Он ночевал в поселении каннибалов. Нашли настоящего белорусского Деда-Бородеда⁠⁠

Этот человек на «Аисте» доскрипел до Владивостока. В шлепанцах. Без подготовки поднялся на Килиманджаро, разгоняя лютую холодину все теми же шлепанцами (а что эта гора себе думала!). Две с половиной недели провел в поселении каннибалов, живущих во временнóй впадине где-то в недрах Новой Гвинеи. А потом вернулся домой. Сел на крокодила, охраняющего второй этаж его сказочной хаты, нацепил шапку с райской птицей на лбу, взял в руки ритуальный топорик и рассказал нам о своих странных приключениях. Друзья называют его Лешим, в России решили, что он белорусский Конюхов, но мы знаем, что он трушный Дед-Бородед из старой песенки. «Абышоў белы свет» и осел в Жодино. Садимся в кружок, раскрываем глаза пошире и слушаем. А потом сразу в кровать — мечтать, в какие странствия мы отправимся, когда вырастем.

Текст посвящается всем детским мечтам, которые однажды обязательно сбудутся. Или нет.

Генке пять. Он уговаривает двух братьев и маленькую сестру тайком удрать в лес. Проходит несколько километров, насыщает кровь адреналином, ртом хватает эмоции, как рыба при смерти, и возвращается домой. Родители так ничего и не узнают.

Гене десять. На уроке географии он слушает про тропические страны и решает, что однажды там побывает. Потом берет карту и тычет пальцем в самую дальнюю точку Советского Союза, куда непременно надо дойти пешком прямо из родной деревни.

Геннадию Константиновичу сорок. Границ Беларуси он пока не прорывал, но все еще хорошо помнит о детских мечтах. Белорус разбивает копилку, хватает жену и летит на Шри-Ланку.

Главному белорусскому авантюристу шестьдесят два. Он запрыгивает на турник и демонстрирует идеальный подъем переворотом. Читает дневники, которые ведет с 1973 года, рассказывает, как его чуть не проткнул копьем папуас, показывает, как оседлать (мертвого, но как живого) волка. Берем его медкарточку и ставим пометку — «Склонен к приключениям. Неизлечим».

Хочу такие шестьдесят два.

Делает чучела. Как бабушка

Мы на окраине Жодино, здесь раньше была деревня. На фоне деревянного, чуть сказочного дома с резными перилами мерзнет рябина. А Геннадий Константинович не мерзнет. Стоит в своих знаменитых сланцах на крыльце и локтем подпирает столб. Улыбается.

Двор зачем-то царапают и клюют курицы, в вольере летает крупная хищная птица, синички жадно обгладывают тушу животного, подвешенную за ноги (это они с виду милые комочки, а внутри — само зло!). Такие щедрые кормушки Геннадий Константинович вешает регулярно, ему их дарит профессия: он один из самых крутых таксидермистов в стране, Onlíner рассказывал об этом, когда все мы были лет на десять моложе.

Сбиваем на пороге грязь, на месте которой должен быть снег, и попадаем в музей: в доме четыреста с чем-то чучел животных — официально признанная особо ценной зоологическая коллекция. Для вас это просто шкуры животных, которым придали форму, для их автора — полное собрание историй о жизни и смерти. У павлина, например, сердце оказалось не готово к новогоднему салюту, медведь-шатун не давал жизни жителям одной российской деревни, а крокодил когда-то грелся в квартире у одного белоруса.

— Чего я уселся на крокодила? Потому что изготовление чучел — еще одна большая часть моей жизни, я этим занимаюсь с 1974 года, мне тогда было 14 лет. Я в школьные годы видел, как охотники подстреливали случайно какую-то птичку и просто выбрасывали ее. Мне становилось ее жалко, хотелось как-то помочь.

Но реанимировать было невозможно, и я стал делать из этих птичек чучела — давать им вторую жизнь, — говорит Геннадий Пузанкевич и показывает неведомых зверей: жуков размером с котенка, бабочек с голову собаки средних размеров, сбитых автомобилями грызунов.

Когда Гена принес домой первое чучело, мама огорошила его странным фактом: его бабушка была таксидермистом. Мистика, гены, память предков, случайность, сговор — выбирайте любой понравившийся вариант, они все верные. Мать рассказала подростку все, что помнила. Потом парень стал прокачиваться самостоятельно и в итоге добился неплохих результатов.

— Со временем меня начали просить что-то сделать — трофей для охотника или для музея что-то. В итоге увлечение превратилось в работу, в основной источник заработка. Краеведческий музей Беловежской пущи, Березинский заповедник, два музея Припятского заповедника на 95% оформлены моими работами. Всего вместе с женой и сыном мы сделали больше 10 тысяч чучел, все записаны в тетрадках, — ведет нас по дому хозяин.

Сколько стоит его коллекция — не говорит. Наверное, много. Но сегодня нас больше волнует другое — дикие путешествия и сумасшедшие мечты.

История №1. На «Аисте» до Владивостока

Вообще, путешествий в жизни Пузанкевича было не так много, как у некоторых молодых из Минска. Зато все они были совершенно дикими и увлекательными. Не будем рассказывать обо всех, вспомним только наиболее безбашенные.

Самым экстремальным можно считать поездку на Дальний Восток, куда белорус добрался на обычном «Аисте», обвешенном 50-килограммовыми сумками с вещами.

— Бывало, останавливался в болотах и палатку невозможно было поставить. Бывало, не хватало сил в гору ехать и приходилось толкать велосипед.

