Шахдара-2025: последний поход по планете Памиракис. Вступление⁠⁠

В случае переизбытка кислорода и обнаружения желания снова пойти в спортивный горный поход - медленно и вдумчиво перечитать.

Вступление с конца.

…Автобус 817 прибыл на конечную – на метро Планерная.

Я выгружаю себя на тротуар, иду в сторону вестибюля станции. Меня слегка качает из стороны в сторону – тяжелые альпинистские ботинки не предназначены для перемещения по московскому вылизанному асфальту. Кислород тоже опьяняет – в голове какой-то гул, куда ни кинь взгляд – ты будто смотришь сквозь предмет. И все кажется каким-то нереальным.

Автомобили, раздетые люди (последние несколько недель ты видел лишь друзей в нескольких слоях термобелья и мембранной одежды), обилие рекламы, какой-то шум диалогов – ты невольно задаешься вопросом, насколько это вообще мелочно и суетно на фоне того, что с тобой приключилось. После гор всегда так: жизнь в походных условиях сильно упрощает привычную картину реальности и об этом знает каждый турист.

Я несколько переживаю, что забуду какие-то важные детали повествования, не подберу нужных аллегорий, вероятно, перегну палку в изложении своей позиции, но сейчас главное – удержать все в голове. Я не понимаю, как люди отмахиваются «напишу, когда время будет» - а этого времени никогда нет. Или желания. Или чего-то еще. Хорошая привычка – писать по горячим следам.

В прошлом году приключилась история, которая как раз пойдет зачином для этой летописи. Я проклинал все и вся, что происходило в Сванетии – зелень, броды, летающие камни, вечный дождь, низкую высоту. Спасение просматривалось лишь в Памире – высоком, солнечном и одновременно холодном районе, где не было ни бродов, ни растений выше щиколотки, да и камни летали не так часто (скорее уж лавину можно встретить). Уже позже, когда я всех отсылал к своей летописи по походу 2021 года, мне ряд ребят указали на коллизию между красочным устным описанием Памира, и тем, что читалось непосредственно в тексте. Тяжесть быстро ушла из памяти, оставив яркое послевкусие. И лишь чернила снова придают горечи.

Но тогда, в Грузии, с  общим воодушевлением Памир на 2025 год удалось продать – несмотря на то, что район подходит скорее для походов 5-6 категории сложности (к.с.), а не для «четверок». Учитывая абсолютную техническую бедность нашего сванского похода (полторы веревки за 16 ходовых дней – о таком вслух не говорят), соваться в высокий район, пусть и технически не нагруженный (Памир бьет высотой, техника тут вторична, по крайней мере, в рамках нашего маршрута) все равно отдавало авантюрой. Катя Б. приложила усилия, чтобы поход снова имел серьезную исследовательскую, а не спортивную составляющую. Так из всего многообразия «крыши мира» выбор пал на юго-запад горной системы, а конкретно – на Шахдаринский хребет.

Катя поправляет:

"Изначально были мысли в сторону Заалая, но смущало потенциальное количество снега в наши сроки (кто же знал, что год будет настолько малоснежным), поэтому взгляд упал на Юго-Западный Памир. Для 4 к.с. и по высотам, и по препятствиям больше подходит Рушанский хребет, однако Шахдаринский настолько притянул видами и колоритом (Ошомская стена, пики Маркса и Энгельса, виды на перевалы Рига и Рига С., долина широкой р.Пяндж с Афганистаном на другом берегу, белые вершины семитысячников Гиндукуша на горизонте), что я не смогла устоять. Таким образом родилась идея нашего путешествия."

Мне выпала участь стать логистом и заниматься вопросами транспортировки наших душ и багажа от Душанбе до непосредственного места похода. Должность хронометриста по итогу, я не уступил, хотя и не настаивал на сохранении своей персоны на подобном амплуа. Ну а летописцем меня быть никто не обязывал, кроме патологической тяги к рефлексии и фиксации всего происходящего вокруг.

Уже вечером, в день прилета, я кратко, минут за 40, пересказал хронологию нашего похода, щедро приправив своими эмоциями, комментариями и оценкой действий. Лиза, Рома и Алена практически единогласно заявили:

-Влад, а когда было такое, чтобы ты пришел с похода и сказал, что все было просто?

Пройдет неделя и желание распродать снарягу и заняться чем-то более равнинным, цивильным, распространенным снова улетучится. Разреженный горный воздух словно отравляет разум и манит снова и снова – наверное поэтому многие и застревают в турклубе на десятилетия, пока обременения непреодолимой силы не «заземлят» окончательно.

Некоторые из космонавтов говорили, что на Земле им часто снится невесомость и они хотели бы еще раз испытать это невероятное чувство. Что если у тех, кто ходит в большие горы, развивается нечто подобное? Еще один пункт в копилку параллелей между высокогорьем и космосом.

А тем вечером я мог бы возразить ребятам, что «единичка» на Архызе или «двойка» в Фанах были относительно простыми. Но шутка постмодерна заключается в том, что самые тяжелые походы и запоминаются лучше всего. Памир врезается в память точно также как его шеститысячники сверлят небеса, а ледобуры – ввинчиваются в поганый летний лед на очередном пятитысячном перевале.

Прежде чем перейдем к описанию, список и фото участников.

Самый долгий день==>