После дождичка в четверг...

Фильм кончился в первом часу ночи. Василий потянулся, выключил телевизор и вышел во двор по малой нужде. Подняв голову кверху, он выругался: только вечером сияло солнце, а сейчас небо было затянуто чернотою. В воздухе стоял какой-то свежий запах, дождик должен был вот-вот начаться. Василий удобрял деревце, когда почувствовал на затылке первую каплю. Он выругался вторично и хотел на бис выговориться в третий раз, как вдруг что-то его насторожило. Запах вокруг него усилился. И это был знакомый запах. Василий подтянул трико и сильнее втянул носом. Что-то смутное зашевелилось внутри него, он принялся припоминать и вспомнил тогда, когда очередная капля попала на губы. Василий облизал их, застыл, как сеттер в стойке, и высунул язык. Приземлилось ещё несколько капелек. Василий выпучил глаза. Сомнений почти не осталось: это был спирт. Вместо воды с неба падал настоящий качественный спирт. Неудивительно, что Василий не сразу распознал запах – с таким явлением природы он ещё не сталкивался.

Мужик заволновался. Точнее, он и удивился, и заволновался. Половина первого ночи, завтра рано вставать на работу, а тут прямо на макушку снизошла манна небесная. Василий кинулся в сени, схватил ведро и поставил под водосток. Мало, оно наберётся через час, а сколько эта благодать ещё продлится?

Василий решился. Он перескочил через забор и стал барабанить в окно соседа и приятеля.

- Иван! Иван!!! Открой!

- Какого лешего?..

- Это я, Васька! Открывай быстрее!

- Чего стряслося?

- Манна небесная!..

- Допился, что ль?

- Не, но к утру, видимо, сопьюсь.

- Угощаешь? – Иван высунулся в окно.

- Не я – сам господь!

Василий ткнул мокрой рукой в губы приятеля. Тот от неожиданности чмокнул, как холоп барина, открыл рот, чтоб выматюгать друга за такие выходки, и замер. Иван почувствовал на губах знакомый вкус.

- Ты это до чего докатился? Уже спиртом руки моешь?!

- Не только руки, я весь в нём.

Иван открыл рот. Разные чудачества водились за Василием, но чтоб искупаться в спирте – такого ещё не было. И только тут он ощутил, что приятный запах стоит в самой атмосфере.

- Чаво это? – настороженно спросил он.

- Чаво, чаво... Бог в темечко поцеловал, - Василий выставил ладони лодочкой и через минуту вылакал скопившуюся жидкость. – Так идёшь, ай нет?

Иван со стеклянным взглядом выскочил на улицу.

- Чего пустой? Тащи ведро да ставь под слив.

- Чего ведро-то? Щас и кадку под сарай приспособлю... – Иван всегда был более практичным.

- И то дело! Побегу себе поставлю!

Василий поскакал домой. Когда он вернулся, Иван, уже слегка поддатый, мастерил сток для собачьей конуры.

- Для чего это? – кивнул Василий.

- А зачем площади простаивать? С неё ведь тоже течёт... – логично ответил друг.

- Дак она грязная ведь...

- Дак спирт ведь, - в тон ответил Иван. – Продезифиницирует и вся недолга.

Василий опять метнулся на свой двор. Приставив под сток всё, с чего капало и даже под соседский угол, он вернулся. Иван был уже не один. Он показывал рукой на приспособления обалделому Михайле.

- Слышь, Васята, дуй к Николаю, а ты, Михась, к Игнату. Я побегу до Петровича.

- Зачем? – тупо спросил Василий.

- Во-первых, больше урожая соберём, а во-вторых...

- А во-вторых, падла, один нажраться хочешь?! – почти зло закончил Михайло.

Следующие два часа было не трудно себе представить. События развивались по одной схеме: пробуждённый матерился, потом немел, потом начинал суетиться и тоже бежал к следующему. Вскоре вся деревня носилась по дворам, как угорелая. Все старались подставить под струи спирта как можно больше посуды. А её-то быстро стало не хватать. Выход нашли: стали отпивать. Но когда несколько человек послабее скопытились, пришлось искать другой. Тоже нашли. Побежали будить жён, любовниц и старух. Все бабы в деревне пришли к одной мысли: мужики либо свихнулись, либо случилось что-то более страшное. Те же всеми правдами и неправдами стремились умыкнуть из хаты как можно больше посуды. В ход пошли плошки, тазы, самовары. Несмотря на причитания женщин, из крынок выплёскивали молоко и квас, из жбанов вытряхивалась квашеная капуста. Деревня словно сошла с ума. К рассвету не было практически ни одного трезвого человека. Кое-кто, задействовав все возможные ёмкости, ставил под сток сапоги и даже помойные вёдра.

