"Прозрение" Ч.1
На скамейке, укрывшись от лучей яркого солнца в тени густой зелени сквера, с книгой в руках сидела молодая, элегантно одетая женщина в темных очках. Изредка она их снимала, и тогда можно было заметить большие голубые глаза с длинными, чуть изогнутыми ресницами.
Эти глаза, четко очерченный профиль лица, небольшой округлый подбородок невольно останавливали взгляд. Впрочем, Мартине Кишке не раз приходилось слышать комплименты о своей внешности. А так как она была женщиной практичной, то с умом использовала этот свой козырь.
Женщина улыбнулась своим мыслям, снова надела очки и не без любопытства продолжала разглядывать прохожих, мчавшиеся по плавящемуся асфальту автомашины. Город жил своей жизнью, несколько странной и даже непонятной Мартине.
Большинство людей торопились по своим делам, а она никуда не спешила.
Ей была приятна прохлада, исходящая от фонтана и тени деревьев, щекотало нервы чувство собственной исключительности. Уютный сквер пышными зелеными шапками каштанов и акаций укрывал ее от солнца, но не мешал любоваться ослепительно белыми вершинами гор, создающими неповторимый колорит этого экзотического азиатского города.
Фрейлейн Кишке снова склонилась над книгой и заскользила взором по строкам, не особенно вдаваясь в содержание. Неожиданно чья-то тень закрыла книгу. Мартина подняла голову и изобразила на своем лице удивление, хотя в душе ее радость переплеталась с чувством торжества. Этого мужчину она видела входящим в один из интересующих ее институтов.
Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы узнать, какой дорогой он ходил на свою, как говорят русские, работу. И вот он подошел к ней. А мужчина, не скрывая интереса, рассматривал ее, потом присел рядом на скамейку.
Увидев в ее руках книгу на немецком языке, он непринужденно спросил:
— Вы иностранка?! Хотя тут сразу можно догадаться. Из ФРГ или ГДР?
— Да, я немка,— слегка растерялась она от неожиданного и прямого вопроса,—из ФРГ.—И тут же заинтересованно:— А как вы узнали?
— Это уж проще простого. У нас, в Алме-Атё, к сожалению, редко встретишь человека, читающего книгу с готическим шрифтом.
— Вы хорошо знаете немецкий язык?
— Ну что вы, до глубокого знания немецкого языка мне еще далеко,— словно сожалея, проговорил он, и уж совсем невпопад добавил.—Хотя в жизни приходилось бывать во многих местах и кое-что видеть.
— Бывали за границей?
— Да, приходилось.
— Любопытно, кем же вы работаете?
— По специальности я инженер, работаю в одном из республиканских учреждений.
— Мы с вами беседуем,— чуть смущенно сказала она,— а до сих пор не познакомились... Зовите меня Мартиной.
— Борис Петренко!—встав, представился он, явно рисуясь своей спортивной фигурой.
— Знаете, Борис, я просто очарована прелестью вашего прекрасного города. Я никогда не полагала, что на востоке России, да еще в Казахстане, может быть такая изумительная солнечная жемчужина.
— О, природа у нас чудесная,— в тон ей ответил он,— а народ еще лучше.
— У нас говорят: у хорошего хозяина и двор чистый. Я полагаю, вы правы.
— Да, в мире все взаимосвязано и взаимообусловлено,— несколько игриво проговорил он,— не мы выбираем место своего рождения, но можем зато потом наслаждаться прелестями жизни.
— О-о, вы философ. Я обожаю философию, хотя и не совсем ее понимаю.
Комплимент польстил Борису, и он не мог это скрыть.
— Пофилософствовать я люблю,— улыбнулся он и любезно проговорил:
— Особенно, если оппонент — такая симпатичная девушка, как вы. Жаль только, что мне нужно на работу. Может быть, встретимся?
Борис выжидающе посмотрел в темные очки, в которых увидел свое миниатюрное изображение.
— Коль вы просите...—словно заколебалась Кишке и
тут же добавила.— Нехорошо отказывать такому джентльмену. Мне звонить не особенно удобно. Давайте договоримся, что завтра в семь вечера зайдете в 258-й номер гостиницы «Казахстан». Я вас буду ждать, не забудете номер?— деловито осведомилась она.
