Рубашка⁠⁠

Не надо было слушать этого метросексуала Шурика…

Шурик – старинный друг нашей семьи. Человек, сексуально дезориентированный, но полезный. Шурик работает стилистом в одном модном доме. В нашей жизни он появляется два раза в год. В августе и в январе. Звонит моей жене и сообщает, где и какая началась распродажа. Потом они вместе отправляются по бутикам. Благодаря Шурику мы сберегли уйму денег. Моя жена уверяет, что у Шурика абсолютный вкус.

После шопинга жена везёт Шурика к нам домой. Мы вместе пьём чай, и Шурик рассказывает о последних тенденциях в мире моды. По своим стилистическим надобностям он много где побывал.

- Кавказские модели не умеют ходить от бедра, - рассказывает Шурик. – Но никто так не держит спину как кабардинки.

Вот и вчера с утра заявился Шурик, а вечером жена, обвешанная бумажными пакетами Кензо и Москино, притащила Шурика в наш дом на традиционное чаепитие. Шурик как раз вернулся откуда-то из Китая. Отбирал недорогих манекенщиц для новой коллекции своего босса.

- Китайские модели бывают под два метра ростом, - рассказывал Шурик. – И ходят от бедра с надменной физиономией, не хуже чем европейки. Но стоит их окликнуть, они останавливаются как вкопанные, начинают улыбаться и быстро-быстро кланяться, сложив ладошки…

И тут мне позвонил Главный.

- Завтра в девять утра ты должен стоять у Спасской башни, - приказал Главный. – Тебя будет награждать президент России. За освещение войны в Южной Осетии. Надеюсь, у тебя есть строгий костюм и галстук.

- Есть! – соврал я.

Остаток вечера мы провели в торговом центре напротив Киевского вокзала. На костюме и рубашке удалось сэкономить. У Шурика была скидка в бутике Адольфо Доминго. А вот за галстук от Хьюго Босс выложили последнее. Шурик сказал, что на галстуках экономить нельзя. Он же и подобрал цвет. Красный. Жена согласилась. Облачившись в новое, я не узнал себя в зеркале. Это мне польстило.

- В принципе, всё отлично, - сказал Шурик, когда я вышел из примерочной. – Но зачем ты заправил рубашку в штаны как лох. Во всём цивилизованном мире этого никто не делает уже лет десять.

Я вопросительно посмотрел на жену.

- Шурик прав, - твёрдо сказала моя супруга. И собственными руками вытащила рубашку из моих брюк.

- Вот теперь хорошо, - сказала она. – Надо только чуть-чуть прогладить.

У Спасской башни я появился ровно в девять. Там уже собралась большая толпа героев. Первым стоял военный корреспондент Сладков. Я быстро шел по неровной брусчатке Красной площади, в пальто нараспашку, в красном галстуке, черном костюме и белой рубашке.

- А чё рубашку то не заправил? - спросил Сладков.

- Так теперь принято во всём цивилизованном мире, - небрежно ответил я. – Знакомый стилист сказал.

- Серьёзно? – удивился Сладков. – Тогда я свою тоже выпущу, а то на живот давит.

Сладков расстегнул пальто, пиджак, вытащил из штанов рубашку. Её полы были неприлично измяты.

- Эх, чёрт, - вздохнул Сладков. – Что ж ты мне раньше-то не сказал.

И заправил рубашку обратно.

- Следующие двое проходим, - окликнул кремлёвский охранник, и мы со Сладковым потянулись к дверям в стене.

- Паспорт предъявите. Металлические предметы на стол. Телефоны отключить. Пройдите через рамку.

Выполнив все команды, я рассовывал по карманам ключи, сигареты и зажигалку.

- У вас рубашка спереди вылезла, - заметил охранник.

- Знаю, - ответил я, но уже не вполне уверенно.

