Ожоги. Конец первой части
Мы с Сергеем, Антоном и Семёном молча сидели у медкабинета, ожидая вердикта Маши. Сергей нервно курил свои сигареты одну за одной.
- Где ты берёшь эту гадость? – попытался разрядить обстановку я.
- Эту-то? – Сергей повертел в руках недокуренную сигарету, - Это же вокзал. Все киоски были забиты сигаретами. Человек всегда любил медленно убивать себя.
- Так зачем ты себя убиваешь?
- Да я не курил до смерти Анжелы. И не пил. Такую, ты знаешь, правильную жизнь вел. Когда она умерла, мир вокруг исчез, жизнь как под откос понеслась, сорвался я. Сын и Илья помогли мне выбраться, но вот курить привычка осталась. Рано или поздно они закончатся, и хочешь - не хочешь, а придётся бросить.
Дверь медкабинета открылась, и к нам вышли Маша с Андреем. У Андрея была забинтована щека.
- Сын, ты как? – подскочив и выбросив сигарету в урну, спросил Сергей.
- Франкенштейн жив! – улыбнулся Андрей, - Маша творит чудеса.
- Шутишь, значит, в порядке! – обрадовался Сергей, - А Настя как?
- Она тоже в порядке. Я вколола ей успокоительного и обработала ссадины биорегом. Завтра даже следов не останется. Сейчас она спит, - ответила Маша, - Вот со щекой Андрея всё иначе. Ожог, как и у Вас, Сергей Петрович, он не лечится имеющимися средствами. Я обработала ожог и наложила обезболивающий компресс. До завтра пусть ходит в повязке.
- Ерунда! – сказал Андрей, - До свадьбы заживёт.
Из столовой прибежала Катя. Антон сразу вскочил и, с нежностью взяв её за руку, спросил:
- Катенька, ты как? В порядке? Не пострадала?
- Всё хорошо, Антон! – нейтральным тоном ответила она и высвободила свою руку из его рук, - Солдаты меня не тронули.
Она подсела к Андрею гораздо ближе, чем требовалось для разговора, и так же, как только что сделал Антон, взяла его руку и спросила: «Как ты, Андрей?»
Антон, сославшись на то, что ему необходимо работать, ушёл.
- Так что ты всё-таки сделал? – спросил Сергей сына, когда все разошлись, и мы остались вчетвером с Семёном.
- Мы выяснили, что защита вагона базируется на программе ТеСвА, которой мы уже можем управлять. Я увеличил радиус системы защиты на максимальный, около восьми километров от вагона, и поставил на максимальную мощность, предварительно предоставив всем нашим доступ. Так что теперь без нашего разрешения никто к нам не подойдёт ближе, чем на восемь километров. Они будут испытывать панический ужас.
- Осталось надеяться, что по нам не выстрелят ракетами, - сказал Сергей.
Мы все побелели от такой возможности.
- А могут? – спросил Андрей.
- Эти-то всё могут. Им ни взрослых, ни детей не жалко. Ладно, если что, у нас есть бомбоубежище. Будем надеяться на него. Надо всех предупредить и отрепетировать боевую тревогу на случай удара с воздуха. Скажите парни, вагон может заранее засечь приближение ракет?
- Думаю да, - ответил Семён, - Мы не задавались таким вопросом. Но завтра с утра этим займёмся. У нас есть время?
- Думаю, да. Я вообще сомневаюсь, что они согласятся по нам стрелять. Мы ценная находка для учёных, особенно ты, Герман. Думаю, они попытаются с нами связаться, и всеми способами будут пробовать прорваться через систему защиты. Но надо быть готовыми ко всему. Весёленькое у тебя вышло тринадцатилетние, сын!
- Кстати! – опомнился я, - Андрей! У меня для тебя есть подарок!
