Сто дней на левом берегу (Часть 1) - *1*
День сорок второй
От стен несло сыростью, но Антону приходилось почти вплотную прислоняться к слизкой поверхности лицом. Цепляясь за выемки в каменной кладке, он медленно поднимался наверх. Тяжелее всего приходилось работать руками: уже в конец обломанные ногти противно саднили, а костяшки пальцев при каждом усилии пронзала острая боль. Человек, строящий этот колодец, отнёсся к делу весьма ответственно. Антон потратил немало времени - возможно, несколько дней, он не мог знать наверняка - чтобы, орудуя небольшим язычком от пряжки, расширить щели между камнями. Так, проделывая себе путь наверх, он несколько раз срывался, но теперь ошибки допускать было нельзя – с высоты метров в семь падение выйдет очень болезненным и, что немаловажно, шумным. Если Антон, находясь на дне колодца, отчётливо слышал звуки шагов наверху, то, стало быть, и грохот внутри не останется незамеченным снаружи. Думать и не хотелось, какое наказание придумает Очкастый, если застанет Антона в момент попытки побега. Впрочем, о побеге рано было говорить - ещё предстояло узнать, закрывается ли люк на замок. Если нет, значит Антон сможет в этот же день вылезти из проклятого колодца. А если да? «Придумаю что-нибудь», - Антон прогнал прочь от себя дурные мысли. Сейчас он был почти под самым потолком – так высоко он ни разу не поднимался, поэтому ещё предстояло обработать новые выемки. Ухватившись одной рукой за готовый уступ, другой Антон достал изо рта язычок пряжки, кончик которого уже заметно зазубрился, и стал карябать узкую полоску между камнями. Эта опора должна была стать последней – её хватало, чтобы подтянуться к самому люку. Там Антон должен был развернуться спиной к стене – что, к слову, тоже было нелёгкой задачей, - и тогда он смог бы ухватиться проверить открывается ли люк изнутри. Когда дело было сделано, Антон перевёл дух и невольно глянул вниз – сквозь темноту он всё равно не смог бы увидеть заранее расстеленные им на полу одеяла на тот случай, если в очередной раз не сохранит равновесия. До крышки было, в буквальном смысле, рукой подать, но попробуй сделать это, пытаясь одновременно удержаться на скользких стенах пальцами ног и одной руки. И всё же долго колебаться было нельзя, Антон потянулся рукой к люку и стал шарить по потолку, пытаясь на ощупь найти какой-нибудь проём между шершавыми, вероятно, от ржавчины металлическими пластинами. Он уже чувствовал, что теряет равновесие, когда наткнулся на узкую щель, в которую можно было просунуть почти всю кисть. Он попробовал сжать руку в кулак, чтобы таким образом приподнять крышку, но та не поддалась. Это вовсе не означало, что наверху установлен замок, поэтому, поразмыслив совсем немного, Антон потянулся и второй рукой к люку, и ею попытался сдвинуть крышку. Та заметно приподнялась. Антон почувствовал, как сердце его заколотилось в бешенном ритме. Ещё попытка – и он смог поднять люк чуть выше. Образовавшегося пространства хватало, чтобы протиснуть туда всё тело Антона, существенно исхудавшего за полтора месяца заточения. Антон повис на пластине, надеясь, что ржавчина ещё не успела разъесть её. Долго держаться он бы не смог – сил после долго подъёма наверх почти не оставалось – поэтому следовало поторапливаться. Антон сделал рывок и, ударившись головой о крышку – боли он, впрочем, даже не заметил – смог её приподнять и немного протиснуться наружу, и тут же - ещё один рывок, и он, руками секунду грабастая по бетонной поверхности, ухватился за какой-то выступ. В тот же момент Антон зажмурился - свет он видел он уже давно не видел. Пока его глаза привыкали к непривычной яркости, Антон переводил дух, но вдруг почувствовал, как спину обдало лёгким ветерком, и тут же исчезла тяжесть от крышки люка.
- Я уж думал, ты никогда не выберешься, - насмешливо произнёс уже ставший знакомым голос. – Часа полтора тебя жду.
Антон выдохнул, застонав от досады.
- Давай спицу свою, - спокойно потребовал Очкастый.
Антон никак не отреагировал на просьбу и получил лёгкий удар по щеке.
- Спицу, - повторил Очкастый.
Антон выплюнул язычок пряжки, тот коротко звякнул, ударившись о раму люка.
- Так-то лучше, умница, – как будто ласково, проскрипел голос Очкастого. – Обратно сам спустишься или тебе помочь?
В этот момент Антон грудью упирался на борт колодца, а ноги его всё ещё свисали внутри. «Почти», - горько подумал он.