— Итак, до встречи,—улыбнулся Борис, поднимаясь.
Они расстались, довольные своим знакомством и волнующей неизвестностью предстоящей встречи.
Работники «Интуриста» знали, что элегантная молодая женщина, по профессии журналистка, работает редактором женского отдела западногерманской газеты «Франкфуртер рундшау». В Алма-Ату приехала по туристической путевке. Сочетая приятное с полезным, она намерена ознакомиться и с жизнью казахстацев, и с положением перебежчиков (как она выразилась), из Китая в особенности.
Ее возмущало, что на Западе эти вопросы освещаются с совершенно различных точек зрения, часто взаимно исключающих друг друга. Она же хотела бы написать об этом только правду, одну правду.
Мартина Кишке попросила предоставить ей возможность побывать на интересных с ее точки зрения промышленных предприятиях города, встретиться с представителями различных кругов, которые могли бы стать героями ее будущих газетных очерков. Ей не отказали в просьбе.. Она смогла побывать не только на предприятих, но и посетить квартиры алмаатинцев, откровенно беседовать с советскими людьми. Все ее восхищало, вызывало, чувство удивления. В разговоре с работницей фабрики имени Гагарина Шадией Садыковой западногерманская журналистка интересовалась:
— Сколько вы зарабатываете в месяц? Какая у вас квартира?
— Заработок у меня составляет сто рублей в месяц,— неторопливо отвечала Шадия, — а в квартире три комнаты.
— А что заставило вас уехать из Китая? Переписываетесь ли с родственниками и знакомыми, проживающими в Китае?
— Нет, — покачала головой Садыкова, — так как все мои родственники и знакомые живут в СССР.
— Где вы жили? Проживают ли сейчас на границе эмигранты из России или они перемещены в глубь Китая?
— Жили мы в Синьцзяне, а каково там сейчас положение, я не знаю, так как ни с кем не переписываюсь.
Рассказы собеседников произвели на Кишке большое впечатление, она захотела посетить квартиры некоторых из своих новых знакомых. Побывала она дома у Барановой, прошлась по комнатам и тут же заинтересовалась:
— Сколько вы платите за трехкомнатную квартиру?
— Четырнадцать рублей в месяц.
— А за отопление, освещение, телевизор, горячую воду?
— Все это входит в сумму, которую я вам назвала, то есть четырнадцать рублей.
— Неужели это правда? — удивилась журналистка.— За три комнаты вы платите так мало?!
Баранова рассмеялась и предъявила ей квитанции об уплате за квартиру за два последних месяца. Тут Мартина не удержалась и сообщила, что в Западной Германии такая квартира стоит 350 марок. Она не преминула добавить, что рабочий такую квартиру вряд ли снимет, а обычно ютится с семьей из четырех-пяти человек в одной комнате с кухней.
Кишке охотно осталась поужинать, а потом побывала у соседей — Лебедевой и у пенсионеров Байковых. Журналистка восторгалась простором и обстановкой, удивлялась тому, что они живут богато. Она никак не могла поверить, что в каждой квартире имеются стильная мебель, холодильники, телевизоры, ковры. При встрече с матерью-одиночкой Третьяковой, воспитывающей двоих детей, она восхитилась замечательной квартирой со всей обстановкой. Кишке не удержалась и сказала:
- Да, в нашей печати пишут только о политике Советского Союза, а о жизни ваших людей ничего не сообщают. Очень хорошо, что я своими глазами увидела, как вы живете. Я бесконечно удивлена, что в Казахстане, в стране азиатов, как ее представляют наши политики и журналисты, меня встретили такие добрые и отзывчивые люди. Никогда я не забуду этого, как не забуду и вашу Алма-Ату.
Побывав в магазине «Сауле», она была удивлена обилием различных товаров, большим их выбором. В детском саду фабрики имени Гагарина заявила:
— У вас здесь просто замечательно! У нас детских садов нет, дети предоставлены самим себе, не имеют возможности играть, так как кругом машины и шум. Нередки и несчастные случаи: дети попадают под машины. У вас же им настоящая свобода. У нас только частные садики хороши но там дети высокопоставленных государственных и военных деятелей.
