Просто ночной очерк.)
Начнем нашу историю с чернильной городской ночи. Она обволакивала здания подобно плотному туману, прижимаясь к окнам и норовя забраться в приоткрытые форточки. Город дремал, тихонько посапывая перестуком поездов и шуршанием шагов по асфальту. Город видел сны. Иногда он приоткрывал глаза светящимися окнами домов, но, сладко жмурясь, тут же закрывал их обратно. Городу нравились его сны.
Темнота капала с крыш и расплывалась бездонными лужицами по земле. Она была вязкой как мед и вместе с тем же легкой и перистой как облако. А еще темнота забивала легкие. Ей приходится дышать, но не сказать бы, что это так уж противно. Человек дневное создание, оттого ночь в легких ему всего навсего непривычна. Оттого неприятна. Вот идешь по улице, и чувствуешь как у тебя в легких колышется темень в так шагам. А из носа у тебя, волей неволей вырываются темные струйки невесомости. И до ушей доносятся собственные тихие шаги и легкие перестуки поездов. Это город дышит через тебя, это Город дышит тобой. И улыбается тебе во сне, видя свои чудные сны под россыпью мириад звезд.
Темнота капала с крыш и расплывалась бездонными лужицами по земле. Она была вязкой как мед и вместе с тем же легкой и перистой как облако. А еще темнота забивала легкие. Ей приходится дышать, но не сказать бы, что это так уж противно. Человек дневное создание, оттого ночь в легких ему всего навсего непривычна. Оттого неприятна. Вот идешь по улице, и чувствуешь как у тебя в легких колышется темень в так шагам. А из носа у тебя, волей неволей вырываются темные струйки невесомости. И до ушей доносятся собственные тихие шаги и легкие перестуки поездов. Это город дышит через тебя, это Город дышит тобой. И улыбается тебе во сне, видя свои чудные сны под россыпью мириад звезд.