Покажи мне Америку!
ПОКАЖИ МНЕ АМЕРИКУ!
« …The best is yet to come
I know, you know
That we've only just begun
Through the highs and lows
And how can I live without you
You're such a part of me
And you've always been the one
Keeping me forever young
And the best is yet to come…»
Scorpions «The best is yet to come»
2009 г.
Белая пластиковая каска сидела неудобно и была слегка мала, но снять ее было нельзя – пропадет вся солидность.
Эта самая солидность для Антона была в новинку, но ему казалось, что он справляется. По крайней мере, старался справляться.
Он стоял на стройплощадке вместе с несколькими инвесторами и парочкой отцовских замов, возле того места, где через пару лет будет выситься супермодный торговый центр. Грудь выпячивалась сама собой, в походке чувствовалась нарочная непринужденность, а главное, Антон спиной чувствовал восхищенный Дашин взгляд.
Это был его первый серьезный проект, в котором отец участия не принимал, так сказать, Антоново детище. Даже Даша пришла его поддержать, скромно оставшись стоять возле будки с охраной. А все началось с того, что отцу Антона в неизвестно какой по счету раз предложили курировать и представлять проект нового торгового центра, очередного в их городе. Компания отца была процветающей, за миллиардами не гналась, но и своего не упускала, и очень быстро и уверенно вошла если не в мировую, то уж точно в европейскую ячейку промышленного улья под названием «строительные технологии».
Антон уже несколько лет работал с отцом, успел вникнуть в тонкости этого бизнеса и необходимости менять работу не видел. Деньги он получал хорошие, да и профессия была, как говорится, «статусная». Вот и сейчас, как всегда, он намеревался тенью следовать за отцом, стоя у него слегка за спиной и изредка переговариваясь во время перекуров. Однако в этот раз, когда в офис поступил звонок с предложением насчет очередного объекта, отец повел себя странно. Как уже позже понял Антон, это решение обдумывалось и вынашивалось долго, все «за» и «против» были взвешены с аптечной точностью. Только в тот момент он этого не знал и был удивлен, как собака Павлова, не получившая миску с едой после звукового сигнала. После стандартного вопроса по поводу предстоящего фронта работы Антон услышал в ответ хмурое и в то же время слишком серьезное: «Не маленький уже, сам в состоянии справиться», - получив таким образом отцовское благословение на самостоятельную деятельность.
Мысли о собственном проекте были непривычными, будто чужими, но время, проведенное Антоном в строительном бизнесе, научило его без труда приспосабливаться к каким бы то ни было изменениям, пусть и таким неожиданным. Решение принято, отступать, как говорится, некуда и т.д. Тем более, Даша давно этого хотела и даже пыталась под невинной женской формулировкой «помечтать» обсудить с ним перспективы карьерного роста. Антон почему-то таких разговоров побаивался и сводил все в шутку, обещая «бочку варенья и корзину печенья». А вечером подолгу обдумывал варианты развития дальнейшей жизни, засыпая на широченной шведской кровати. Антон вообще любил все шведское, предметы быта скандинавского производства казались ему самыми надежными и качественными. Даша часто шутила по этому поводу, говоря, что несмотря на то, что она просыпается на шведской кровати, моется в шведской душевой кабине, включает шведский чайник и красится известной шведской косметикой, к ним до сих пор не прилетел Карлсон. Антон ей подыгрывал, прижимая к себе и повторяя: «Эх, Малыш, Малыш…»
Все это было прекрасно и мило, но такая сытая стабильность появилась в Дашиной жизни не так уж давно, и порой она, оставаясь одна, ненароком мысленно возвращалась в скромную двушку, где она жила с родителями и братом; в то время, когда приходилось выбирать, что купить – хлеб или шоколадку; когда мать с морщинкой давала им с братом деньги на ремонт школы и втайне от отца совала мелочь на школьный буфет; когда приезжали мамины родственники, и Дашу почему-то сильно задевал тот факт, что ей приходилось спать на полу…
Много чего можно было вспомнить из той, другой жизни, но у человеческой памяти есть одна чудесная способность: вытеснять, вычеркивать плохие и грустные воспоминания, уступая место чему-то новому, веселому и счастливому. Жаль только, что иногда, отторгая их, как живая плоть отторгает инородное тело, на их месте остаются рубцы, которые напоминают о себе. Стоит только к ним случайно прикоснуться…
1989 г.