Я достал из кармана пиджака бумажник и раскрыл его. Помимо фото Тимофея и Надежды, которую я никому не показывал, там ещё лежала открытка с изображением щита. На щите было изображено какое-то странное чёрное животное, похожее на большую когтистую кошку, стоявшую на задних лапах, вытянувших передние вперёд. В зубах у неё была какая-то красная крыса с пушистым хвостом. «Кошка» стояла на зелёной траве. Всё это накрывал купол. Я отдал её Андрею.
Его восторгу не было предела. Он взял эту открытку дрожащими руками и держал её как алмаз, боясь даже пошевелиться. Семён так же с восторгом и белой завистью в глазах смотрел на это сокровище.
- Из Иркутска! – выдохнул Андрей.
- Что это? – спросил Семён.
- Это герб Иркутской области, - ответил Сергей, - Бабр, держащий в зубах соболя и накрытый куполом Пелены.
- Они страшные, пап? Бабры?
- Они вымерли очень давно. Но в современных школах учат, что Бабр на гербе олицетворяет Тимофея, огромного чёрного когтистого демона, сжирающего под своим куполом последние зародыши всеми любимой святой демократии. Демократию изображают на гербе в виде соболя. А так как Тимофей трус, то он прячется от всех под куполом.
- Уже не прячется, - сказал я с горечью, - Бедный беззащитный соболь сожрал бабра.
- Спасибо! – воскликнул Андрей и обнял меня, - Это просто потрясающий подарок!
На следующий день у нас заработало радио. В фоне рыдающих помех прорывался голос генерал-майора, командующего Красноярским ПБ. Он что-то говорил по поводу того, чтобы все одумались и выдали правительству врага государства, то есть меня. Но Сергей выключил радиостанцию и сказал, что он с гораздо большим желанием слушал бы сводящие с ума помехи, чем это «военно-патриотическое говно» от людей, которые без зазрения совести нападают на детей своего же государства.
Авторитет Андрея на вокзале с появлением ожога возрос. Теперь его так же включали в ряды взрослых. Мы организовали экспедиционные отряды в город, так как по заверению Андрея в радиусе восьми километров нам теперь ничего не угрожало. Погода в начале декабря установилась стабильная. Ветра ушли. Дни стояли солнечные и морозные. Обстреливать нас, видимо, никто не собирался. В общем, жизнь била ключом.
Так прошло несколько недель.
15.12.2108г.
Бах! Бах! Бах!
Меня разбудил стук в дверь. За окном была ночь, подрагивающая от света фонарей.
Я мгновенно соскочил и, подбежав к двери, открыл её.
На пороге стоял запыхавшийся парень, кажется, его звали Коля, не запомнил его имени. Он смотрел на меня испуганными глазами и, выдохнув, наконец, сказал:
- Беда!
Спросонья я не сразу сообразил, что вокруг куча посторонних звуков. Где-то кто-то что-то кричал. Где-то бежали. За окном то и дело мелькали лучи фонарей. Вдалеке слышался гул вертолётов.
Я поспешил за парнем к жилому отсеку, где меня ждал Сергей. По пути к нему дети уже выставляли баррикады и заделывали проходы.
- Что случилось? – спросил я Сергея, забегая в кабинет.
- Военные! Они как-то сумели преодолеть барьер.
- И что мы можем сделать?
- Без огнестрела мы безоружны. А они весь его забрали с собой в прошлый раз. Надо запереть детей в подвале. Ничего другого я придумать пока не могу. Сейчас мы баррикадируем входы-выходы. Надо отвлечь их на себя. Мы с тобой для них цель номер один. Думаю, тебя они, скорее всего, будут пытаться брать живым.
- А ты?
- А я, скорее всего, уже обречён. Надо только продать себя подороже.
- Папа! – за спиной у нас стоял Андрей, обнимая винтовку, - Не говори так! Мы прорвёмся!
- Конечно! – согласился Сергей, - Прорвёмся!
- Но как они пробрались сквозь защиту? – удивлённо спросил Андрей, - Она же была безупречна!
- У нас завелась крыса! – задумчиво ответил Сергей.
Штурм начался через три минуты после нашего разговора.
Вертолёты зависли в воздухе, освещая нас светом прожекторов. Знакомая нам «Мгла» приземлилась на том же месте. И тёмные силуэты слаженно принялись покидать боевую машину.