В разговоре с Александром Маслбвым Кишке заметила, что она в двух редакциях зарабатывает до 1300 марок в месяц, но 350 из них идут на квартирную плату, а 400 марок высчитывают на социальные нужды. Свою газету «Франк-фуртер рундшау» она считает «красной», так как только она де в ФРГ освещает жизнь советских людей объективно, пытаясь раскрыть немцам глаза на современный мир, чтобы они правильно поняли политическую обстановку в Западной Германии. Она сама всегда пишет только правду. Маслову она рассказала, что однажды, вернувшись из Польши, написала правдивую статью о своей поездке. На следующий день к ней явились якобы из полиции и обвинили ее в шпионаже в пользу поляков. Только друзья смогли спасти ее от неприятностей.
— Западных немцев волнует лишь экономическая сторона жизни,— откровенно заявила она,—а политикой правительства интересуются немногие. Главное для них — иметь машину, виллу, пользоваться современным комфортом. Многие не любят вспоминать о бедах, причиненных фашистами и войной. Характерно, что молодой рабочий на вопрос: «Кто такой Гитлер?», - ответил, дескать, деятель, создавший автомагистрали.
В беседах с советскими людьми Кишке охотно выдавала себя за прогрессивную журналистку. Резко и непринужденно она критиковала политическую обстановку в Западной Германии, как неофашистскую и реваншистскую. Содружество руководящих кругов США и ФРГ она оценивала, как подготовку к развязыванию новой мировой войны. В то же время она с симпатией отзывалась о советском народе, политике ее правительства, восхищалась условиями жизни и великими достижениями Советского Союза и других социалистических стран.
Мартина неоднократно подчеркивала, что, вернувшись домой, объективно напишет в газете обо всем, что видела и слышала здесь, в замечательной Стране Советов. Забегая вперед, можно сказать, что свое слово она сдержала. В одной из западногерманских газет опубликовала статью о своем путешествии и даже прислала в Алма-Ату фотокопию статьи своим новым знакомым. Но это произошло позднее, а в данный момент Мартину интересовали не будущие статьи и не гонорары за них.
Она использовала каждый день своего пребывания в Алма-Ате, чтобы расширить круг знакомств. Мартина легко сходилась с людьми, в чем немалую роль сыграли ее внешняя привлекательность и обширная эрудиция. С Кишке можно было вести разговор на любую тему, причем высказывалась она логично и обоснованно. В беседе могла блеснуть знанием трудов классиков марксизма-ленинизма, любила сослаться на работы Гегеля и Фейербаха.
Развивались у нее отношения и с Борисом. За первой встречей последовали и другие. Близости еще не было, события не форсировались, хотя Мартина всем своим поведением ясно давала понять, что симпатизирует ему. Она производила на него впечатление скромной, вполне современной женщины, которой ничто человеческое не чуждо. Из-за боязни афишировать их знакомство она не встречалась с Борисом в людных местах. Прогулки они совершали только с наступлением сумерек, обычно подальше от «шума и толпы». Интимная обстановка их сближала и давала ей возможность более свободно высказывать свои сокровенные мысли. Однажды Мартина доверительно сказала:
— Мне приятно сознавать свою близость к советским людям, ведь мои предки являются выходцами из Калининградской области. Веришь, Борис, встретится на пути хороший человек, и я без раздумий выйду за него замуж. Человеку легче жить, когда у него есть надежда на будущее. Этим живу и я.
Мельком взглянув на Бориса, она неожиданно спросила:
— Прости за нескромность.. Почему ты до сих пор не женат?
Борис смутился и шутливо ответил:
— Говорят, создавая людей, бог каждому человеку заранее определил вторую половину. Пока не отыщешь ее, свою половину, трудно быть счастливым. Поэтому я и одинок. Ищу свою ненайденную долю счастья.
— Ты, пожалуй, прав,— задумчиво протянула она— Ведь не зря говорят, что скорбь можно переносить в одиночестве, но для радости необходимы двое.
— Мартина, откуда ты так хорошо знаешь русский язык?— удивился он.