- Даш, смотри, че я поймал!
Семилетний Антон, щурясь на солнце и улыбаясь до ушей, держал двумя пальцами длиннющего червяка, который никак не хотел мириться с тем, что его достали из земли. И скручивался в кольца, извиваясь. И пусть солнце было апрельское, прохладное, а улыбке до голливудской катастрофически не хватало одного зуба – Антон чувствовал себя героем. Даша подбежала к нему и восхищенно уставилась на червяка, позабыв про своих кукол.
- Хочешь подержать?
Даша отступила на шаг, продолжая уважительно изучать червяка, но трогать не стала – побоялась.
- Эх ты, трусиха! – сделал вывод Антон, отбрасывая червяка подальше в траву. – Вы там что, в садике у себя червяков не видели?
Даше было пять, и каждый будний день она ходила в ближайший к дому детский сад. Мама почему-то говорила, что было бы хорошо, если бы она ходила туда еще и в субботу, и в воскресенье, а Даша не понимала, почему. Наоборот, ей очень хотелось быть дома с маленьким братиком, который появился у нее совсем недавно.
Антон уже почти закончил первый класс и, как и полагается старшему, смотрел на Дашу снисходительно, иногда поучая ее. Он и не помнил, как они подружились, очевидно, именно так, как это бывает только у детей – искренне и как-то сразу. Антон жил через дорогу в недавно отстроенной девятиэтажке. В их дворе всегда было как-то очень мало детей, потому как все были ужасно заняты: кто-то в секции по плаванию, кто-то – музыкой, а некоторых элементарно развлекали няньки, густо населившие квартиры элитной новостройки.
В Дашином дворе все было проще: в поле зрения всегда находилась пара-тройка детей, развлекающих сами себя чем попало, и Антону казалось, что лучшего занятия и быть не может – развлекать себя чем попало. Мать поначалу с подозрением относилась к такой «межклассовой» дружбе (плохие компании, плебейские забавы и все такое), не углядев в жизни сына ничего криминального, способного «нарушить мальчуковую психику». Отцу же было все равно, он был в вечных разъездах-заграницах и в воспитании сына участие принимал весьма посредственное. Да Антон и не требовал к своей персоне чрезмерного внимания, он уже с детства знал все эти «папа на работе», «папа уехал» и «ты же знаешь, Антоша, папа зарабатывает денежки». В общем, Дашин двор быстро стал для Антона родным и знакомым до каждой ветки на диких яблонях, которые было так приятно трясти и собирать маленькие твердые яблоки, и откусывать, кривясь, и смеяться, глядя как кривится маленькая Даша…
Червяк судорожно пополз, видимо, на максимальной для червяка скорости, отчаянно желая жить. Даша заметно расслабилась, улыбнулась, обрадовавшись спасению червяка, и вернулась к своим одноглазым куклам, некоторые из которых были слегка обделены растительностью на голове. Дашу это не смущало, все ее «плинцессы» были чистыми и ухоженными, пусть и слегка ущербными.
Антон уже начал маяться от скуки, «срубая» самодельным мечом чересчур высокие заросли крапивы возле высокой яблони, когда Даша вдруг быстро повернулась к нему, словно боясь забыть:
- Антон, покажи Амер-р-рику! – старательно выговаривая букву «р», как ее учил Антон.
