Пепел. Часть 5.
Пепел не успел восстановиться к утру, так что я не пошел на работу. Моя рука похожа на руку анорексика, только серая и рассыпающаяся от слишком резких движений. В моих зрачках больше нельзя увидеть маленький, пылающий огонек.
Теперь мои зрачки полностью превратились в маленькие пылающие огоньки.
Вся квартира воняет так, как будто здесь заживо сожгли курильщика с пятидесятилетним стажем. Во рту постоянный привкус гарева, а горло скребет так, что я не могу прокашляться. Когда я кашляю, изо рта сыпется пепел и валит дым. При каждом выдохе я выпускаю из носа струи дыма.
Я смотрел в свое горло в зеркало. Изнутри пробивается свет, как будто у меня в груди спрятан камин.
Я – сам Дьявол.
Больной и рассыпающийся Дьявол.
Песочная статуя Дьявола.
Я скалюсь в зеркало, и между моими зубами просачиваются струйки дыма.
– А что с тобой случилось?
Зря я, наверное, вышел на площадку.
– Что с твоим лицом? Оно все, как один большой синяк!
Я уже давно заметил, что на пепел никто не обращает внимания. Это странно.
Интересно, а когда я весь покроюсь пеплом, меня совсем не будут видеть? Нет, наверное, меня просто будут воспринимать как обычно.
Иначе кто-нибудь уже давно спросил бы меня, куда делась моя левая рука.
Аня выглядит встревоженной, и это мне льстит.
– Да ничего.
– В смысле «ничего»? – говорит она строго.
Если я скажу, что защищал девушку, мне все равно никто не поверит.
– С лестницы упал.
Она пожимает плечами.
– Ладно, твое дело. Не хочешь – не говори.
Жестоко.
Я курю и как всегда украдкой поглядываю на нее, опять не зная, что сказать.
Черт, она прекрасна, и я себя ненавижу. Такой слабак, такой трус, такое ничтожество.
Я ей не нужен. Да и кому я вообще могу быть нужным.
– Все курите? – сбоку слышится щелчок зажигалки. – Знаете, на что похожи легкие курильщика?
Только одна вещь сейчас может раздражать меня больше, чем пепельный кашель. Я поворачиваюсь и вижу Паразита с сигаретой в зубах.
– Привет, – говорит Аня.
– Посмотрю, когда буду расчленять твой труп, – говорю я.
– Господи, что у тебя с лицом? – восклицает Паразит, пропуская сою реплику мимо ушей. – Кто это с тобой сделал?
Вот уж от кого я не ожидал такой заботы, так это от него.
– Неважно.
– Как это «неважно»? Вчера ночью получил? Аккуратнее надо, – он склоняет голову и присматривается ко мне. – И вообще ты хреново выглядишь, честно говоря. Серый, как пепел, а глаза горят. Заболел, что ли?
– Заболел, - соглашаюсь я.
Ты даже не представляешь, как я заболел.
– Плохо, – сочувственно говорит Паразит. – Лечись.
Он мощно затягивается, смотрит на сигарету и усмехается:
– Всех ты поскурила, Анька.
– А я-то что? – в наигранном удивлении восклицает она. Паразит только усмехается.
– Ладно, – говорит он. – Я зачем пришел-то, – еще одна затяжка. – У нас тут новоселье, у одного парня, моего друга. Он устраивает вечеринку. Придете? – он почему-то смотрит на меня.
– Придем! – весело говорит Аня.
– А ты придешь? – спрашивает он у меня.
– Приду. Если приглашаете.
– Приглашаем. Ну, значит, завтра заходите. Вечерком, – он давит сигарету о стену и уходит.
Какого черта он закурил?
Меня это раздражает.
Опять четыре часа ночи, и опять я буду спать завтра за своим рабочим столом, сминая лицом бумаги, пачкая их пеплом.
Когда-нибудь из-за моей пепельной рожи на бумагах в офисе начнется пожар. Интересно, а я в нем пострадаю? Наверное, нет.
Пепел уже разошелся по почти всему моему телу. «Чистыми» остались только шея, голова, стопы ног.
Мое сердце.
Камин. Маленький камин.
Мое сердце, я вижу его.
Оно находится в уродливом черном провале в моей грудной клетке.
Мое сердце – это уголь.
В моей серой груди покоится тлеющий уголь размером с кулак, разгорающийся при каждом моем вдохе.