- Видите, как свободно они передвигаются? – сказал Сергей, - Знают, что им ничего не угрожает. Налегке. Суки. Андрей, быстро иди в бункер, проверь там всех. Мы их задержим.
- Я без вас не пойду!
- Кончай эти ребяческие замашки! Ты командир! Ты должен думать о тех, кого защищаешь, а не о себе! Бегом к остальным! Они уже должны были спуститься в убежище.
- Есть! – сквозь зубы сказал парень и побежал к выходу. Но перед самыми дверями остановился, - А вы что будете делать?
- Спустимся на первый! Будем отстреливаться от них энергооружием. Оно хоть и малоэффективно, но при прямом попадании всё-таки может навредить. Так что они не станут лезть в лоб.
- Вы окружены! – доносилось с улицы, - Не делайте глупостей. Выдайте нам врага и получите гарантию неприкосновенности.
- Смотри, как тебя ценят, Герман! – сказал Сергей, спускаясь по лестнице на первый этаж.
- Думаешь, среди нас предатель? – спросил я, так как мне не давала покоя фраза про «крысу».
- Конечно!
- Как ты думаешь, кто?
- Что тут думать? – удивился Сергей, - Вон он, рядом с Борей.
В другом конце коридора, стоял капитан Борис Леонидович, его рука лежала на плече Антона. Тот стоял, опустив голову.
- Я обещал тебе, что убью тебя, Серёжа! – крикнул Борис. - Если ты не трус, иди сюда! Поговорим. Вот тебе для мотивации, - он щёлкнул пальцами, и в коридор начали выводить детей.
- Сука! Какая же ты сука, Боря! Какая же дура эта Надежда. Сожгла столько людей, а такую редкую мразь, как ты, оставила в живых.
- Вы обещали, что не тронете их! – крикнул Антон и получил удар в челюсть, моментально потеряв сознание, - Этого в вертолёт. Вместе с костюмом.
Я заметил в руках одного из солдат мой костюм. Другой поднял тело Антона и понёс его по направлению к выходу.
- Как ты уговорил его предать нас? – спросил Сергей.
- Да легко. Я ещё при первой встрече его приметил. Мы с ним поболтали тогда. А потом… зря ты не уничтожил радиостанцию. Мы с Антоном мило беседовали по ночам. И даже помехи нам не мешали. Если не более пяти минут болтать, а потом делать перерывы, они с ума не сводят. Впрочем, мы опять тратим время зря. Иди сюда. Давай всё решим по-мужски. Или…
Капитан выхватил пистолет и выстрелил в ближайшего ребёнка, это оказалась Катя. Она даже не вскрикнула. Энергооружие убивает бесшумно. Индикатор на пистолете Ядинина горел красным.
Я первый раз услышал, как матерится Сергей. В любой другой обстановке я осудил бы его за такие слова при детях. Но сейчас они были к месту. С нечеловеческим ускорением, видимо, это была заслуга протезов, он преодолел коридор и врезал кулаком по роже ухмыляющегося капитана. Тот отшагнул назад и, прижав место удара ладонью, заржал, как конь. Сергей вцепился ему в шею. Короткая вспышка света мелькнула между Сергеем и Борисом, и мой друг, майор в отставке Правдин Сергей Петрович упал замертво, так и не сумев задушить эту больную тварь, который называл себя патриотом и защитником Родины. Индикатор пистолета в руке капитана после секундной перезарядки опять окрасился красным.
- Папа! – закричал Андрей и бросился к телу отца, - Не умирай!
- Убить всех! – приказал Ядинин, - А этого, - он ткнул в меня стволом, - Брать живым. Зачищайте и полетели отсюда. Он сплюнул в сторону ревущего у тела отца Андрея. Мальчик приподнялся и, стоя у тела на коленях, посмотрел с ненавистью на капитана.
- Сучёнок! – сказал тот и выстрелил Андрею в область сердца.
- Нет! – заорал я.