«Показывать Америку» Антон начал совсем недавно. Несколько месяцев назад отец приехал из очередной командировки и привез маленькому Антону много всяких сокровищ: фигурки людей с большими трубками и перьями на голове; лихих всадников в широких шляпах и высоких сапогах; какие-то шарики, внутри которых была своя маленькая сказочная жизнь. К загадочному устройству, которое нужно было подключать к телевизору и засовывать в него какие-то кассеты, Антон вообще боялся подходить, потому что мать под страхом смертной казни запретила его трогать. Еще были всякие газированные напитки, маленькие разноцветные конфетки с разными вкусами и еще всяких штук, которых Антон никогда раньше ни видел и даже не предполагал об их существовании. Он хотел было прихватить немного сладостей с собой, чтобы угостить маленькую Дашу, но мать так на него посмотрела, что стало понятно: лучше не надо.
Его особого внимания заслужили почему-то именно фигурки с перьями, на которые Антон смотрел часами, трогал их и тихонько восхищался. Отец сказал, что это индейцы, население Америки, то есть страны, из которой он привез их Антону. Мальчик только удивлялся про себя, что это за страна такая, где люди ходят в перьях, курят невероятных размеров трубки воюют с всадниками в шляпах и сапогах. А после того, как на запретном устройстве он посмотрел-таки кассету про этих самых индейцев, он убедился окончательно: лучшей жизни просто не бывает.
Даша была немедленно поставлена об этом в известность, Антон даже продемонстрировал ей ритуальный танец, прыгая вокруг импровизированного костра и нацепив на голову гусиные перья, которые они нашли неподалеку. Даша смотрела завороженно, глаза блестели – еще бы, ведь у них теперь есть новое развлечение – Антон показывает Америку!
- Антон, покажи Амер-р-рику!
Антон обрадовался, что нашлось достойное мужчины занятие, высоко поднял свой самодельный меч и начал скакать вокруг Даши, издавая воинствующие крики. Даша смеялась, часто моргала и делал вид, что боялась, как и полагается настоящей жертве индейцев.
В самый разгар индейской вакханалии, когда «ковбой Даша» уже почти была взята в плен, с балкона высунулась Дашина мама и громко и недовольно позвала ее на обед. Маму Даша побаивалась уже всерьез, поэтому они тут же распрощались, и Даша кинулась к подъезду, подхватив своих кукол.
« …The best is yet to come
I know, you know
That we've only just begun
Through the highs and lows
And how can I live without you
You're such a part of me
And you've always been the one
Keeping me forever young
And the best is yet to come…»
Scorpions «The best is yet to come»
2009 г.
Белая пластиковая каска сидела неудобно и была слегка мала, но снять ее было нельзя – пропадет вся солидность.
Эта самая солидность для Антона была в новинку, но ему казалось, что он справляется. По крайней мере, старался справляться.
Он стоял на стройплощадке вместе с несколькими инвесторами и парочкой отцовских замов, возле того места, где через пару лет будет выситься супермодный торговый центр. Грудь выпячивалась сама собой, в походке чувствовалась нарочная непринужденность, а главное, Антон спиной чувствовал восхищенный Дашин взгляд.
Это был его первый серьезный проект, в котором отец участия не принимал, так сказать, Антоново детище. Даже Даша пришла его поддержать, скромно оставшись стоять возле будки с охраной. А все началось с того, что отцу Антона в неизвестно какой по счету раз предложили курировать и представлять проект нового торгового центра, очередного в их городе. Компания отца была процветающей, за миллиардами не гналась, но и своего не упускала, и очень быстро и уверенно вошла если не в мировую, то уж точно в европейскую ячейку промышленного улья под названием «строительные технологии».
Антон уже несколько лет работал с отцом, успел вникнуть в тонкости этого бизнеса и необходимости менять работу не видел. Деньги он получал хорошие, да и профессия была, как говорится, «статусная». Вот и сейчас, как всегда, он намеревался тенью следовать за отцом, стоя у него слегка за спиной и изредка переговариваясь во время перекуров. Однако в этот раз, когда в офис поступил звонок с предложением насчет очередного объекта, отец повел себя странно. Как уже позже понял Антон, это решение обдумывалось и вынашивалось долго, все «за» и «против» были взвешены с аптечной точностью. Только в тот момент он этого не знал и был удивлен, как собака Павлова, не получившая миску с едой после звукового сигнала. После стандартного вопроса по поводу предстоящего фронта работы Антон услышал в ответ хмурое и в то же время слишком серьезное: «Не маленький уже, сам в состоянии справиться», - получив таким образом отцовское благословение на самостоятельную деятельность.
