Тронуло
Не помню, как его звали. Он жил на Сортировочной и в нашу школу перешёл временно, потому что его мать положили в больницу, а здесь, в третьем микрорайоне, жила бабушка. Новенького посадили со мной, и это мне не понравилось: значит, когда я просил посадить меня с Колькой Лыковым - нельзя, посадите с Саней Табуховым - опять нельзя, а тут, оказывается, можно!
Новенький несколько раз обратился ко мне с какими-то дурацкими вопросами: "Как зовут?", "Где живёшь?"... Я отвечал нехотя, сквозь зубы, и он отвязался.
А после уроков его повели бить. Это называется "прописка". Бьют несерьёзно, больше для формы, как говорится, ничего личного, просто традиция такая. Новенький, увидев толпу, которая его окружила, метнулся к стоящему рядом Серёжке Романову, отбросил его ударом в сторону и, ловко увернувшись от Кольки Лыкова, словно ветер, скрылся во дворах. 3а ним побежали, но догнать не смогли. Серёжка, всхлипывая, вытирал кровь с разбитой губы, а мы хмуро смотрели на него. Решили не ждать завтрашнего дня, а рассчитаться с новеньким сегодня же во что бы то ни стало.
-Димон, ты же сидел с ним! 3айди к нему, позови его к себе домой - музыку там послушать или чего ещё... - попросил меня Колька. - Ты же умный, схитри как-нибудь, чтобы он вышел на улицу.
Мне польстило, что ко мне обратился Колька, что он при всех назвал меня умным, что поручение, которое требует смекалки и находчивости, по его мнению, могу выполнить только я.
Через полчаса я уже звонил в дверь квартиры, где жил новенький.
-Тебе чего?
-Как чего? Посмотреть в твои глаза! - насмешливо сказал я. - Ты-то умчался, как быстроногая лань, а я за тебя получил по полной программе.
-А ты-то при чём?
-Как при чём? - удивился я. - Мы же вместе сидим, значит, мы друзья, вот мне за тебя и вломили! До сих пор рёбра болят... Пройти-то можно?
-Проходи...
Мы попили чай, он показал свои рисунки... Неплохо он рисовал. Потом я посмотрел на часы и позвал его к себе в гости.
-Давай только не сегодня!
Внутри у меня всё упало: ребята из нашего класса уже ждали нас в засаде возле недостроенного дома.
-Понимаешь, у меня братишка болеет, и я хотел, чтобы ты нарисовал ему какую-нибудь картинку, он любит разные сказочные сюжеты...
-Ну, раз так, то пойдём...
Тот путь я помню до сантиметра, словно шёл босиком по гвоздям. Новенький что-то говорил мне, а я торопливо кивал головой. Недостроенный дом. Я вижу выбитый асфальт, рулоны рубероида, краешек пакета, где лежат альбомные листы и краски... Горячий воздух, словно напильник, режет мою грудь. Я остановился. А новенький сделал ещё несколько шагов. Кусты шевельнулись. Всё! Навстречу нам медленно вышел Колька Лыков и зловеще улыбнулся.
Самое страшное было дальше. Судьба, видно, решила провести меня до последнего круга моего ада. Новенький вдруг взвизгнул, схватил камень и крикнул: "Димон, беги!". Но, увидев, что нас уже окружили, что мне не убежать, он набросился на Тольку Власова, освобождая мне путь.
-Димон, беги! Чего ты стоишь?
И тут я улыбнулся, а остальные засмеялись.Только тогда он всё понял и посмотрел на меня. Удивлённо, недоверчиво. В ту секунду мне показалось, что сожжённая этим взглядом кожа, словно чулок, сползла с моего тела...
...Уже много лет я мечтаю кого-то спасти: я мечтаю вытащить тонущего из воды, защитить девушку от хулиганов, вынести раненого с поля боя и согласен даже умереть, совершая героический поступок. Но никто на моём пути не тонет, никто не горит, никто не просит меня о помощи. В жалобно протянутых ладонях я несу своё окровавленное сердце: всё надеюсь, что когда-нибудь увижу преданного мною паренька и он меня простит. Или хотя бы поймёт. Или, по крайней мере, выслушает... Но он живёт где-то на Сортировочной, в нашу школу его перевели временно, и наши жизненные пути всё никак не могут пересечься.
