Россиянский монастырь.
Современный россиянский народ уникален, дроча на Совок и Империю, он не хочет терять свобод, кредитных иномарок, жратву и шмотки. Люди не читают и не знают историю, а может просто ее забыли, поэтому не понимают, что Россия – страна крайностей, нет тут золотой середины, и не было никогда. Вся политика и идеология тут строилась по одному принципу: Бог-власть – стадо, которое должно креститься и каяться. Но в 17-ом году прошлого столетия все поменялось, пришли хитроумные товарищи, которые решили, что звено в виде религии можно убрать, объявить о всеобщем равенстве и счастье. Народ, ясен хуй, подзаебавшись жить в пятой позиции цать веков, воспринял это на ура. Прожив в голодухе и разрухе несколько лет, власть сообразила, что народ у нас, мягко говоря, недалек, и по сути, сам не знает чего хочет, вернее, знает, но если осуществить его чаяния, в полной мере, то в лучшем случае страну будет держать в пятой позиции Западный мир, а в худшем всех расстреляют к херам, а территорию захватят. Поэтому в срочном порядке, все переписали и все переиначили, да и смерть вождя (коммунистического Иисуса) пришлась как нельзя кстати. И все вернулось на круги своя Бог (Ленин), которого мало кто помнит и мало кто видел, но он выше всех – царь (власть в виде Сталина) – ну и стадо, которое должно ходить строем и петь гимн. Тех, кто начал возмущаться, понимая, что их наебали в очередной раз, расстреляли в период 37 го- 39-го годов.
Показательным моментом того, что стадо окончательно готово беспрекословно подчиняться и готово на все, стала Вторая Мировая. Тогда в начале войны власть и генералитет просрали все что можно, немцы не просто за несколько месяцев дошли до Москвы, они добежали до нее, свободным шагом. Стаду приказали помирать, и оно начало помирать, миллионами и миллионами, прикрывая абсолютную не компетентность командования, таких сабжей как Ворошилов. Ни во время войны, ни после нее, ни один человек не задался вопрос: С хера мы столько людей просрали, воюя на своей территории? Причем, простой народ то воевал хорошо, очень даже хорошо, самоотверженно, с камнями на танки бегали, но тупое командование лажало и лажало, «царю» бы заменить военачальников, но не на кого было, так как те, кто мог воевать и имел практический боевой опыт, давно были расстреляны, потому что скоты осмелились иметь собственное мнение, в свое время. И вот война окончена, победа, всеобщая радость, никто уже и подавно не считает потери. Царь заявляет: «Смерть одного человека – это трагедия, смерть миллионов – статистика», и вопрос закрывается навсегда. Дальше идет построение Империи, со всеми вытекающими.
Идеология Совка сродни Православию. Есть Бог, есть служители его на Земле, которые должны вести аскетичный образ жизни, молиться и следить за стадом, чтобы не было лишних разговоров и телодвижений. Границы закрыты, как двери монастыря, трапеза одна и та же, без излишеств, шмотки у всех одинаковые, короче Рай. Те, кто не хочет жить в этом Раю, расстреливаются или высылаются за стены монастыря, с позором и всеобщим порицанием. Стадо радуется и кается, кается и радуется, ему рассказывают всякие страшилки про мирскую жизнь, о том, сколько там грехов и как все хуево за стенами монастыря. И все вроде бы счастливы и довольны, жратва вроде есть, грех есть чем прикрыть, даже есть железные телеги, на которых можно перемещаться по территории, хуевые, кондовые, но все же едут, да и вечная тяга народа к тому, чтобы что-то разобрать и собрать, удовлетворяется в полной мере. Но все имеет свое начало и все имеет свой конец, как бы «цари» и служители культа не хотели, но помимо монастыря на земле есть еще много чего разного. Различные страны, другие идеологии, другие люди, в конце концов, поэтому спустя несколько цать лет, среди послушников начинаются брожения. Происходит переворот, в результате которого приходит самый тупой и самый пьяный послушник монастыря.
В порыве бухого угара он объявляет всеобщую свободу, открывает двери монастыря и начинается коллапс. Многочисленные послушники просто не готовы к реалиям Мира, кто-то из них спивается к херам, кто-то идет в разнос, убивая и отнимая имущество и хлеб у своих же, кто-то сваливает на всегда в далекие края. Жратвы нет, благо ее часть завозят из других стран, стадо работать не хочет, оно теперь свободно, пусть дураки работают – логично рассуждают послушники, а мы будем зарабатывать, покупать товары у других и продавать то, что накопил монастырь за долгие, долгие годы послушания. Самые хитроевыебанные сразу становятся богатыми людьми, и им уже мало просто жить и пить досыта, им тоже хочется править стадом. Пьяный послушник, хоть и пьян, но в какой-то момент понимает, что стадо расползлось настолько, что уже фактически неподконтрольно ему. Опять начинаются волнения, массовые вступления, на горизонте маячат прошлые попы, которые хотят все вернуть, закрыть границы монастыря и опять заставить всех работать, страдать и каяться, молясь на лик предыдущего Бога. Поэтому послушник, махнув рюмку начинает затягивать пояса и затыкать рты, в лучших традициях своих предшественников. Заканчивается все грандиозном крахом и полным обнищанием стада, понимая, что удержать стадо он уже не может, да что там стадо, рюмку удержать уже не может, послушник назначает себе приемника, на которого, в случае чего можно спихнуть все грехи.