Мысли о собственном проекте были непривычными, будто чужими, но время, проведенное Антоном в строительном бизнесе, научило его без труда приспосабливаться к каким бы то ни было изменениям, пусть и таким неожиданным. Решение принято, отступать, как говорится, некуда и т.д. Тем более, Даша давно этого хотела и даже пыталась под невинной женской формулировкой «помечтать» обсудить с ним перспективы карьерного роста. Антон почему-то таких разговоров побаивался и сводил все в шутку, обещая «бочку варенья и корзину печенья». А вечером подолгу обдумывал варианты развития дальнейшей жизни, засыпая на широченной шведской кровати. Антон вообще любил все шведское, предметы быта скандинавского производства казались ему самыми надежными и качественными. Даша часто шутила по этому поводу, говоря, что несмотря на то, что она просыпается на шведской кровати, моется в шведской душевой кабине, включает шведский чайник и красится известной шведской косметикой, к ним до сих пор не прилетел Карлсон. Антон ей подыгрывал, прижимая к себе и повторяя: «Эх, Малыш, Малыш…»
Все это было прекрасно и мило, но такая сытая стабильность появилась в Дашиной жизни не так уж давно, и порой она, оставаясь одна, ненароком мысленно возвращалась в скромную двушку, где она жила с родителями и братом; в то время, когда приходилось выбирать, что купить – хлеб или шоколадку; когда мать с морщинкой давала им с братом деньги на ремонт школы и втайне от отца совала мелочь на школьный буфет; когда приезжали мамины родственники, и Дашу почему-то сильно задевал тот факт, что ей приходилось спать на полу…
Много чего можно было вспомнить из той, другой жизни, но у человеческой памяти есть одна чудесная способность: вытеснять, вычеркивать плохие и грустные воспоминания, уступая место чему-то новому, веселому и счастливому. Жаль только, что иногда, отторгая их, как живая плоть отторгает инородное тело, на их месте остаются рубцы, которые напоминают о себе. Стоит только к ним случайно прикоснуться…
1989 г.
- Даш, смотри, че я поймал!
Семилетний Антон, щурясь на солнце и улыбаясь до ушей, держал двумя пальцами длиннющего червяка, который никак не хотел мириться с тем, что его достали из земли. И скручивался в кольца, извиваясь. И пусть солнце было апрельское, прохладное, а улыбке до голливудской катастрофически не хватало одного зуба – Антон чувствовал себя героем. Даша подбежала к нему и восхищенно уставилась на червяка, позабыв про своих кукол.
- Хочешь подержать?
Даша отступила на шаг, продолжая уважительно изучать червяка, но трогать не стала – побоялась.
- Эх ты, трусиха! – сделал вывод Антон, отбрасывая червяка подальше в траву. – Вы там что, в садике у себя червяков не видели?
Даше было пять, и каждый будний день она ходила в ближайший к дому детский сад. Мама почему-то говорила, что было бы хорошо, если бы она ходила туда еще и в субботу, и в воскресенье, а Даша не понимала, почему. Наоборот, ей очень хотелось быть дома с маленьким братиком, который появился у нее совсем недавно.
Антон уже почти закончил первый класс и, как и полагается старшему, смотрел на Дашу снисходительно, иногда поучая ее. Он и не помнил, как они подружились, очевидно, именно так, как это бывает только у детей – искренне и как-то сразу. Антон жил через дорогу в недавно отстроенной девятиэтажке. В их дворе всегда было как-то очень мало детей, потому как все были ужасно заняты: кто-то в секции по плаванию, кто-то – музыкой, а некоторых элементарно развлекали няньки, густо населившие квартиры элитной новостройки.