В. Надыршин
Новенький несколько раз обратился ко мне с какими-то дурацкими вопросами: "Как зовут?", "Где живёшь?"... Я отвечал нехотя, сквозь зубы, и он отвязался.
А после уроков его повели бить. Это называется "прописка". Бьют несерьёзно, больше для формы, как говорится, ничего личного, просто традиция такая. Новенький, увидев толпу, которая его окружила, метнулся к стоящему рядом Серёжке Романову, отбросил его ударом в сторону и, ловко увернувшись от Кольки Лыкова, словно ветер, скрылся во дворах. 3а ним побежали, но догнать не смогли. Серёжка, всхлипывая, вытирал кровь с разбитой губы, а мы хмуро смотрели на него. Решили не ждать завтрашнего дня, а рассчитаться с новеньким сегодня же во что бы то ни стало.
-Димон, ты же сидел с ним! 3айди к нему, позови его к себе домой - музыку там послушать или чего ещё... - попросил меня Колька. - Ты же умный, схитри как-нибудь, чтобы он вышел на улицу.
Мне польстило, что ко мне обратился Колька, что он при всех назвал меня умным, что поручение, которое требует смекалки и находчивости, по его мнению, могу выполнить только я.
Через полчаса я уже звонил в дверь квартиры, где жил новенький.
-Тебе чего?
-Как чего? Посмотреть в твои глаза! - насмешливо сказал я. - Ты-то умчался, как быстроногая лань, а я за тебя получил по полной программе.
-А ты-то при чём?
-Как при чём? - удивился я. - Мы же вместе сидим, значит, мы друзья, вот мне за тебя и вломили! До сих пор рёбра болят... Пройти-то можно?
-Проходи...
Мы попили чай, он показал свои рисунки... Неплохо он рисовал. Потом я посмотрел на часы и позвал его к себе в гости.
-Давай только не сегодня!
Внутри у меня всё упало: ребята из нашего класса уже ждали нас в засаде возле недостроенного дома.
-Понимаешь, у меня братишка болеет, и я хотел, чтобы ты нарисовал ему какую-нибудь картинку, он любит разные сказочные сюжеты...
-Ну, раз так, то пойдём...
Тот путь я помню до сантиметра, словно шёл босиком по гвоздям. Новенький что-то говорил мне, а я торопливо кивал головой. Недостроенный дом. Я вижу выбитый асфальт, рулоны рубероида, краешек пакета, где лежат альбомные листы и краски... Горячий воздух, словно напильник, режет мою грудь. Я остановился. А новенький сделал ещё несколько шагов. Кусты шевельнулись. Всё! Навстречу нам медленно вышел Колька Лыков и зловеще улыбнулся.
Самое страшное было дальше. Судьба, видно, решила провести меня до последнего круга моего ада. Новенький вдруг взвизгнул, схватил камень и крикнул: "Димон, беги!". Но, увидев, что нас уже окружили, что мне не убежать, он набросился на Тольку Власова, освобождая мне путь.
-Димон, беги! Чего ты стоишь?
И тут я улыбнулся, а остальные засмеялись.Только тогда он всё понял и посмотрел на меня. Удивлённо, недоверчиво. В ту секунду мне показалось, что сожжённая этим взглядом кожа, словно чулок, сползла с моего тела...
...Уже много лет я мечтаю кого-то спасти: я мечтаю вытащить тонущего из воды, защитить девушку от хулиганов, вынести раненого с поля боя и согласен даже умереть, совершая героический поступок. Но никто на моём пути не тонет, никто не горит, никто не просит меня о помощи. В жалобно протянутых ладонях я несу своё окровавленное сердце: всё надеюсь, что когда-нибудь увижу преданного мною паренька и он меня простит. Или хотя бы поймёт. Или, по крайней мере, выслушает... Но он живёт где-то на Сортировочной, в нашу школу его перевели временно, и наши жизненные пути всё никак не могут пересечься.
В. Надыршин