Самогон
1
Домишко Никодимыча притаился на окраине посёлка. Скособоченное строение, которое никто не ремонтировал уже лет эдак десять, а то и больше, давным-давно стало частью сельского пейзажа. Стены поросли мхом и ещё какой-то дрянью, крыша перекосилась, даже потемневший от времени флюгер казался сидящей на ветке вороной. Кроме того, с одной стороны кривоватое жилище очень удачно прикрывало от чужих взглядов здоровенное дерево, а крыльцо старательно маскировалось колючими кустами шиповника.
То ещё местечко, короче говоря.
Петрович миновал незапертую калитку, прошёлся по тропинке и постучался. На первый стук, однако, никто не ответил. Мужик почесал подбородок и недовольно нахмурился.
— Без нас начал, что ли?.. — он постучал ещё раз, прислушался и гаркнул, — Хозяин, открывай, гости пришли!
На сей раз за дверью послышались шаги, и из недр домика высунулась физиономия хозяина — тощая, удивительно неопрятная, заросшая сизой щетиной. Испещрённый жилками нос торчал, как дуб среди степей, под глазами виднелись отчётливые мешки... Однако сами глаза были на удивление ясными и адекватными. Глянув по сторонам, Никодимыч пожал плечами.
— Врёшь, Петрович, ты тут один. А говоришь «гости»… Ладно, заходи.
Дверь открылась шире.
— А что, Леопольдыча нет ещё? — спросил Петрович, перешагнув порог.
— Нету. Будем ждать.
Они уселись за видавший лучшие времена стол, укрытый клеёнчатой скатертью, где сиживали уже не раз, и принялись лениво переговариваться, изредка поглядывая на стрелки часов. Третий запаздывал.
Наконец, минут через пять, внутрь протиснулся грузный Леопольдыч, облачённый в неизменную клетчатую рубашку. Он почесал бакенбарды и тяжело вздохнул — одышка давала о себе знать. Тем не менее, с его появлением потрёпанный домик словно бы проснулся. Разговор зазвучал живее и естественнее, глаза заблестели, беседа потекла привольнее. Хозяин ненадолго отлучился в другую комнату, а затем вернулся с банкой малосольных огурцов и массивной бутылью, под завязку наполненной какой-то мутной жидкостью.
Пришло время для самого главного.
Никодимыч был единственным в посёлке самогонщиком, но своё хобби не особенно афишировал. Товар он толкал очень редко, из-под полы и только на сторону, предпочитая вместо этого квасить со старинными приятелями. Те, как и сам Никодимыч, из всех достоинств напитка ценили прежде всего градус, а потому такая бормотуха их более чем устраивала. Собиралась компания нерегулярно, опасаясь, как бы кто из соседей не настучал куда следует. Визитов в обычное время Никодимыч не опасался — всё предосудительное оборудование тщательно маскировалось, и опознать предмет поисков становилось чрезвычайно сложно.
Самогон наполнил стаканы, и все трое дружно выпили, а затем столь же в унисон крякнули. Захрустел на чьих-то зубах огурец.
— Слышь, Никодимыч, — вдруг подал голос Леопольдыч, — А чего это вдруг сегодня у выпивки вкус какой-то странный?
— Кстати да! — оживился Петрович, тоже обративший на это внимание.
Самогонщик почему-то замялся.
— Ну, понимаете… В общем, дело было так…
2
Ранним туманным утром Никодимыч отправился за ингредиентами. Возле железнодорожного полустанка как обычно толпились бабульки, распродававшие нехитрые дары своих огородиков по редкостно смешным ценам. Товарец, конечно, чаще всего был не ахти какой, корнеплоды и яблоки в основном попадались скромные, невзрачные, но на самогон они вполне годились.
В этот раз мужику повезло — подвернулся один из самых выгодных поставщиков. Сухонькая востроносая старушонка брала за свой товар сущие копейки, причём, помимо овощей, она продавала шампиньоны и ягоды, набранные в ближайшем лесу. Порой Никодимычу казалось, что гиперактивная бабулька появляется здесь не ради заработка или обмена новостями, а просто для удовольствия — людей посмотреть, говор послушать. Смешливый характер пенсионерки эту теорию только подтверждал.
По причине дешевизны Никодимыч затаривался здесь практически оптом — совал одну купюру и получал едва ли не половину товара. Вот и сейчас ему достались несколько пакетов, набитых овощами и ягодами, а также большая связка сушёных грибов. Распрощавшись с продавщицей, мужик двинулся прочь.