Потом мне сделала замечание кремлёвская гардеробщица, два знакомых фотографа, незнакомый сотрудник пресс-службы Кремля, директор северокавказского бюро Первого канала. Мне сделали замечание все, кроме официантов, но, кажется, и они были шокированы.

В глубине души, я был с ними согласен, и уже был готов пойти в туалет и заправить рубашку в штаны. Я так бы и сделал, если бы не телевидение. Я представил, что Шурик увидит меня в новостях, позвонит моей жене и скажет:

- В принципе, все отлично, - скажет Шурик. – Но зачем твой муж заправил рубашку в штаны как последний лох.

Я не боялся жены. И уж тем более Шурика. Кремлёвской гардеробщицы я боялся куда больше. Однако страх выглядеть по телевизору «как последний лох» пересиливал страх перед кремлёвской гардеробщицей.

Из холла нас провели в Екатерининский зал. Я с радостью сел. Когда сидишь, незаправленная рубашка не так бросается в глаза. Я озирался по сторонам, надеясь найти хоть кого-то в незаправленной рубашке. В зале было не менее двухсот человек. Все рубашки, которые я видел, были заправлены. И у гостей и у охранников и у главы президентской администрации Сергея Евгеньевича Нарышкина и даже у корреспондентов и фотографов, стоящих позади наших кресел.

- Лохи, - думал я. Что мне ещё оставалось думать.

Вызывали по алфавиту. У всех кого награждали, рубашки были заправлены в штаны. А некоторые, идя через зал, ещё и застёгивали на ходу пиджаки. Когда до моей фамилии осталось полторы буквы, нервы мои не выдержали, я решил сбежать в коридор и заправить рубашку.

- Сидеть, - прошипел бывалый Сладков. – Во время церемонии выходить запрещается.

Сидя, я не мог заправить рубашку как следует. А заправлять её по пути было бы совсем глупо. Это не пиджак застегнуть. И когда меня, наконец, вызвали, я пошёл как есть. Начальник президентской пресс-службы Алексей Громов в ужасе закатил глаза. Деликатный Сергей Нарышкин, вручавший награду, нарочно не глядел на мою незаправленную рубашку.

Во второй части церемонии в Екатерининский зал вошёл президент Медведев. Все почтительно встали. Я тоже встал, и с последней надеждой оглядел президента…

Рубашка Дмитрия Анатольевича была аккуратно заправлена в штаны.

Шёл снег. Медленно, чтобы не поскользнуться на неровной брусчатке, я шел к метро через Красную площадь. Едва я включил мобильник, позвонила жена.

- Ну, и каким орденом тебя наградили? - нетерпеливо спросила она.

- Дорогая, мне не дали ордена, - ответил я.

- Ну, медаль-то тебе хотя бы дали? – её голос был ещё весел.

- И медали мне тоже не полагается.

- А зачем тогда вызывали? – спросила она будничным тоном.

- Президент Медведев объявил мне благодарность, - сказал я торжественно.

Трубка молчала.

- Ну, грамоту мне вручили, - уточнил я.

- А-а, грамоту… - разочарованно протянула жена.

- Но зато я был самым элегантным, - выложил я жене свой единственный козырь. – Представляешь, все кто меня видел, велели мне заправить рубашку в штаны. И охранники и гардеробщица. И даже сам президент, пожимая мне руку, сказал: «А почему у вас рубашка в штаны не заправлена?» А я ему говорю: «Дмитрий Анатольевич, цивилизованный мир больше не заправляет рубашку в штаны. Спросите хоть у моей супруги...»

- Я не поняла? Ты к президенту в рубашке навыпуск вышел? – встревожено спросила жена.

- Ну, да. Вы ж сами вчера велели. И ты, и Шурик…

- Да, какой Шурик! – взревела жена. – Что ты слушаешь всяких пидорасов! Боже, какой же ты болван! Ещё и меня приплёл! Какой идиот! И какая я дура! За что мне всё это? - устало закончила жена и бросила трубку.

А Сладков получил Орден Мужества.

(с) Вадим Муллер