Отрывок из рассказа Кадавр
... Похороны— очень деликатная тема, которую многие пытаются не поднимать. Людей страшит смерть и последующая неизвестность. Даже тех, кто искренне верит в загробный мир, рай или ад, колесо сансары. Будь ты хоть трижды адептом, знаешь наизусть всю священную книгу, но глубоко в душе, там, где живут все твои демоны, вдруг заскребет червячок сомнений: "а если смерть—это просто смерть?". И нет света в конце тоннеля, да и сам тоннель вырыт мозолистыми руками простых могильщиков? Через Стикс тебя не переправит Харон. Калинов мост не переброшен в Ирий. Вот тогда их пробирает до дрожи в старческим теле, до скрежета вставных челюстей. Панические атаки накатывает снова и снова, разгоняя пульс до двухсот сорока и повышая давление до критического. К ним тут же летит платная неотложка, усмиряя приступы уколами и калеча печень... до следующего раза. А на кладбище всем спокойно. И старым жильцам и новоселам, и тем, кто только присматривает себе место.
Марка Львовича раздражало лишь хамское поведение соболезнующих, что пришли на погребение. Фабрика тщеславия, квинтэссенция пороков, карьеризм. Алкоголь и курение, употребление наркотиков. Да-да. За свою жизнь он много чего услышал и увидел. Как делят наследство ещё непогребенного родственника. Как лебезят перед вдовой, чтобы получить более тёплое местечко в организации. Какие взгляды из-под вуали скорби кидают вдовцы на молодых любовниц. А обсуждение траурный нарядов?
"Володя приболел, бегали по врачам целый год, а тут я увидела это платье и шляпку. Это был знак свыше, я все сразу поняла. Четыре месяца, правда, провисело в гардеробной, но стоит каждого потраченного на него доллара. Знаешь сколько? Очень известного модельера, между прочем! "
Сам же бальзамировщик относился с огромным уважением к смерти. И не только, как работник сферы похоронных услуг. Он находил в ледяном молчании усопших долгожданную тень от опаляющей суеты человеческого мира, от всех этих червей, что заполонили человейники и копошились в собственном мусоре и экскрементах. А в пропахшей формальдегидом и хлоркой мервецкой, в комнате искусственного лета ему было уютнее, чем дома. Опять же, его клиенты умели слушать и не перебивать, были благодарны за его работу. Постепенно, неуверенные движения сменились на крепкую руку профессионала, а последние пять лет добавилась лёгкость творца. Годовая практика в Европе с вековой историей бальзамирования укрепила в нем желание творить шедевры на сером холсте мертвой дряблой кожи....