Но Андрей не упал. Дёрнулся, как при ударе и рывком отломав от стола, оставшегося от разбросанной баррикады коридора, ножку с размаху зарядил импровизированной дубиной в пах военному. Плохая была идея снять броню с костюма. Кинетическую энергию удара такой силы он был не в состоянии поглотить.
Ядинин, задыхаясь, упал на колени, зажимая руками паховую область. Андрей зарядил этой же дубиной ему по шее сверху вниз и, отбросив её, побежал в сторону выходов на перрон.
Военные замешкались, а дети нет. Баррикады в коридоре были расставлены не только в качестве затрудняющих проход элементов, но и в качестве оружия. Ножки специально заранее были подпилены. Каждый из детей отломал себе по одной, и началась рукопашная. В разгаре драки я не заметил, как Ядинин, очухавшись от ударов, последовал за Андреем. Я бросился им в след.
В это время воздух начал шевелиться и нагреваться. Пелена вдалеке пришла в волнение. Началось землетрясение. Первая вертушка взлетела в воздух. Часть солдат попыталась прорваться сквозь детей в бункер, часть побежала к вертолётам. Капитан же, прихрамывая и всё ещё держась за пах, следовал за Андреем по путям.
- Убью! – орал он.
Его уже не пугала Пелена, сейчас он был одержим только убийством Андрея.
Андрей забежал на перрон, я узнал это место. Именно тут Андрей когда-то спас меня от собак. Капитан нагонял его, а я не успевал. Слишком далеко они были от меня. Андрей упал и, сидя, начал пятится назад, не сводя глаз с капитана, пока не уперся спиной в вагон. Капитан наступал всё ближе.
- Стой, - орал я, пробираясь через сугробы давно нечищеного перрона, - Не смей!
Ядинин был уже в двух метрах от Андрея, когда тот выдернул из прохода между вагонами обрез, который я обронил при битве с собаками, и выстрелил обоими стволами одновременно.
Капитана развернуло по спирали, отбросив на метр назад. Живот Ядинина разлетелся в разные стороны и остатки его тела упали навзничь, орошая снег вокруг кровью и кусками плоти.
Пелена то вспыхивала, то гасла, переливаясь всеми цветами радуги.
Андрей подбежал ко мне.
- Герман, быстрее к вагону-проводнику! - крикнул он мне, схватив и таща меня за руку, - А то что-то нехорошее начинается!
Мы побежали. Видно дорогу было плохо, так как каждую секунду становилось всё ярче и ярче, глаза не успевали привыкать и начинали болеть. Почти на ощупь мы дошли до вагона.
- Как ты спасся от выстрела? – спросил я.
Андрей достал из нагрудного кармана мою открытку.
- Она поглотила заряд! – улыбнулся он мне.
Проём в вагон открылся. Я шагнул в него, протягивая руку Андрею. Тот взялся за мою ладонь, но тут же что-то резко с силой отдёрнуло его назад.
- Андрей? – удивлённо крикнул я.
Парня держали, не давая вырваться, остатки Ядинина. По его стеклянным глазам я понял, что он вколол себе какой-то военный препарат. Так как в обычном состоянии человек с такими ранами не смог бы выжить, не говоря уже о том, что бы до нас добраться.
Я дёрнулся к Андрею, но врезался в стену воздуха, ставшую непреодолимо плотной.
«Высокая активность излучения», - прозвучал у меня в голове электронный голос вагона, - «Выход за пределы вагона запрещён до окончания активности».
- Нет! – орал я, долбясь в силовое поле вагона, - Андрей! Андрей! Выпусти!
Становилось всё светлее. Я почти не различал уже ничего, но по силуэтам было видно, что Андрей перестал пытаться вырваться из цепких объятий капитана. Он повернул голову ко мне и, я больше почувствовал, чем увидел, что он мне улыбается. Улыбкой родного человека, прощающегося с тобой навсегда.
- Нет! Нет! – ревел я долбя невидимую стену, – Андрей!
Через секунду всё утонуло в белом свете.