Тень Легенды⁠⁠

Прошлая глава:Тень Легенды

Глава 22: Свет и Тьма

Воздух внутри монастыря стал плотным, как вода, насыщенным злобой и страхом. Каждый вдох обжигал лёгкие, будто Сэмюэль глотал пыль забытых веков. Джек, или то, что носило его лицо, снова бросился вперёд — быстрее, чем прежде, с нечеловеческой яростью в глазах.

Сэмюэль отступил на шаг, посох в его руках дрожал, но свет в нём не угасал. Он видел, как тени вокруг Джека клубились, как живые щупальца, оплетали его тело, питаясь изнутри. Это был не человек. Это было нечто большее — порождение пустоты, нашедшее себе жилище в теле друга.

— Она уже одна из нас, — прошелестел голос, раздваиваясь, умножаясь эхом. — Они все будут нашими.

Мэг застонала, голова её слабо дернулась. Её кожа была холодной, как снег в полночь, а дыхание едва уловимым. Вокруг её запястий, прикованных к каменной стене, мерцала тьма, словно сам воздух сгущался в цепи. Она жива. Но не надолго.

Сэмюэль глубоко вздохнул. Камень в кармане внезапно нагрелся до боли. Он ощупал его сквозь ткань — тепло, почти живое. «Сердце пустоты». То, что он вынес из подземелья. То, что могло быть ключом ко всему.

Он понял: нельзя просто сражаться. Нужно использовать то, что теперь было частью него.

— Ты прав, — сказал он, глядя прямо в пустые глаза Джека. — Я не один. Но я не ваш.

Из его груди вырвался крик, нечеловеческий, полный страха и силы. Он вытащил камень из кармана. Свет, который вырвался из него, был не белым, не золотым — он был чистым, как первый день мира. Тени закричали. Монастырь задрожал. Фрески начали трескаться, словно сами святые пытались освободиться от плена.

Джек замер, как будто что-то внутри него разорвалось. Его тело судорожно сжалось, затем расслабилось. Лицо исказилось болью, но в глазах мелькнуло нечто знакомое — проблеск человека, который всё ещё был внутри.

— Сэм — выдавил он, голос дрожал. — Не давай им.

Тени завыли. Из стены, рядом с Мэг, вырвался столб чёрного дыма, который начал формироваться в фигуру — высокую, безликую, с руками, похожими на когти времени. Это было само присутствие пустоты. Оно не говорило. Оно просто было.

Сэмюэль встал между ней и друзьями. Посох в одной руке, камень — в другой. Он чувствовал, как они вибрируют в унисон, как два противоположных сердца, соединённых невидимыми нитями.

— Уходи, — произнёс он, и его голос был тих, но наполнен решимостью. — Этот мир больше не твой.

Тварь сделала шаг. Пол треснул. Свет посоха дрогнул. Камень в руке Сэмюэля начал пульсировать, как если бы он хотел вернуться обратно — в источник, откуда родился. И тогда Сэмюэль понял.

Это не просто амулет. Это — печать.

Пустота не хотела уходить. Она цеплялась за этот мир, используя слабых, чтобы остаться. Джек был лишь первым. Мэг могла стать второй. А потом — весь город.

Но Сэмюэль знал, что делать.

Он вскинул камень высоко над головой. Посох вспыхнул ярче, чем когда-либо. Свет и тьма встретились в центре комнаты, создавая вакуум, где время перестало существовать. В этом мгновении он услышал голоса — своих предков, тех, кто тоже боролся, кто тоже пытался защитить Рыбинск.

— Прости меня, — прошептал он, обращаясь к камню, к пустоте, к самому себе.

И бросил его в самого себя.

Удар был оглушительным. Свет охватил всё — стены, потолок, землю. Монастырь закачался, как корабль в шторм. Джек упал на колени, хватаясь за голову. Мэг закричала — нет, не от боли, а от освобождения.

Когда тьма начала рваться, как бумага, Сэмюэль почувствовал, как что-то уходит из него. Не только сила, но и память о том, что он пережил в подземельях. Пустота уходила, но уносила с собой часть его.

Затем — тишина.

Тишина, какой он никогда раньше не слышал. Ни ветра, ни шуршания, ни даже собственного дыхания. Только покой.

Когда свет исчез, Сэмюэль лежал на полу, посох рядом — потухший. Камня больше не было. Исчезло всё. Даже тени.

Мэг лежала рядом, её глаза были открыты. Джек, дрожа, сидел у стены, смотря перед собой, словно впервые видел мир заново.

— Сэм? — прошептала она. — Ты… ты жив?

Он попытался улыбнуться, но не смог. Голос его был тих, почти шёпот:

— Теперь мы свободны.

За окном монастыря начало светать. Первые лучи солнца коснулись крыши, словно благословляя новое утро.