись, рвались. Регулярно мои какие-то бьющиеся подарки оказывались разбитыми. Мама говорила, что это кот или сквозняк. Иногда, когда мы ругались, она их просто метала в стенку при мне. Сначала было очень горько и обидно, а потом перестало.

Иногда кот случайно ломал и какие-то мои вещи. К примеру, подруга подарила мне красивую вазочку – стеклянную, нежно-голубого цвета, витую. Однажды я обнаружила ее расквашенной об стенку.

На последнем курсе у меня были продолжительные отношения с молодым человеком из другого города, мы планировали мой переезд к нему после получения диплома. Маме и ее знакомым я не сказала ни о нем, ни об этих планах. Просто не хотела начинать думать о нем плохо. Через месяц после получения диплома я собрала вещи и уехала, наврав что-то о том, что уезжаю жить к подруге и буду учиться.

Спустя год кто-то ей сказал, как я живу на самом деле. Она вообще регулярно навещала моих подруг и плакала о том, как скучает и как ей тяжело. Видимо, продавила кого-то.

И вот она стала названивать моему молодому человеку, я взяла трубку, она сбросила. Потом перезвонила мне и начала жутко орать и скандалить. Она требовала номер телефона родителей моего молодого человека. Я отказала наотрез.

Мне начали сниться кошмары о том, как она приезжает и селится у нас, как обливает всех грязью, как хватает меня за волосы и волочет домой, и это был какой-то беспросветный период. Она писала мне на день рождения «чтоб ты сдохла».

Молодой человек пытался с ней связаться, объяснять что-то, просить понять нас. Но она посылала его на хрен.

Мне стали писать письма какие-то ее знакомые, убеждающие меня, что так нельзя. Как-то она передала через кого-то сумку с моими теплыми вещами. Я привезла их домой и увидела, что да, вот она, моя теплая куртка, но почему-то изрезанная. Также там обнаружился маленький флакончик духов, она позвонила и сказала: «Там тебе подарок, это нужно каждой девушке, твой-то козел тебе такое купить не может». На мое «ээээ, спасибо», ответила мрачно «угу» и бросила трубку.

Как-то она позвонила, и попросила каких-то людей у себя поселить, потом кого-то там встретить и забрать тяжелые сумки. Я отказывала. Через какое-то время она извела меня уже окончательно, и на очередное «ты мне никто, считай, что я умерла» я ответила: «Хорошо».

И на пару лет было затишье. Я заблокировала маму в соцсетях и начала приходить в себя.

Террор...стихами

А потом мне начала писать какая-то ее подруга. Присылать какие-то невнятные стихи. На мой закономерный вопрос «что это?», ответила: «Это твоя мама написала». В стихах сквозила одна мысль: «Я тебя вынашивала, а ты меня бросила, как же так». Я заблокировала и подругу тоже.

Я решила, что если у мамы есть, что мне сказать, то и мой номер телефона у нее есть, может позвонить. Но она не стала звонить. Она открыла в соцсети мой список друзей и разослала каждому свои стихи с пометкой, что это для меня.

Тут меня прорвало. Сначала я начала плакать, потом на пятом, сообщившем мне «ну как же так», пришла в ярость и к чертовой матери удалила страницу.

Тут мама вспомнила про телефон и стала звонить и рассказывать о том, как ей одной плохо, как я ее бросила, давить своими болячками и рыдать. И мы начали снова общаться. Для меня это было мучением. Ей не хватало моих отчетов о жизни, и она стала расспрашивать моих знакомых и рассказывать им обо мне. Я до сих пор понять не могу, зачем, к примеру, моему тренеру подробности моего детства? Я вообще не хотела ни с кем ни о чем говорить, зачем вообще это нужно. Никто не обязан каждому встречному в подробностях излагать историю своей жизни, у всех могут быть какие-то свои личные тайны, почему не у меня?

Так мне и во взрослой жизни пришлось изворачиваться и пытаться как-то удержать дистанцию между моей жизнью и матерью.

И тут она вытащила козырь из рукава – моего отца. Она начала на меня давить, чтобы я с ним познакомилась. Я не хотела, но согласилась. Она стала мне звонить и просить прощения за то, что разлучила нас когда-то. Я к этому вопросу и сейчас немного равнодушна. Я не была как-то зла или обижена на отца. Как-то его у меня просто не было, и к двадцати четырем уже любая необходимость в нем отпала. Да и столько я о нем за свою жизнь слышала неприятного…

Но мы изредка общались по настоянию матери. Один раз она приехала ко мне в гости. С поезда кинулась меня обнимать, приговаривать «моя маленькая», а я стояла как соляной столб и пыталась понять, ну какого ж хрена происходит-то.

Она сняла квартиру у нас в городе на два дня. Я сразу обозначила, что у нас жить нельзя, у нас мало места. На второй день мы собрались пойти погулять, я проснулась и стала ей звонить. Она трубку не брала, дверь в съемную квартиру не открывала и всячески изображала свое отсутствие. Я позвонила хозяйке и попросила ключи. Только тут мама меня впустила.

Я стала спрашивать, что случилось. Она стала отводить глаза и тихо говорить, что ничего. Вообще, это распространенная у нее была тактика – изображать дикие страдания и вынуждать меня искать причину во мне. Я не среагировала на это, и мы пошли гулять. Накануне она познакомилась с моим молодым человеком и стала как бы вскользь говорить о том, что он ничтожество и, видимо, мне только такое и подойдет. Я попросила так не говорить больше, я не хочу это слушать.

В итоге она уехала к себе. Через какое-то время она внезапно стала жить с моим отцом. Как, что, зачем – я не стала даже спрашивать.

Потом она опять начала распространять щупальца на мою жизнь, стала звонить и устраивать истерики, что я пропала, не люблю ее, хочу ее смерти. Мне полагалось ежедневно звонить и докладывать о своих делах. Я этого не делала. В итоге мы разругались ужасно, меня понесло, я вспомнила некоторые моменты из детства и сказала, что я ей не очень была нужна и пусть бы лучше мы с ней не общались.

Она очень спокойно ответила мне: «Ты же понимаешь, что если бы все это было правдой, ты бы либо с крыши спрыгнула, либо оказалась в психушке? Ты выдумываешь». Это меня из себя вывело окончательно, и скандал было не остановить. Моя привычка быть максимально неконфликтной куда-то делась, и мы доругались до разрыва отношений.

Сейчас она сдержанно пишет по праздникам, я тоже. И я все время думаю о том, что когда я уехала, надо было поменять номер телефона, почту и жить спокойно. Тогда бы не обрушился на весь мой френд-лист поток ненужных чужих откровений.