Уже добрый месяц я покрываюсь пеплом, рассыпаюсь на глазах, выпускаю дым, кашляю. Кашляю.
И только сейчас я испугался. Когда увидел, что мое сердце превратилось в кусок угля.
Мое сраное сердце.
Что оно качает?
Не думаю, что у меня остались вены. И кровь.
Я смотрю на свои стопы, и да, они мертвенно серые. Но я могу шевелить пальцами.
Я иду на кухню.
Я беру нож.
Я режу свою правую стопу.
Крови почти нет. Есть дым.
Из разреза на ноге идет дым.
Значит, мое сердце качает дым.
Я – Дьявол.
Я – камин.
И наконец-то я боюсь.
Из-за чего это случилось? Из-за Ани? Из-за моих чувств? Когда?
Ожог.
Точно, все началось с него, пепел начал распространяться от него.
А почему я прижег себя? Потому что я ненавидел себя.
Вот в чем ответ, вот до чего доводит ненависть к себе. НЕНАВИСТЬ.
Учитесь, детки. Любите себя, иначе превратитесь в дымящиеся и тлеющие, рассыпающиеся сигареты.
Любите себя, иначе превратитесь в демонов и чертей, в Дьяволов и Мефистофелей, Бафометов и кто там еще есть, и будете обжигать людей своими касаниями и словами, и будете отравлять воздух своим дымом, и будете посыпать землю своим пеплом.
А когда вы рассыплетесь или сгорите, или попадете под дождь, который вас размоет и оставит на земле только обугленный скелет, когда пепел, который когда-то был вашим уродливым, измученным телом, утечет вместе с водой в сточную канаву, или в смыв ванной, если вы решите покончить с собой и принять душ, одним словом, когда вы умрете и попадете в Ад, вы будете получать зарплату.
Каково это, понимать, что будешь получать зарплату в Аду?
А ты будешь, мой маленький, вонючий друг, будешь.
Потому что если ты так ненавидишь себя, что довел себя до состояния сигареты, до состояния сраного, уже растоптанного, но еще дымящего бычка, то как ты относишься к другим?
Я вспоминаю визг той девчонки в подворотне. Я вспоминаю, как он меня разозлила своим визгом. А ведь она всего лишь боялась.
Я вспоминаю Паразита. Сигарету в его зубах.
Я вспоминаю все это и начинаю пылать.
Твари.
Мрази.
Ненавижу их, ненавижу прямо сейчас.
Потом я вспоминаю, как Паразит спрашивал меня про мои синяки. Про мое здоровье. Уж не заболел ли я? Я остываю. Ему, вроде бы, было действительно не все равно. А вот Ей, кажется, было насрать.
«Дело твое, не хочешь – не говори».
Я снова начинаю разгораться.
Черт, это ведь именно из-за тебя я начал курить. Из-за тебя я прижег руку. Из-за тебя я начал превращаться в самого Сатану. И рассыпаться.
И, видимо, не только я.
Какого черта он закурил?
Я чувствую жар в груди, но не из-за Паразита с сигаретой.
Ну вот, если я сейчас возненавижу Ее, кого я вообще смогу полюбить?
Я чувствую ненависть к себе от одной мысли о ней. Сам во всем виноват, плати.
ЧЕРТ, ДАЙТЕ МНЕ ТРЕЗУБЕЦ И ВЫПЛАТИТЕ АВАНС! ПОКАЖИТЕ МНЕ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫХ Я ДОЛЖЕН СЖЕЧЬ СВОИМ ПРИКОСНОВЕНИЕМ! ПОКАЖИТЕ МНЕ ЦВЕТЫ, КОТОРЫЕ Я ДОЛЖЕН ОТРАВИТЬ СВОИМ ДЫХАНИЕМ! ПОКАЖИТЕ МНЕ ЗЕМЛЮ, КОТОРУЮ Я ДОЛЖЕН ОСКВЕРНИТЬ ПЕПЛОМ СО СВОИХ НОГ!
И пожалуйста, выплатите мне аванс. Мне нужны деньги на сигареты. Иначе моему сердцу нечего будет качать, и весь пепел рассыплется.
Какого, кстати, дьявола никто не видит пепел? Никто не видит дым?
Это что, просто галлюцинация? Нет, Паша вот увидел дым. И Паразит сказал, что я серый, как пепел.
Значит, я не схожу с ума. Или не просто схожу с ума.