— Благодарю за комплимент, но я считаю долгом каждого уважающего себя человека иметь хотя бы представление о языке Пушкина и Толстого.
— Мне приятно это слышать, но ведь в ФРГ не особенно поощряют его изучение.
— Лично я занимаюсь у бывшего военнослужащего Советской Армии. Ныне он проживает во Франкфурте-на-Майне и работает в одной из газет.
— Он невозвращенец военного времени?
— Нет, когда служил в оккупационных войсках, полюбил одну немку и перешел в Западную Германию.
— Сейчас не помню автора, но есть такой афоризм: «Любовь зачастую отнимает рассудок у мудрого и придает ума дураку». Очень любопытно знать, потерял ли твой преподаватель рассудок или приобрел ум?
— А для меня интересно знать,— шутливо спросила Мартина,— мог бы ты ради любви отказаться от Родины? — и напряженно ждала ответ.
— Хоть на луну, лишь бы с любимой,— в тон ей проговорил Борис. Мартина улыбнулась, давая понять, что довольна его ответом.
Днем, как и прежде, Кишке немало времени уделяла знакомству с городом: бывала в кинотеатрах, посещала магазины, парки и скверы. Осматривая достопримечательности Алма-Аты, она вдоль и поперек исколесила город, пересаживаясь с автобуса в троллейбус, из трамвая в такси.
День отъезда приближался, Борис с внезапно щемящим сердцем вдруг почувствовал, что ему теперь будет очень недоставать Мартины, что он постоянно думает о ней.
Однако он напрасно опасался, что Кишке забудет о нем. После отъезда из Советского Союза Мартина регулярно присылала Борису из различных городов мира письма и открытки с видами роскошных отелей, ресторанов, квартир, богато сервированных столов. Он часто завидовал ее возможности путешествовать, бывать в разных странах. Ее письма дышали нежностью и любовью, она не скупилась на выражение своих чувств. Борис понял, что ей очень хочется встретиться вновь, и ликовал от счастья, надеясь на новую встречу с полюбившейся женщиной.
На следующий год Кишке снова появилась в Алма-Ате, заблаговременно известив об этом Бориса. Встретились они снова в ее номере в гостинице. Мартина прижалась к нему и поцеловала так страстно, что у Бориса закружилась голова. Затем она подвела его к столику, вручила привезенный подарок и тут же подняла бокал с шампанским. Посадив Бориса напротив себя, пригубливая игристое вино, она не спускала с него своего нежного взгляда.
— Я тебя очень люблю. - внезапно призналась она.— Я полюбила тебя год назад и все время мечтала о предстоящей встрече с тобой. Я очень рада, что мы снова увиделись. Я не только очень тебя люблю, но я и твой верный друг. У меня много знакомых и почти нет друзей. Ты — мужчина, тебе легче. У тебя, наверное, и в Китае друзей хоть отбавляй, и здесь, не правда ли?
— Мартиночка, ведь каждый нормальный человек не может жить без друзей, он же без них зачахнет, как дерево без влаги. Надеюсь, что ты меня не относишь к редчайшим экземплярам в природе.
— О-о! Мне хочется, чтобы ты был тем единственным экземпляром, который создан только лишь... Ха-ха!
— Не кажется ли тебе, что это было бы слишком эгоистично
— В любви коллектив не нужен,— отрезала она и требовательно проговорила:
— Борка, ты так и не ответил на мой вопрос: были ли у тебя хорошие друзья в Китае?
— Эх ты, нерусская!— рассмеялся он.— Скажи не Борка, а Борька. Конечно, у меня были и есть везде друзья.
А где они сейчас?
— Некоторые в Бразилии, а другие в Австралии.
— Я не завидую тем, кто в Бразилии: там постоянные революции, кровь,— поморщилась она,— но тем, кто живет в Австралии, конечно, лучше. Это богатая страна, страна больших возможностей для энергичного, предприимчивого человека.
— Я не знаю, где лучше, а где хуже. Нигде не бывал, кроме Китая и Советского Союза. Только эти две страны я и могу сравнить.
— Ну, и к какому выводу ты пришел?—поинтересовалась Мартина.
— Конечно,—убежденно сказал Борис,— в Советском Союзе жизнь лучше.