Продолжение в комментариях
От стен несло сыростью, но Антону приходилось почти вплотную прислоняться к слизкой поверхности лицом. Цепляясь за выемки в каменной кладке, он медленно поднимался наверх. Тяжелее всего приходилось работать руками: уже в конец обломанные ногти противно саднили, а костяшки пальцев при каждом усилии пронзала острая боль. Человек, строящий этот колодец, отнёсся к делу весьма ответственно. Антон потратил немало времени - возможно, несколько дней, он не мог знать наверняка - чтобы, орудуя небольшим язычком от пряжки, расширить щели между камнями. Так, проделывая себе путь наверх, он несколько раз срывался, но теперь ошибки допускать было нельзя – с высоты метров в семь падение выйдет очень болезненным и, что немаловажно, шумным. Если Антон, находясь на дне колодца, отчётливо слышал звуки шагов наверху, то, стало быть, и грохот внутри не останется незамеченным снаружи. Думать и не хотелось, какое наказание придумает Очкастый, если застанет Антона в момент попытки побега. Впрочем, о побеге рано было говорить - ещё предстояло узнать, закрывается ли люк на замок. Если нет, значит Антон сможет в этот же день вылезти из проклятого колодца. А если да? «Придумаю что-нибудь», - Антон прогнал прочь от себя дурные мысли. Сейчас он был почти под самым потолком – так высоко он ни разу не поднимался, поэтому ещё предстояло обработать новые выемки. Ухватившись одной рукой за готовый уступ, другой Антон достал изо рта язычок пряжки, кончик которого уже заметно зазубрился, и стал карябать узкую полоску между камнями. Эта опора должна была стать последней – её хватало, чтобы подтянуться к самому люку. Там Антон должен был развернуться спиной к стене – что, к слову, тоже было нелёгкой задачей, - и тогда он смог бы ухватиться проверить открывается ли люк изнутри. Когда дело было сделано, Антон перевёл дух и невольно глянул вниз – сквозь темноту он всё равно не смог бы увидеть заранее расстеленные им на полу одеяла на тот случай, если в очередной раз не сохранит равновесия. До крышки было, в буквальном смысле, рукой подать, но попробуй сделать это, пытаясь одновременно удержаться на скользких стенах пальцами ног и одной руки. И всё же долго колебаться было нельзя, Антон потянулся рукой к люку и стал шарить по потолку, пытаясь на ощупь найти какой-нибудь проём между шершавыми, вероятно, от ржавчины металлическими пластинами. Он уже чувствовал, что теряет равновесие, когда наткнулся на узкую щель, в которую можно было просунуть почти всю кисть. Он попробовал сжать руку в кулак, чтобы таким образом приподнять крышку, но та не поддалась. Это вовсе не означало, что наверху установлен замок, поэтому, поразмыслив совсем немного, Антон потянулся и второй рукой к люку, и ею попытался сдвинуть крышку. Та заметно приподнялась. Антон почувствовал, как сердце его заколотилось в бешенном ритме. Ещё попытка – и он смог поднять люк чуть выше. Образовавшегося пространства хватало, чтобы протиснуть туда всё тело Антона, существенно исхудавшего за полтора месяца заточения. Антон повис на пластине, надеясь, что ржавчина ещё не успела разъесть её. Долго держаться он бы не смог – сил после долго подъёма наверх почти не оставалось – поэтому следовало поторапливаться. Антон сделал рывок и, ударившись головой о крышку – боли он, впрочем, даже не заметил – смог её приподнять и немного протиснуться наружу, и тут же - ещё один рывок, и он, руками секунду грабастая по бетонной поверхности, ухватился за какой-то выступ. В тот же момент Антон зажмурился - свет он видел он уже давно не видел. Пока его глаза привыкали к непривычной яркости, Антон переводил дух, но вдруг почувствовал, как спину обдало лёгким ветерком, и тут же исчезла тяжесть от крышки люка.
- Я уж думал, ты никогда не выберешься, - насмешливо произнёс уже ставший знакомым голос. – Часа полтора тебя жду.
Антон выдохнул, застонав от досады.
- Давай спицу свою, - спокойно потребовал Очкастый.
Антон никак не отреагировал на просьбу и получил лёгкий удар по щеке.
- Спицу, - повторил Очкастый.
Антон выплюнул язычок пряжки, тот коротко звякнул, ударившись о раму люка.
- Так-то лучше, умница, – как будто ласково, проскрипел голос Очкастого. – Обратно сам спустишься или тебе помочь?
В этот момент Антон грудью упирался на борт колодца, а ноги его всё ещё свисали внутри. «Почти», - горько подумал он.
Продолжение в комментариях