Я чувствую, что захлебываюсь в этом потоке мыслей и остываю. Плевать.
Завтра на этой сраной вечеринке нужно будет нажраться.
Теперь мои зрачки полностью превратились в маленькие пылающие огоньки.
Вся квартира воняет так, как будто здесь заживо сожгли курильщика с пятидесятилетним стажем. Во рту постоянный привкус гарева, а горло скребет так, что я не могу прокашляться. Когда я кашляю, изо рта сыпется пепел и валит дым. При каждом выдохе я выпускаю из носа струи дыма.
Я смотрел в свое горло в зеркало. Изнутри пробивается свет, как будто у меня в груди спрятан камин.
Я – сам Дьявол.
Больной и рассыпающийся Дьявол.
Песочная статуя Дьявола.
Я скалюсь в зеркало, и между моими зубами просачиваются струйки дыма.
– А что с тобой случилось?
Зря я, наверное, вышел на площадку.
– Что с твоим лицом? Оно все, как один большой синяк!
Я уже давно заметил, что на пепел никто не обращает внимания. Это странно.
Интересно, а когда я весь покроюсь пеплом, меня совсем не будут видеть? Нет, наверное, меня просто будут воспринимать как обычно.
Иначе кто-нибудь уже давно спросил бы меня, куда делась моя левая рука.
Аня выглядит встревоженной, и это мне льстит.
– Да ничего.
– В смысле «ничего»? – говорит она строго.
Если я скажу, что защищал девушку, мне все равно никто не поверит.
– С лестницы упал.
Она пожимает плечами.
– Ладно, твое дело. Не хочешь – не говори.
Жестоко.
Я курю и как всегда украдкой поглядываю на нее, опять не зная, что сказать.
Черт, она прекрасна, и я себя ненавижу. Такой слабак, такой трус, такое ничтожество.
Я ей не нужен. Да и кому я вообще могу быть нужным.
– Все курите? – сбоку слышится щелчок зажигалки. – Знаете, на что похожи легкие курильщика?
Только одна вещь сейчас может раздражать меня больше, чем пепельный кашель. Я поворачиваюсь и вижу Паразита с сигаретой в зубах.
– Привет, – говорит Аня.
– Посмотрю, когда буду расчленять твой труп, – говорю я.
– Господи, что у тебя с лицом? – восклицает Паразит, пропуская сою реплику мимо ушей. – Кто это с тобой сделал?
Вот уж от кого я не ожидал такой заботы, так это от него.
– Неважно.
– Как это «неважно»? Вчера ночью получил? Аккуратнее надо, – он склоняет голову и присматривается ко мне. – И вообще ты хреново выглядишь, честно говоря. Серый, как пепел, а глаза горят. Заболел, что ли?
– Заболел, - соглашаюсь я.
Ты даже не представляешь, как я заболел.
– Плохо, – сочувственно говорит Паразит. – Лечись.
Он мощно затягивается, смотрит на сигарету и усмехается:
– Всех ты поскурила, Анька.
– А я-то что? – в наигранном удивлении восклицает она. Паразит только усмехается.
– Ладно, – говорит он. – Я зачем пришел-то, – еще одна затяжка. – У нас тут новоселье, у одного парня, моего друга. Он устраивает вечеринку. Придете? – он почему-то смотрит на меня.
– Придем! – весело говорит Аня.
– А ты придешь? – спрашивает он у меня.
– Приду. Если приглашаете.
– Приглашаем. Ну, значит, завтра заходите. Вечерком, – он давит сигарету о стену и уходит.
Какого черта он закурил?
Меня это раздражает.
Опять четыре часа ночи, и опять я буду спать завтра за своим рабочим столом, сминая лицом бумаги, пачкая их пеплом.
Когда-нибудь из-за моей пепельной рожи на бумагах в офисе начнется пожар. Интересно, а я в нем пострадаю? Наверное, нет.
Пепел уже разошелся по почти всему моему телу. «Чистыми» остались только шея, голова, стопы ног.
Мое сердце.
Камин. Маленький камин.
Мое сердце, я вижу его.
Оно находится в уродливом черном провале в моей грудной клетке.
Мое сердце – это уголь.
В моей серой груди покоится тлеющий уголь размером с кулак, разгорающийся при каждом моем вдохе.
Уже добрый месяц я покрываюсь пеплом, рассыпаюсь на глазах, выпускаю дым, кашляю. Кашляю.