В Дашином дворе все было проще: в поле зрения всегда находилась пара-тройка детей, развлекающих сами себя чем попало, и Антону казалось, что лучшего занятия и быть не может – развлекать себя чем попало. Мать поначалу с подозрением относилась к такой «межклассовой» дружбе (плохие компании, плебейские забавы и все такое), не углядев в жизни сына ничего криминального, способного «нарушить мальчуковую психику». Отцу же было все равно, он был в вечных разъездах-заграницах и в воспитании сына участие принимал весьма посредственное. Да Антон и не требовал к своей персоне чрезмерного внимания, он уже с детства знал все эти «папа на работе», «папа уехал» и «ты же знаешь, Антоша, папа зарабатывает денежки». В общем, Дашин двор быстро стал для Антона родным и знакомым до каждой ветки на диких яблонях, которые было так приятно трясти и собирать маленькие твердые яблоки, и откусывать, кривясь, и смеяться, глядя как кривится маленькая Даша…
Червяк судорожно пополз, видимо, на максимальной для червяка скорости, отчаянно желая жить. Даша заметно расслабилась, улыбнулась, обрадовавшись спасению червяка, и вернулась к своим одноглазым куклам, некоторые из которых были слегка обделены растительностью на голове. Дашу это не смущало, все ее «плинцессы» были чистыми и ухоженными, пусть и слегка ущербными.
Антон уже начал маяться от скуки, «срубая» самодельным мечом чересчур высокие заросли крапивы возле высокой яблони, когда Даша вдруг быстро повернулась к нему, словно боясь забыть:
- Антон, покажи Амер-р-рику! – старательно выговаривая букву «р», как ее учил Антон.
«Показывать Америку» Антон начал совсем недавно. Несколько месяцев назад отец приехал из очередной командировки и привез маленькому Антону много всяких сокровищ: фигурки людей с большими трубками и перьями на голове; лихих всадников в широких шляпах и высоких сапогах; какие-то шарики, внутри которых была своя маленькая сказочная жизнь. К загадочному устройству, которое нужно было подключать к телевизору и засовывать в него какие-то кассеты, Антон вообще боялся подходить, потому что мать под страхом смертной казни запретила его трогать. Еще были всякие газированные напитки, маленькие разноцветные конфетки с разными вкусами и еще всяких штук, которых Антон никогда раньше ни видел и даже не предполагал об их существовании. Он хотел было прихватить немного сладостей с собой, чтобы угостить маленькую Дашу, но мать так на него посмотрела, что стало понятно: лучше не надо.
Его особого внимания заслужили почему-то именно фигурки с перьями, на которые Антон смотрел часами, трогал их и тихонько восхищался. Отец сказал, что это индейцы, население Америки, то есть страны, из которой он привез их Антону. Мальчик только удивлялся про себя, что это за страна такая, где люди ходят в перьях, курят невероятных размеров трубки воюют с всадниками в шляпах и сапогах. А после того, как на запретном устройстве он посмотрел-таки кассету про этих самых индейцев, он убедился окончательно: лучшей жизни просто не бывает.
Даша была немедленно поставлена об этом в известность, Антон даже продемонстрировал ей ритуальный танец, прыгая вокруг импровизированного костра и нацепив на голову гусиные перья, которые они нашли неподалеку. Даша смотрела завороженно, глаза блестели – еще бы, ведь у них теперь есть новое развлечение – Антон показывает Америку!
- Антон, покажи Амер-р-рику!
Антон обрадовался, что нашлось достойное мужчины занятие, высоко поднял свой самодельный меч и начал скакать вокруг Даши, издавая воинствующие крики. Даша смеялась, часто моргала и делал вид, что боялась, как и полагается настоящей жертве индейцев.
В самый разгар индейской вакханалии, когда «ковбой Даша» уже почти была взята в плен, с балкона высунулась Дашина мама и громко и недовольно позвала ее на обед. Маму Даша побаивалась уже всерьез, поэтому они тут же распрощались, и Даша кинулась к подъезду, подхватив своих кукол.