От железной дороги до посёлка было примерно полкилометра по ухабистой дороге. Затариваться близ дома подозрительный Никодимыч опасался — пару раз его едва не накрыли. Туман, висящий пластами, медленно истаивал — солнце поднималось всё выше, разгоняя белёсую хмарь. Мужик что-то тихо насвистывал себе под нос, глядя, как впереди вырисовываются островерхие крыши.
Через несколько минут он уже сортировал покупки. Подосиновики... Немного малины… Чуть помявшиеся помидоры… Баклажаны… Стоп.
— Это ещё что за хрень такая? — ошалело пробормотал Никодимыч.
Комочек, зажатый в его ладони, походил не то на очень сильно лежалое яблоко, не то на инопланетный гриб, не то на какой-то непонятный орган. Решётчатая грушевидная вещица мутного цвета, перевитая странными жилками, казалась странно знакомой, но в то же время не похожей ни на что привычное. Загадочный предмет неожиданно вздрогнул и часто-часто запульсировал. Никодимыч, матюгнувшись, выронил неведомую штуковину. Та полминуты колотилась по полу, но постепенно замедлилась, вздрогнула ещё пару раз и затихла. Мужик несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, после чего осторожно потыкал хреновину половником. Она, однако, больше не шевелилась.
Всё ещё с подозрением посматривая на непонятный объект, Никодимыч поднял его с пола, однако сеанс гоголевско-булгаковской чертовщины уже закончился. Повертев комочек так и эдак, он подумал было вернуться, дабы спросить у старушки, где она его выкопала, но быстро сообразил, что это будет пустой тратой времени, а переработки в спирт ни одна паранормальщина не выдержит.
На том и порешил.
3
Мужики выслушали быль Никодимыча и покрутили головами, выражая удивление.
— Да-а, — протянул Петрович, — Экология нынче не та, совсем не та… Глобальное потепление, все дела. Вот и растёт тут у нас всякое.
Собутыльники поддержали эту версию — она была куда проще и понятнее, чем всякая мистика. А что та хреновина дёргалась... Мало ли, что могло померещиться в потёмках?
— Ну что, ещё по одной? — предложил Леопольдыч.
Никодимыч с Петровичем поддержали его предложение. Даже несмотря на привкус, самогон по их представлениям был весьма неплохим.
Домишко Никодимыча притаился на окраине посёлка. Скособоченное строение, которое никто не ремонтировал уже лет эдак десять, а то и больше, давным-давно стало частью сельского пейзажа. Стены поросли мхом и ещё какой-то дрянью, крыша перекосилась, даже потемневший от времени флюгер казался сидящей на ветке вороной. Кроме того, с одной стороны кривоватое жилище очень удачно прикрывало от чужих взглядов здоровенное дерево, а крыльцо старательно маскировалось колючими кустами шиповника.
То ещё местечко, короче говоря.
Петрович миновал незапертую калитку, прошёлся по тропинке и постучался. На первый стук, однако, никто не ответил. Мужик почесал подбородок и недовольно нахмурился.
— Без нас начал, что ли?.. — он постучал ещё раз, прислушался и гаркнул, — Хозяин, открывай, гости пришли!
На сей раз за дверью послышались шаги, и из недр домика высунулась физиономия хозяина — тощая, удивительно неопрятная, заросшая сизой щетиной. Испещрённый жилками нос торчал, как дуб среди степей, под глазами виднелись отчётливые мешки... Однако сами глаза были на удивление ясными и адекватными. Глянув по сторонам, Никодимыч пожал плечами.
— Врёшь, Петрович, ты тут один. А говоришь «гости»… Ладно, заходи.
Дверь открылась шире.
— А что, Леопольдыча нет ещё? — спросил Петрович, перешагнув порог.
— Нету. Будем ждать.
Они уселись за видавший лучшие времена стол, укрытый клеёнчатой скатертью, где сиживали уже не раз, и принялись лениво переговариваться, изредка поглядывая на стрелки часов. Третий запаздывал.
Наконец, минут через пять, внутрь протиснулся грузный Леопольдыч, облачённый в неизменную клетчатую рубашку. Он почесал бакенбарды и тяжело вздохнул — одышка давала о себе знать. Тем не менее, с его появлением потрёпанный домик словно бы проснулся. Разговор зазвучал живее и естественнее, глаза заблестели, беседа потекла привольнее. Хозяин ненадолго отлучился в другую комнату, а затем вернулся с банкой малосольных огурцов и массивной бутылью, под завязку наполненной какой-то мутной жидкостью.