Но, приемник, оказался похитроевыебанее всех остальных, но ловко занимает главную келью в монастыре, и на его счастье начинают расти мировые цены на то, что в монастыре, хоть жопой жуй. Почесав маковку, он решает, что можно и дальше не работать, но нужно сделать две ключевые вещи: Во-первых, дать части стаду ту религию, на которую их предки дрочили до 17 го года, а второй части стада дать религию, на которую дрочили уже после 17-го. При этом объединить их в виде идеологии, но суть оставить: Кайтесь сволочи, дрочите на вождей и не выебывайтесь, а мы вам за это не будем закрывать двери монастыря и позволим пользоваться товарами и телегами из других стран. Во-вторых, приемник делает, то, что делали уже до него, он тупо отнимает у одних и отдает это своим, рассаживая их вокруг себя. Но делает он это не просто так. Чтобы не случилось теперь в монастыре, он не при делах, виноваты во всем послушники из его окружения. Недовольство стада они принимают на себя, а за это имеют много хорошей хавки, навороченные телеги и лучшие кельи. И стадо возрадовалось. Одни с иконами ходят, вторые с портретами вождей, все счастливы. Периодически, кто-то выебывается, но их быстро убирают, объявляют пятой колонной и пинками отправляют в северную чать монастыря, марковку выращивать, на благо приемника и его команде.
Как и много лет назад, все заканчивается, цены на то, что в монастыре до хуя падают, бабло резко сокращается, стадо нищает со скоростью звука. Приемник понимает, что все пропили, все прожрали, но так ни хуя и не создали, даже умудрились проебать то, что осталось предыдущих служителей культа. Он выходит и предлагает стаду, как и его предшественники, затянуть пояса, встать в пятую позицию и начать молиться в ожидании чуда, предлагает опять страдать и каяться, а тех, кто не хочет, предлагает заклеймить позором и пинками выгнать за стены монастыря. На его счастье в соседнем монастыре как раз разворачивается бунт, и теперь можно тупо списывать все выступления части стада на происки гадких шпионов, которых засылают соседи. Стадо молится и кается, и нищает, нищает, нищает, работать все так же никто не хочет, да и негде работать, собственно говоря. Приемник с удовольствием закрыл бы двери монастыря и с утра до вечера промывал бы мозги стаду, чтобы не дай Бог не огрести пиздюлей, но во всем этом есть один нюанс, за годы хорошей жизни, стадо привыкло сытно жрать и сладко спать, и не горит желанием «отдыхать» на монастырских грядках.
Стены монастыря трещать по швам, штукатурку сыплется, крыша течет, на монастырских полях уже елки проросли, а стадо во главе с приемником все молится и молится, но все чаще и чаще из этой массы стоящих на коленях начинают подниматься головы послушников, желая смены «религии». И скорее всего ее сменят, только от перемены религии, как мы видим, суть стада не меняется, и снова и снова они будут молиться и каяться, уповая то на Бога, то на царя…
©top_lap
Показательным моментом того, что стадо окончательно готово беспрекословно подчиняться и готово на все, стала Вторая Мировая. Тогда в начале войны власть и генералитет просрали все что можно, немцы не просто за несколько месяцев дошли до Москвы, они добежали до нее, свободным шагом. Стаду приказали помирать, и оно начало помирать, миллионами и миллионами, прикрывая абсолютную не компетентность командования, таких сабжей как Ворошилов. Ни во время войны, ни после нее, ни один человек не задался вопрос: С хера мы столько людей просрали, воюя на своей территории? Причем, простой народ то воевал хорошо, очень даже хорошо, самоотверженно, с камнями на танки бегали, но тупое командование лажало и лажало, «царю» бы заменить военачальников, но не на кого было, так как те, кто мог воевать и имел практический боевой опыт, давно были расстреляны, потому что скоты осмелились иметь собственное мнение, в свое время. И вот война окончена, победа, всеобщая радость, никто уже и подавно не считает потери. Царь заявляет: «Смерть одного человека – это трагедия, смерть миллионов – статистика», и вопрос закрывается навсегда. Дальше идет построение Империи, со всеми вытекающими.
