Про Бобу (из воспоминаний собаковода-любителя). Часть 5⁠⁠

Дисклеймер

В тексте ниже фигурируют собачьи бои, автор против любого насилия, связанного с животными, и упоминает их лишь в желании, чтобы история была максимально правдива. Просьба не воспринимать этот текст, как возможное оправдание боев. Спасибо.

Отец Бобы был известным в то время в Самаре победителем многих боев. Я намеренно не привожу здесь его кличку и имя владельца, по понятным причинам. Благодаря своей славе, Бобин папа стал на тот момент самым популярным кобелем-производителем, и очень много щенков, росших в нашем городе, были от него.

Владельцы щенков гордились этим и поощряли собачьи драчки, ревниво пытаясь разглядеть наследие боевого папаши именно в своем лопоухом чаде.

Каюсь, меня тоже забавляло, как мелкий и худоватый Боба валял в траве более крупных своих «коллег», хотя никаких планов на его бойцовую карьеру у мня никогда не было. Но такое случалось все реже, Боба как-то не особо любил переходить грань добродушной игры и полушутливой, но уже немного агрессивной борьбы. Как правило, он уходил, если ощущал агрессию, но раззадоренные щенки все чаще начинали его преследовать и валять по газону.

В какое-то время я просто решил для себя, что Боба вырастет не особо пригодным к боям, да и сами бои уже не вызывали никакого любопытства. К тому моменту я уже посетил парочку, и не впечатлился ни организацией, ни зрелищем. Хорошо, что на тех боях всерьез никто не пострадал, но все равно собачек было жалко, и я, что называется «подзабил» на эту тему. Не годится мой щенок для боев, ну и отлично. Зато он красивый, веселый, смешной и умненький.

Но однажды на место наших постоянных вечерних прогулок (а собиралось там уже от пяти до двенадцати щенков ежевечерне) приехал хозяин Бобиного, а также Баккиного и еще пары гулявших с нами щенков отца. Приволок он собственно самого кобеля и молодую суку питбуля, которую завел недавно, возможно на бойцовую перспективу. Видимо, наше место уже стало известным в городе, и парень решил посмотреть на свое наследие.

Мы стояли «в круг», разговаривали, а он ходил и присматривался к щенкам, а кобель-отец, кстати, тоже поджарый и темненький, как Боба, был с хозяином на коротком поводке. Владельцы расхваливали своих щенков, стремились понравиться, но к моему удивлению, хозяин Бобиного отца наибольшее внимание проявил моему щенку. Пристально разглядывал его и потом сказал: «Вот этот в папу пошел. Будет, как N..!» Я усомнился, и сообщил, что Боб вообще-то особых успехов на данном поприще не демонстрирует, на что парень мне ответил, мол, всему свое время, N…, мол, тоже был «поздний».

Словно в подтверждение его слов Боб вдруг встрепенулся и зарычал на своего боевого кобеля папашу, так, что тот оторопел от неожиданной наглости, а его хозяин подмигнул и сказал мне: «Видишь, я прав!»

Отчасти его предсказания сбылись. Сейчас даже сложно сказать, к счастью, или к сожалению, потому что оценивать сегодня события тех лет с одной стороны вроде бы и проще, они отдалены и выглядят, как на ладони, с другой стороны меняется жизнь, меняются ценности, поменялся и сам я. К тому же, как все знают, из песни не выкинуть слов, так что рассказываю вам тут просто все как было, а заодно и сам вспоминаю.

Переехав по ряду обстоятельств к родителям летом, я некоторое время искал съемную квартиру, но имевшийся бюджет не позволял продвинуться дальше осмотров бомжатников и полностью уничтоженных суровым бытом квартирок, поэтому постепенно мы с Бобой прижились на моей «исторической родине».

Целыми днями с моим полосатым другом мы шлялись по району. Я часто брал с собой пакетик сухого корма и бутылочку воды. Корм, как я уже говорил выше, Боб практически не ел, зато его постоянно клянчили под пиво мои приятели дворовые пацаны. Мы сидели на скамейке, курили, пили пиво, плевались и ржали, а Боба смиренно тусовался с нами, и ему, как будто даже и не было скучно.

Вечерами я брал его собой в детский садик, где мы – местная шпана – оккупировали крайнюю беседку для вечерних посиделок и выпивки. Да, это был детский сад, потому что детских садов советская власть настроила много, а мест, где могла бы собираться поросль молодых бездельников, не было. В девяностые садики активно переоборудовались в вузы и административные здания, поскольку показатели деторождаемости резко падали, а некоторые типовые двухэтажные коробки так и вовсе стояли в запустении. Вокруг них дичали и зарастали кустами обширные дворы, там тусовались собачники, алкаши, всякие наркоши и бомжи. Тот садик, где ошивались мы, был действующим, но полупустым, нас не беспокоил сторож, объективно считая, что выйдет себе дороже, и вечерние прогулки чаще всего проходили там. Боба тусил с нами, часто просто дрых под лавочкой в беседке и всегда бывал почесан многочисленными моими знакомыми.

Иногда вечером с Бобой ходил гулять папа. Как вы помните, выгул в основном был на дальнем газоне школьного двора. Там у Бобы была своя компания щенков, которые более-менее часто туда приходили: бульмастифчик, шарпейчик и юный шоколадного цвета доберманчик. С доберманчиком Боба играл больше всех, и именно к нему проявил свою первую настоящую агрессию.

Папа пришел домой в тот день немного расстроенным и рассказал, что Боба сцепился с доберманчиком, а его хозяин пообещал Бобу с папой пристрелить.

Я немедленно отправился в «пьяные дворы» - несколько особняком стоящих на районе старинных домов, окруженных стеной деревянных сараев – непременных спутников застроек периода от дореволюционных до послевоенных. Там я легко отыскал доберманского хозяина и нехорошо с ним поговорил, после чего он перестал появляться на нашем выгуле вообще.

Однако, проблемы на этом не прекратились, Боба взрослел, и с началом полового созревания начал проявлять очевидную неприязнь к другим кобелям. Не припомню такого, чтобы он атаковал маленьких собачонок, пожалуй, лишь однажды, когда он сорвался у меня с поводка, под его неудержимый гейм попала небольшая лохматенькая дворняжка из нашего подъезда. К счастью, он не причинил ей вреда, разве что до смерти перепугал. А в основном он испытывал негатив к крупным кобелям: ротвейлерам, догам (да, в тем времена догов еще можно было спокойно встретить во дворах), особой нелюбовью Бобы пользовались почему-то афганские борзые.

При этом он никогда не трогал сук, даже если те бывали агрессивны, и даже кусали его.

Сейчас я прекрасно понимаю, что нам с Бобой следовало немедленно после первого же случая отправиться на корректирующую поведение дрессировку к хорошему опытному инструктору. К сожалению, тогда его агрессия казалось мне обыкновенной для кобеля «бойцовской» породы, и все, что я сделал, это перестал отпускать его с поводка там, где могли встретиться другие собаки.

Продолжение следует...

(На фото я и Боба)