Пришло время для самого главного.
Никодимыч был единственным в посёлке самогонщиком, но своё хобби не особенно афишировал. Товар он толкал очень редко, из-под полы и только на сторону, предпочитая вместо этого квасить со старинными приятелями. Те, как и сам Никодимыч, из всех достоинств напитка ценили прежде всего градус, а потому такая бормотуха их более чем устраивала. Собиралась компания нерегулярно, опасаясь, как бы кто из соседей не настучал куда следует. Визитов в обычное время Никодимыч не опасался — всё предосудительное оборудование тщательно маскировалось, и опознать предмет поисков становилось чрезвычайно сложно.
Самогон наполнил стаканы, и все трое дружно выпили, а затем столь же в унисон крякнули. Захрустел на чьих-то зубах огурец.
— Слышь, Никодимыч, — вдруг подал голос Леопольдыч, — А чего это вдруг сегодня у выпивки вкус какой-то странный?
— Кстати да! — оживился Петрович, тоже обративший на это внимание.
Самогонщик почему-то замялся.
— Ну, понимаете… В общем, дело было так…
2
Ранним туманным утром Никодимыч отправился за ингредиентами. Возле железнодорожного полустанка как обычно толпились бабульки, распродававшие нехитрые дары своих огородиков по редкостно смешным ценам. Товарец, конечно, чаще всего был не ахти какой, корнеплоды и яблоки в основном попадались скромные, невзрачные, но на самогон они вполне годились.
В этот раз мужику повезло — подвернулся один из самых выгодных поставщиков. Сухонькая востроносая старушонка брала за свой товар сущие копейки, причём, помимо овощей, она продавала шампиньоны и ягоды, набранные в ближайшем лесу. Порой Никодимычу казалось, что гиперактивная бабулька появляется здесь не ради заработка или обмена новостями, а просто для удовольствия — людей посмотреть, говор послушать. Смешливый характер пенсионерки эту теорию только подтверждал.
По причине дешевизны Никодимыч затаривался здесь практически оптом — совал одну купюру и получал едва ли не половину товара. Вот и сейчас ему достались несколько пакетов, набитых овощами и ягодами, а также большая связка сушёных грибов. Распрощавшись с продавщицей, мужик двинулся прочь.
От железной дороги до посёлка было примерно полкилометра по ухабистой дороге. Затариваться близ дома подозрительный Никодимыч опасался — пару раз его едва не накрыли. Туман, висящий пластами, медленно истаивал — солнце поднималось всё выше, разгоняя белёсую хмарь. Мужик что-то тихо насвистывал себе под нос, глядя, как впереди вырисовываются островерхие крыши.
Через несколько минут он уже сортировал покупки. Подосиновики... Немного малины… Чуть помявшиеся помидоры… Баклажаны… Стоп.
— Это ещё что за хрень такая? — ошалело пробормотал Никодимыч.
Комочек, зажатый в его ладони, походил не то на очень сильно лежалое яблоко, не то на инопланетный гриб, не то на какой-то непонятный орган. Решётчатая грушевидная вещица мутного цвета, перевитая странными жилками, казалась странно знакомой, но в то же время не похожей ни на что привычное. Загадочный предмет неожиданно вздрогнул и часто-часто запульсировал. Никодимыч, матюгнувшись, выронил неведомую штуковину. Та полминуты колотилась по полу, но постепенно замедлилась, вздрогнула ещё пару раз и затихла. Мужик несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, после чего осторожно потыкал хреновину половником. Она, однако, больше не шевелилась.
Всё ещё с подозрением посматривая на непонятный объект, Никодимыч поднял его с пола, однако сеанс гоголевско-булгаковской чертовщины уже закончился. Повертев комочек так и эдак, он подумал было вернуться, дабы спросить у старушки, где она его выкопала, но быстро сообразил, что это будет пустой тратой времени, а переработки в спирт ни одна паранормальщина не выдержит.
На том и порешил.
3
Мужики выслушали быль Никодимыча и покрутили головами, выражая удивление.
— Да-а, — протянул Петрович, — Экология нынче не та, совсем не та… Глобальное потепление, все дела. Вот и растёт тут у нас всякое.
Собутыльники поддержали эту версию — она была куда проще и понятнее, чем всякая мистика. А что та хреновина дёргалась... Мало ли, что могло померещиться в потёмках?
— Ну что, ещё по одной? — предложил Леопольдыч.
Никодимыч с Петровичем поддержали его предложение. Даже несмотря на привкус, самогон по их представлениям был весьма неплохим.