Утром на работу никто не вышел. Ведь для чего работает человек? Чтоб получить деньги и хорошо на них погулять. А какая гульба без выпивки? А раз она буквально с неба свалилась, зачем тогда идти на работу? Была, правда, и другая причина: идти работать никто не то чтобы не хотел, а не мог.

И всё же хмурым, но необыкновенно волшебным, утром кое-кто призадумался.

- Этта с чаво же такая благодать свалилась?.. – радостно промычал кто-то.

- А хрен его знает... Можа, с самолёта разбрызгивают.

- Не, не похоже, больно область обширная.

- Тады, видимо, спиртовой реактор где-то рвануло.

- Эй, это у нас волосы повылезти могут?!

- И не только волосы...

- Не пугай. Не ректор это. Да и нет спиртовых-то.

- Мужики! Энто экспиремент! Инопланетяне шутют!

- Откуда у них стоко спирта?!

- Эти бестии всё могут.

- А может, не они?

- А кто?

- А хрен его знает! Ясно одно: запасли мало.

- Дак некуда уже!

- Есть идея.

Все, кто мог передвигаться, подались к говорившему.

Когда продавщица Клавка после бессонной ночи пришла открывать магазин, её уже поджидала толпа мужиков.

- Чего столпились? Похмелиться надо?

- Нам и без твоей гуманитарной язвительности найдётся. Мы за другим товаром.

И ошалевшая Клавдия стала отпускать рулонами полиэтиленовую плёнку.

- Может, клеёнку прихватить? – спросил один из мужиков.

- Она дороже и воняет шибко. Пить будет труднее.

Когда мужики вывалились с годовым запасом плёнки, Клавка прильнула в окну. И всё поняла.

От ближайшей фермы, юля во все стороны, катили три молочные цистерны. На большой ровной площадке мужики, цепляясь друг за друга и поминутно уваливаясь набок, всё же ухитрились вбить колья и натянуть полиэтилен. Скрепив кое-где изолентой и подвязав тесёмками, они устроили большой шатёр куполом вниз. В самых нижних точках проделали дыры – получились гигантские воронки. Под эти отверстия и подогнали цистерны.

Теперь надо было только ждать, пока наполнятся машины, молиться, чтоб чудный дождь не кончился, и периодически взбадривать себя кружкой небесной влаги.

- Мужики, может, тент натянуть ещё над колодцем?

- Дурак. Как потом трубы заливать?

- Рассолом.

- Так вылили всё...

- А-а... Да, жалко...

- Одна цистерна до половины!

- Мужики! У меня идея! Чтоб по домам не бегать, можно под кран лечь и струйку пустить!

- Голова! Ты ж потом сам не встанешь.

- За ноги оттащите!

- Эх! Залезай!

К вечеру выяснилось, что во всей деревне работал только детский сад и Клавкин магазин, в котором постепенно скупили всю посуду вплоть до пыльных чайных сервизов. На пустую ферму за новыми цистернами наведались ещё раз, нашли две сломанные машины и притащили их на гусеничном тракторе.

- Ик! А нам не вредно столько спирта? Ик! – запинаясь, выговорил кто-то.

- Фигня война. Политуру же пили, бензин хлебали. Шо нам будет с чистенького...

Когда стемнело, дождь поутих. Мужики вповалку, все мокрые и кривые в стельку, валялись около цистерн. Женщины, причитая, что теперь на огородах всё наверняка погибло, жаловались друг другу на несправедливость судьбы: дескать, всеми силами борются против пьянства, а Господь, оказывается, сам того...

В полночь дождь кончился так же внезапно, как и начался. Мужики понемногу приходили в себя, бегали домой переодеваться в сухое и опять возвращались караулить машины: не дай бог, кто-нибудь задумает умыкнуть ценный груз.

Ночью, когда торопиться было уже некуда, все по очереди тащили со дворов свои запасы, и такая пошла гулянка, что бабам не удалось вздремнуть и вторую ночь.

Утром опухшие, осоловелые мужики составляли петицию: писали письма всем президентам и, самое главное, в Бюро погоды. Они предлагали мужиками всего мира скинуться и уломать правительства и Гидрометцентр на повторный дождик.

Ивану, как самому практичному, было поручено добыть цистерн двести...