Идеология Совка сродни Православию. Есть Бог, есть служители его на Земле, которые должны вести аскетичный образ жизни, молиться и следить за стадом, чтобы не было лишних разговоров и телодвижений. Границы закрыты, как двери монастыря, трапеза одна и та же, без излишеств, шмотки у всех одинаковые, короче Рай. Те, кто не хочет жить в этом Раю, расстреливаются или высылаются за стены монастыря, с позором и всеобщим порицанием. Стадо радуется и кается, кается и радуется, ему рассказывают всякие страшилки про мирскую жизнь, о том, сколько там грехов и как все хуево за стенами монастыря. И все вроде бы счастливы и довольны, жратва вроде есть, грех есть чем прикрыть, даже есть железные телеги, на которых можно перемещаться по территории, хуевые, кондовые, но все же едут, да и вечная тяга народа к тому, чтобы что-то разобрать и собрать, удовлетворяется в полной мере. Но все имеет свое начало и все имеет свой конец, как бы «цари» и служители культа не хотели, но помимо монастыря на земле есть еще много чего разного. Различные страны, другие идеологии, другие люди, в конце концов, поэтому спустя несколько цать лет, среди послушников начинаются брожения. Происходит переворот, в результате которого приходит самый тупой и самый пьяный послушник монастыря.
В порыве бухого угара он объявляет всеобщую свободу, открывает двери монастыря и начинается коллапс. Многочисленные послушники просто не готовы к реалиям Мира, кто-то из них спивается к херам, кто-то идет в разнос, убивая и отнимая имущество и хлеб у своих же, кто-то сваливает на всегда в далекие края. Жратвы нет, благо ее часть завозят из других стран, стадо работать не хочет, оно теперь свободно, пусть дураки работают – логично рассуждают послушники, а мы будем зарабатывать, покупать товары у других и продавать то, что накопил монастырь за долгие, долгие годы послушания. Самые хитроевыебанные сразу становятся богатыми людьми, и им уже мало просто жить и пить досыта, им тоже хочется править стадом. Пьяный послушник, хоть и пьян, но в какой-то момент понимает, что стадо расползлось настолько, что уже фактически неподконтрольно ему. Опять начинаются волнения, массовые вступления, на горизонте маячат прошлые попы, которые хотят все вернуть, закрыть границы монастыря и опять заставить всех работать, страдать и каяться, молясь на лик предыдущего Бога. Поэтому послушник, махнув рюмку начинает затягивать пояса и затыкать рты, в лучших традициях своих предшественников. Заканчивается все грандиозном крахом и полным обнищанием стада, понимая, что удержать стадо он уже не может, да что там стадо, рюмку удержать уже не может, послушник назначает себе приемника, на которого, в случае чего можно спихнуть все грехи.
Но, приемник, оказался похитроевыебанее всех остальных, но ловко занимает главную келью в монастыре, и на его счастье начинают расти мировые цены на то, что в монастыре, хоть жопой жуй. Почесав маковку, он решает, что можно и дальше не работать, но нужно сделать две ключевые вещи: Во-первых, дать части стаду ту религию, на которую их предки дрочили до 17 го года, а второй части стада дать религию, на которую дрочили уже после 17-го. При этом объединить их в виде идеологии, но суть оставить: Кайтесь сволочи, дрочите на вождей и не выебывайтесь, а мы вам за это не будем закрывать двери монастыря и позволим пользоваться товарами и телегами из других стран. Во-вторых, приемник делает, то, что делали уже до него, он тупо отнимает у одних и отдает это своим, рассаживая их вокруг себя. Но делает он это не просто так. Чтобы не случилось теперь в монастыре, он не при делах, виноваты во всем послушники из его окружения. Недовольство стада они принимают на себя, а за это имеют много хорошей хавки, навороченные телеги и лучшие кельи. И стадо возрадовалось. Одни с иконами ходят, вторые с портретами вождей, все счастливы. Периодически, кто-то выебывается, но их быстро убирают, объявляют пятой колонной и пинками отправляют в северную чать монастыря, марковку выращивать, на благо приемника и его команде.
Как и много лет назад, все заканчивается, цены на то, что в монастыре до хуя падают, бабло резко сокращается, стадо нищает со скоростью звука. Приемник понимает, что все пропили, все прожрали, но так ни хуя и не создали, даже умудрились проебать то, что осталось предыдущих служителей культа. Он выходит и предлагает стаду, как и его предшественники, затянуть пояса, встать в пятую позицию и начать молиться в ожидании чуда, предлагает опять страдать и каяться, а тех, кто не хочет, предлагает заклеймить позором и пинками выгнать за стены монастыря. На его счастье в соседнем монастыре как раз разворачивается бунт, и теперь можно тупо списывать все выступления части стада на происки гадких шпионов, которых засылают соседи. Стадо молится и кается, и нищает, нищает, нищает, работать все так же никто не хочет, да и негде работать, собственно говоря. Приемник с удовольствием закрыл бы двери монастыря и с утра до вечера промывал бы мозги стаду, чтобы не дай Бог не огрести пиздюлей, но во всем этом есть один нюанс, за годы хорошей жизни, стадо привыкло сытно жрать и сладко спать, и не горит желанием «отдыхать» на монастырских грядках.
Стены монастыря трещать по швам, штукатурку сыплется, крыша течет, на монастырских полях уже елки проросли, а стадо во главе с приемником все молится и молится, но все чаще и чаще из этой массы стоящих на коленях начинают подниматься головы послушников, желая смены «религии». И скорее всего ее сменят, только от перемены религии, как мы видим, суть стада не меняется, и снова и снова они будут молиться и каяться, уповая то на Бога, то на царя…
©top_lap