— Это ты говоришь потому, что не был в других странах,— покачав головой, проговорила она,— например, у нас в ФРГ. В нашей стране сейчас один из самых высоких жизненных уровней в мире. Если добавить могучий промышленный потенциал, то ты сам поймешь, как хорошо живет там тот, кто умеет работать. Тебе нужно обязательно приехать к нам, и ты сам все увидишь.
— Но как же это можно сделать? Мне была бы интересна эта поездка, но, по-моему, она трудно осуществима.
— Совсем не трудно,— загорелась Мартина.— Ты можешь приехать как турист, моим гостем. Я куплю тебе билет из Восточного Берлина до Франкфурта-на-Майне. Там остановишься у меня, и я тебе все покажу. Для облегчения поездки я могу послать вызов. У меня есть хорошие друзья в Бонне, которые мне во всем помогут. Я тебя с ними потом познакомлю. А самое главное — мы опять встретимся и будем вместе. Но, может, эта поездка для тебя представляет большую сложность, тогда мы можем встретиться сначала в Польше, в Варшаве. И, пожалуй, так будет лучше всего. Как ты думаешь?
— Ты мне задала такую задачу, над которой нужно голову поломать. Но если я имею возможность лишний раз побыть с тобой, то почему бы и нет? Я согласен. Но, по-моему, все это очень сложно и нужно хорошо подумать.
— Я уже хорошо подумала, милый. Если ты меня любишь и веришь мне, то все будет в порядке. Ты должен записать свои паспортные данные и дать мне четыре фотокарточки, так как они нужны для оформления визы в мою страну. Если же у тебя не будет денег на дорогу, то ты не беспокойся, мы что-нибудь придумаем.
Хорошо,— взмолился он,— но дай мне обо всем самому подумать.
— Да не беспокойся ни о чем, милый,—вскочила она со стула и прижалась к нему.— Я была во многих странах. Но все-таки в Федеративной республике жизнь намного лучше. Если тебя что-нибуть тревожит, то для начала все же встретимся в Варшаве. Тебе будет легче туда выехать, ведь Польша — социалистическая страна.
— В Польшу, конечно, легче выбраться,— согласился Борис, а про себя подумал, что и подозрений меньше будет.
Да, любой психолог мог бы позавидовать способности Кишке убеждать человека. Она прекрасно понимала и умело использовала отдельные черты характера своего возлюбленного — ярко выраженное честолюбие, карьеризм, склонность к наживе и его алчность. Казалось, Борис готов был пойти на все, чтобы удовлетворить свою жажду красивой жизни. Видя, что ей удалось заинтересовать Бориса заманчивыми предложениями, Мартина стала к нему еще ласковее и внимательнее. Как-то, вспоминая о некоторых страницах своей жизни, она рассказала об одном болгарине, который очень ее любил и считал за большого своего друга. Но она была к нему равнодушна и потому просто помогала ему выехать в Западную Германию. Там его вызвали в «секретную миссию», где после длительного разговора он решил отказаться от болгарского подданства и остаться на жительство в ФРГ. Сейчас он имеет прекрасную квартиру, машину и много денег. Мартина не обманывала Бориса. Компетентные органы Болгарской Народной Республики позднее подтвердили непосредственное участие Кишке в этой акции западно-германской разведки.
Пытливо глянув на Бориса, Мартина внезапно спросила:
— Если ты приедешь ко мне и тебя тоже вызовут в «секретную миссию», что ты там будешь говорить? Ха-ха!
— А если бы тебя вызвали в Советском Союзе с таким же предложением, что бы ты делала?— шутливо сказал Борис, еще не понимая, куда она клонит.
— Я тебя люблю, а ради любви пошла бы на все!—с театральным пафосом воскликнула она и, возвращаясь к предыдущему разговору, добавила, что в Варшаве у нее есть большой друг, который может прислать Борису вызов.
Мартина упорно и настойчиво проводила свою линию. На следующий день при встрече с Борисом она крепко поцеловала его и тут же прямо спросила, надумал ли он о выезде.
— Ведь у тебя была целая ночь для размышлений?
