Покинутая земля фараонов
И наложу Я руку Мою на Египет.
Исход 7:4
И он их проклял, наложив 9 казней египетских.
Пыльно. Грязно. Я не первый раз, но тут эта какая-то другая грязь и другой мусор. Тут нет истории. Полу-недостроенные, полу разрушенные многоэтажки. Везде. Обшарпанные. Нет воздуха, нет зелени. 10-20 этажей обступают тебя, сжимают в кольцо. Все одного цвета - цвета песка.
Арабы навязчивы, лживы, корыстны и ленивы. Единобожие? Самый страшный грех в исламе - вера в других богов. И у каждого на шее или брелоке - картуш - печать египетских богов с их символами. На удачу можно, как мне объяснили.
Тут душно. И не потому, что жарко. А потому, что негде отдохнуть душе. Не на чем остановить взгляд, сказать - вот же красота! Ни в мелочи, ни в крупном. Пустой край.
Все время в позиции защиты. Тебя надуют до того, как ты осознаешь, что это надувательство.
Гиза. Пирамиды. Вот здесь боги ходят рядом с тобой. Это не объять, не представить. Этого не может быть, потому что это не возможно никак! Словно прикасаться к солнцу. К Ра. И плевать на толпы туристов, лошадей, верблюдов, вонь. Ты - в долине ЦАРЕЙ. И сфинкс смотрит на тебя пять тысяч лет подряд сохраняя покой великих. И задаёт только один вопрос: "Что тяжелее, смертный, твоя душа или перо ибиса?"
Я покупаю картошку с телеги у мальчишки с грязными руками и очень озорными глазами. Сын нагло тягает гири с весов, испытывая свою силу. Миллионы миллионов одинаковых женщин во все времена. Клубни крупнее и ровнее выбирали и выбирают. В хиджабе, майке, чадре, сари. Мы выбираем картошку. И лук. И помидоры. И идем готовить нашим близким. Стараясь вкусно. Мы толкаемся бедрами, путаемся в руках. Мы улыбаемся детям друг-друга. Мы даем жизнь и знаем ее цену. Цену одного маленького существа, исторгнутого нашим нутром. Мужчины воюют, молятся, строят, разрушают. Мужчины придумывают устройство мира. Ищут направление. Цель. Смысл. Я выбираю картошку.
Близкий мне говорит, что эти люди предали своих богов. И это - так. У них метка любу - изюминка. Это страшно смотрится. Словно рог.
Здесь им нет благоволения. Они - пришлые, чужие. Эта земля фараонов карает их за каждую лишенную покоя мумию. Их музеи - ад. Не умеют, не понимают, что досталась им, псам, в наследие.
Пыль, пыль веков оседает на них. Но Осирис и Анубис видят всякого, меченного новомодным Аллахом. Им не уйти, не скрыться. Что тяжелее, смертный?