Папа чекиста в Российской Империи. О Менжинском отце⁠⁠

Яблоко от яблони

В высочайшем уровне подбора преподавателей в главном учебном заведении Империи Пажеском корпусе конца XIX века были и исключения. Говорили, что такая ситуация образовалась оттого, что были в корпусе несколько преподавателей-старожилов, уволить которых было просто неловко.

Одним из таких исключений был преподаватель истории Рудольф Игнатьевич Менжинский. Это был настоящий могиканин корпуса, пропустивший через себя не одно поколение учеников. С виду это был высокий, слегка сутулый старик в пенсне и с аккуратной бородкой, с пробором посередине приглаженных редеющих волос; манеры имел вкрадчивые, кошачьи, а с лица его не сходило выражение презрительности. Пажей, которые путались в ответах, он насмешливо называл «сокровище» и был не прочь поиздеваться над ними; вообще, всем обычно ставил низкие оценки, так как заранее считал, что никто из учеников больше чем на 9 знать не может (напомним, что до революции оценки ставились по 12-ти балльной шкале, что, на наш взгляд, гораздо удобнее).

Преподавание истории в то время велось по общепринятому для всех учебных заведений Империи учебнику Иловайского. Среди современников учебник критиковали, обвиняя, что это просто сухое собрание фактов и дат, без каких-либо попыток объяснить ход исторических событий или выяснить их причинно-следственные связи. Но, в конечном счёте, всё, разумеется, зависело от учителя: талантливый учитель мог и должен был легко подняться над сухими страницами казённого издания, и такие учителя в Империи были; в талантливых руках учебник Иловайского оказывался удачным материалом. Но Рудольф Игнатьевич талантом явно не был. В результате, несколько поколений пажей наблюдали, казалось бы, бессмертного наставника, для которого история заключалась в сухой хронике событий. Он даже карты на своих уроках не вывешивал.

Некоторое исключение было, когда изучение истории доходило до французской революции – любимого периода Менжинского. Тут он оживлялся, даже рассказывал анекдоты, характеризующие ту эпоху.

Параллельно с Пажеским корпусом Менжинский преподавал, и столь же долго, в нескольких других учебных заведениях столицы, и, в том числе, в женском пансионе мадам Труба. Там были изданы литографическим способом записки, отредактированные Менжинским. Счастливчики-пажи, имевшие сестру или кузину в пансионе мадам Труба, получали во временное пользование эти записки (судя по всему, записки были изданы в малом экземпляре и были библиографической редкостью), делились, конечно, с товарищами, и выгоды сказывались неизменно: Менжинский при ответе узнавал себя, таял, и счастливчик получал высший возможный балл – 9.

Менжинский был поляк! Увы, это сказывалось при изучении правления Екатерины II. Мстительный историк не мог простить ей раздела Польши, и горе несчастному ученику, который, забывшись, называл Императрицу Великой! Преподаватель вспыхивал и шипел язвительно на виновного: «Вторая, сокровище, вторая! Сенат не подносил ей титула Великой! Садитесь». И оплошавший, садясь, знал, что более семёрки сегодня ему не видать.

В это трудно поверить, но Менжинский, внушив стойкое отвращение к истории нескольким поколениям представителей имперской элиты, удалился на покой всего лишь за несколько дней до Мировой войны. Сам корпус пережил его всего на два с половиной года.

Ох, уж это непонятное русское добродушие! Читатель, наверное, уже догадался, что сын историка Рудольфа Игнатьевича Менжинского - это тот самый Вячеслав Менжинский, который соратник и преемник другого поляка, Дзержинского. Между прочим, Вячеслав Менжинский, член РСДРП с 1902 года, впервые арестован в 1906 году, бежал из тюрьмы и осел за границей.

Воистину, странная у нас страна была до февраля 1917 года. Сын - активный революционер, из тюрем не вылезает, а папа его в это время преспокойно преподаёт в главном учебном заведении государства. Сразу Сталин вспоминается, с его статьёй о членах семьи изменника Родины. Хотя Вячеслав до 37 года не дожил и умер своей смертью.