— Видишь ли, это не так просто,— отстранился от нее Борис,— потом я не могу еще понять, о чем конкретно идет речь? Ты хочешь, чтобы я приехал к тебе в гости или совсем остался? Если только в гости, то, конечно, я с удовольствием бы приехал в твою страну, или же встретился с тобой в Варшаве. Ты ведь знаешь, что я тебя очень люблю и сделаю все возможное, чтобы мы встретились в Западной Германии или Польше... Если же ты,— передохнул он,— имеешь в виду мой приезд в ФРГ навсегда, чтобы остаться там с тобой, то тут для меня много неясного. Ты и сама со мной согласишься. Здесь я занимаю солидное служебное положение, мне доверяют, получаю хорошую заработную плату, имею благоустроенную квартиру. А что со мной будет в Западной Германии, если я недостаточно знаю немецкий язык? Какие гарантии получу, что буду жить там лучше? А потом, ты ведь знаешь, у меня есть мать, что будет с ней? Поэтому уточни, над чем я должен думать?
Мартина внимательно выслушала Бориса, потом села к нему поближе, положила руки на плечи и, глядя прямо в глаза, негромко заговорила:
— Неужели ты можешь только эпизодически встречаться со мной, а на большее и не претендуешь? Могут ли нас устроить мимолетные встречи? Этот год для меня стал экзаменом на чувство, и я поняла, что не могу жить без тебя,— она его поцеловала и с затуманенными глазами продолжала.— Я хочу, чтобы ты был со мной всегда. Я понимаю, что это трудно для тебя, но при обоюдном желании любые препятствия устранимы. И ничего страшного не будет,—сказала она,— если ты, приехав в ФРГ, сам сходишь в «секретную миссию» и посоветуешься, как тебе лучше устроиться. Там люди отзывчивые, они всегда помогут тебе. Это ведь не американцы, которые сажают перебежчиков в концентрационный лагерь и допрашивают с утра до поздней ночи. И что я тебя пугаю?—удивилась она.— У нас же с тобой пока предварительный разговор. Когда я вернусь домой, то посоветуюсь со своими друзьями, а также переговорю о тебе в немецкой «секретной миссии». Условимся, что если я тебе напишу: «Во Франкфурте плохая погода»,— значит, для твоего приезда в ФРГ пока нет необходимых условий и наша встреча переносится в Варшаву. В письме я укажу желательное время твоего прибытия в Варшаву. Но ты должен знать, что связь со мной будет поддерживаться там через моего друга, о котором я тебе уже говорила.
Адрес своего друга Мартина написала на обороте визитной карточки и неохотно дала ее Борису, попросив уничтожить после того, как он его запомнит. В умении быть последовательной в своих действиях Мартина не имела соперников. Чередуя слова с горячими поцелуями, она неутомимо продолжала развивать свою мысль:
— Если ты вовремя не получишь в Варшаве от меня никаких известий, то тебе будет нужно связаться с моим другом, и он в подробностях все тебе расскажет. Но это на крайний случай. Я постараюсь постоянно держать с тобой связь. Я накопила денег для приобретения новой квартиры, но теперь их расходовать не буду, вдруг ты приедешь... Ты не беспокойся ни о чем, я получаю много и нам обоим хватит. Я уверена, что когда ты обо всем хорошо подумаешь, то решишь остаться со мной навсегда. Мне хочется с этой уверенностью уехать из Советского Союза. И еще имей в виду, что если я тебя захочу срочно повидать, то приеду в Москву, и ты тоже должен быть там. О своем приезде заранее поставлю тебя в известность.
Она знала, что Борис находится в отпуске и отдыхает в санатории за городом, поэтому предложила ему поехать туда и подышать горным воздухом. Он согласился, а в пути следования, по просьбе Мартины, в книжном киоске купил «Сказки Андерсена» на немецком языке. В машине она попросила его написать на титульной обложке книги в английской транскрипции по-китайски: «Я люблю тебя, ты любишь меня». Борис, недоумевая, выполнил пожелание возлюбленной.
Мартина любила, чтобы перед ее взором всегда открывался не ограниченный четырьмя стенами простор, и потому всегда садилась у оқна. И в палате, где отдыхал Борис, она устроилась у окна с распахнутыми створками, из которого виднелись заснеженные вершины гор.