И только сейчас я испугался. Когда увидел, что мое сердце превратилось в кусок угля.
Мое сраное сердце.
Что оно качает?
Не думаю, что у меня остались вены. И кровь.
Я смотрю на свои стопы, и да, они мертвенно серые. Но я могу шевелить пальцами.
Я иду на кухню.
Я беру нож.
Я режу свою правую стопу.
Крови почти нет. Есть дым.
Из разреза на ноге идет дым.
Значит, мое сердце качает дым.
Я – Дьявол.
Я – камин.
И наконец-то я боюсь.
Из-за чего это случилось? Из-за Ани? Из-за моих чувств? Когда?
Ожог.
Точно, все началось с него, пепел начал распространяться от него.
А почему я прижег себя? Потому что я ненавидел себя.
Вот в чем ответ, вот до чего доводит ненависть к себе. НЕНАВИСТЬ.
Учитесь, детки. Любите себя, иначе превратитесь в дымящиеся и тлеющие, рассыпающиеся сигареты.
Любите себя, иначе превратитесь в демонов и чертей, в Дьяволов и Мефистофелей, Бафометов и кто там еще есть, и будете обжигать людей своими касаниями и словами, и будете отравлять воздух своим дымом, и будете посыпать землю своим пеплом.
А когда вы рассыплетесь или сгорите, или попадете под дождь, который вас размоет и оставит на земле только обугленный скелет, когда пепел, который когда-то был вашим уродливым, измученным телом, утечет вместе с водой в сточную канаву, или в смыв ванной, если вы решите покончить с собой и принять душ, одним словом, когда вы умрете и попадете в Ад, вы будете получать зарплату.
Каково это, понимать, что будешь получать зарплату в Аду?
А ты будешь, мой маленький, вонючий друг, будешь.
Потому что если ты так ненавидишь себя, что довел себя до состояния сигареты, до состояния сраного, уже растоптанного, но еще дымящего бычка, то как ты относишься к другим?
Я вспоминаю визг той девчонки в подворотне. Я вспоминаю, как он меня разозлила своим визгом. А ведь она всего лишь боялась.
Я вспоминаю Паразита. Сигарету в его зубах.
Я вспоминаю все это и начинаю пылать.
Твари.
Мрази.
Ненавижу их, ненавижу прямо сейчас.
Потом я вспоминаю, как Паразит спрашивал меня про мои синяки. Про мое здоровье. Уж не заболел ли я? Я остываю. Ему, вроде бы, было действительно не все равно. А вот Ей, кажется, было насрать.
«Дело твое, не хочешь – не говори».
Я снова начинаю разгораться.
Черт, это ведь именно из-за тебя я начал курить. Из-за тебя я прижег руку. Из-за тебя я начал превращаться в самого Сатану. И рассыпаться.
И, видимо, не только я.
Какого черта он закурил?
Я чувствую жар в груди, но не из-за Паразита с сигаретой.
Ну вот, если я сейчас возненавижу Ее, кого я вообще смогу полюбить?
Я чувствую ненависть к себе от одной мысли о ней. Сам во всем виноват, плати.
ЧЕРТ, ДАЙТЕ МНЕ ТРЕЗУБЕЦ И ВЫПЛАТИТЕ АВАНС! ПОКАЖИТЕ МНЕ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫХ Я ДОЛЖЕН СЖЕЧЬ СВОИМ ПРИКОСНОВЕНИЕМ! ПОКАЖИТЕ МНЕ ЦВЕТЫ, КОТОРЫЕ Я ДОЛЖЕН ОТРАВИТЬ СВОИМ ДЫХАНИЕМ! ПОКАЖИТЕ МНЕ ЗЕМЛЮ, КОТОРУЮ Я ДОЛЖЕН ОСКВЕРНИТЬ ПЕПЛОМ СО СВОИХ НОГ!
И пожалуйста, выплатите мне аванс. Мне нужны деньги на сигареты. Иначе моему сердцу нечего будет качать, и весь пепел рассыплется.
Какого, кстати, дьявола никто не видит пепел? Никто не видит дым?
Это что, просто галлюцинация? Нет, Паша вот увидел дым. И Паразит сказал, что я серый, как пепел.
Значит, я не схожу с ума. Или не просто схожу с ума.
Я чувствую, что захлебываюсь в этом потоке мыслей и остываю. Плевать.
Завтра на этой сраной вечеринке нужно будет нажраться.