— Я всю ночь не спала и думала о тебе,— задумчиво проговорила она.— Ты ведь знаешь, что и в Алма-Ату я приехала только ради тебя, ради нашей любви. Я же с прошлого года знаю эти горы и ваш город. Они мне не нужны, нужен только ты. Мне уже трудно будет к тебе приезжать, и потому нам нужно заранее обо всем договориться. Мои планы на будущее начинаются с Польши. Когда я сделаю там остановку, то буду договариваться с другом о твоем приглашении в Варшаву, а во Франкфурте с болгарином и немецкой «секретной миссией». Будет у меня разговор и с друзьями в Бонне. Надеюсь, что все осуществится так, как мы хотим. Я тебе, милый, подготовила подарок: свое фото.
Борис на обороте фотокарточки прочитал многозначительные слова: «И я сказала: будет, и знай, что все сделаю, чтобы ты был со мной. Для любви все можно сделать!».
Из тумбочки Борис достал бутылку вина, которому Мартина обрадовалась.
— Вино очень кстати!—весело проговорила она.— Давай выпьем за наш успех, за встречу в Варшаве!
Он проводил ее по горной тропинке до дороги, и они расстались до следующего дня. При новой встрече Мартина была задумчивой и грустной. Борис встревожился, спросил, что с ней произошло.
— Понимаешь, после долгих раздумий я пришла к выводу, - негромко сказала она,— что правильно мы остановились на варшавской встрече. В нашей стране очень подозрительная полиция.
Борис стал смотреть на многие явления жизни глазами Мартины и все чаще соглашался с ней. Она же, не скрываясь, говорила о прелестях жизни в Западной Германии, убеждала Петренко в целесообразности выезда туда, где он будет всем обеспечен. Но журналистка при этом довольно ясно намекала, что деньги и роскошь и там не падают манной с небес, что их нужно заработать. Как? Да очень просто: собрать и передать западногерманским разведывательным службам сведения о дислокации частей Советской Армии, ракетных баз, радиусах действия ракет, данные о стратегическом сырье, о наличии военных заводов. Неплохо бы собрать сведения о советских гражданах, выезжающих в научные и иные командировки в капиталистические страны, в том числе и в ФРГ.
Лобовая атака Мартины застала Бориса врасплох. Он побледнел и растерянно проговорил:
— То, что ты предлагаешь мне, хотя и во имя нашей любви, все же нехорошее дело и называется изменой Родине.
— Ха-ха,— несколько принужденно хохотнула она,—Какая же это твоя родина!? Ведь твоя настоящая родина — Китай. К тому же любая родина и гроша не стоит, если она не дает человеку возможности жить по-настоящему. Выбрось ты этот квасной патриотизм из головы.
Она обняла Бориса, прижалась к нему и крепко поцеловала:
Не нужно думать о том,— убеждала она,— что давным-давно уже отжило.
Он, вероятно, мало ее любит, если во всем сомневается. Пусть берет пример с нее. Она перешагивает через всяческие условности только ради того, чтобы быть с ним всегда вместе. И тут же деловито поинтересовалась, как и где намерен Борис хранить добытые сведения, и посоветовала записывать данные кодом в записную книжку, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений.
Между ласками Мартина выспрашивала его биографию, списывала данные с. паспорта и военного билета, якобы необходимые для оформления визы на поездку в ФРГ. С этой же целью заставила его на четырех фотокарточках собственноручно написать свои фамилию, имя и отчество, а на пятой сделать надпись: «На память дорогой Мартине». Борис однажды растерянно сказал ей, что делает все это только из-за любви к ней и что его жизнь теперь в ее руках. Журналистка ответила, что она прекрасно понимает, на какой риск он идет, но Борис ни о чем не должен беспокоиться все обойдется хорошо.
— Ведь я приехала в СССР только для того, чтобы с тобой повидаться и обо всем договориться,—заметила она,— а остальные города моего маршрута — пустая формальность, небольшая маскировка.
Подвижности Кишке можно было позавидовать. И во второй свой приезд в Алма-Ату она продолжала заводить новые знакомства, но не забывала и старых.