А один раз в трубе под дорогой ночевал, потому что в Бурятии было страшно вечером кому-то на глаза попадаться — в их деревнях иногда очень агрессивно настроенные к туристам люди живут.

Но это же моя мечта из детства! Да, я сразу понял, что пешком не дотяну, а на велосипеде получилось, — Геннадий Константинович показывает маршрут, отмеченный на карте. Всего — почти 11 тысяч километров. На тот момент ему было 58 лет.

Маршрут мог бы быть на 900 километров короче, но путешественник решил сделать «небольшой крюк» и заехать на родину Золотухина и Евдокимова.

В дороге авантюрист нечасто заходил в кафе, в основном питался лапшой быстрого приготовления, которую часто заливал холодной водой из реки. «Утром залил, в обед лапша уже разбухла. Залил на вечер». Иногда собирал корешки, белок получал из личинок короеда, которые «на вкус как лесной орех». Жил как Беар Гриллз, только круче.

Порой туриста узнавали люди. В одном из кафе к нему подошла группа молодых людей. Они попросили сфотографироваться, а после тихонько заплатили за его обед. Геннадий Константинович давно пытается найти этих людей, но пока безрезультатно. Сильно попросил опубликовать их фотографию и оставить свой e-mail. Так что, если что-то знаете, напишите ему, не поленитесь: G.Puzankevich@gmail.com.

В дороге он встретил еще одного велосипедиста, с которым покатался по Сахалину и добрался до Курильских островов. В день жодинец проезжал не меньше 100 километров, а изредка — и больше 200.

— Когда до конца оставалось буквально километров 700, мне так грустно стало. Вот доеду я, а дальше что? Уже прирос к седлу.

Но в то же время все бросить хотелось. Всегда много эмоций испытываешь в такие моменты. Но потом приезжаешь домой, проходит пару месяцев — и начинает мысль точить, что надо снова срываться куда-то. Думаю: надо снова уволиться и поехать, а потом вернуться и новую работу найти. В эти моменты перечитываю самые сложные моменты из своих дневников. Это сдерживает, — путешественник открывает старый блокнот и читает случайную запись.

«Во время поездки идет сильная жизненная переоценка. Как мы мало за суетой общаемся с родными и друзьями, а потом жалеем, когда уже становится поздно. Иногда эти мысли начинают мешать, потому что хочется бросить поездку и начать жить по-другому. Но не хочется подводить тех, кто поверил в меня. И едешь дальше».

Старый «Аист» Пузанкевич хотел оставить во Владивостоке, но когда кто-то из дальнобойщиков услышал об этой кощунственной задумке, решил помочь вернуть верного друга домой и дал номер земляков, которые доставили велосипед на родину. Теперь он стоит в сарае — наслаждается пенсией. В следующую поездку белорус планирует ехать на новой модели, со скоростями. Возраст как-никак.

История №2. В сланцах на Килиманджаро

— На географии в школе нам рассказывали, что на экваторе в Африке есть гора высотой 6000 метров. Я слушал и думал: ну как так? Там жара и снег лежит! Решил, что когда-нибудь съезжу и проверю.

Съездил и проверил.

Как и все прежние путешествия, в это он отправился в родных сланцах. Черных таких, резиновых, в которых обычно топчут грядки и собирают легкую летнюю пыль. Говорит, привык босиком ходить, так удобнее. А в случае с Килиманджаро еще и весело.

— Вообще, туда без экипировки не пускали. Но я хотел в сланцах — я же и до Владивостока в них доехал, хороший массаж ступней получился! Так вот, я взял полную экипировку, прошел немного, снял бутсы и надел свои сланцы. Когда все увидели, что я в таком виде, началась шумиха.

В какой-то момент выбегает директор палаточного лагеря и падает мне в ноги: «Сэр, проблемы?» Нет, говорю, нет у меня проблем. Он давай мне каждый палец ощупывать — боялся, что я их отморозил, — смеется Пузанкевич.

Это приключение далось ему нелегко: последние сто метров человек в неплохой физической форме продвигался полтора часа. На четвереньках.

— Это было крутое путешествие, я очень им доволен. И ведь так каждый может. Мне любят говорить: «Денег нет». Но они особо и не нужны — сегодня все условия, чтобы дикарем ездить. Раньше, когда так не получалось, я по три года на поездку копил. А сейчас можно и за десять долларов улететь, а на месте, особенно в азиатских странах, все еще дешевле, чем у нас.

История №3. Два с половиной месяца болтался в Средиземном море

Обрамленное белой бородой лицо Геннадия Константиновича еще не рассталось со средиземноморским загаром, который он накапливал два с половиной месяца, «болтаясь по воде» на яхте. История не менее странная, чем все остальные.

— В полвторого ночи приходит СМС от человека, которому я делал пару чучел: «Геннадий, давай совершим кругосветку на яхте. Детали обсудим».

Естественно, до утра я уже не уснул. Через пару дней встретились. Я спросил, почему он на мне остановился. Говорит: «А где еще я найду такого надежного авантюриста?»

В итоге — два года подготовки и потом два с половиной месяца на воде. Все расходы на себя взял этот человек, с меня только участие требовалось. Хорошо, что все благополучно закончилось — где-то благодаря капитану, где-то, наверное, благодаря всевышнему. Потому что ситуации разные были, — скромно улыбается седобородый мужчина и ловко запрыгивает на кровать, над которой висит большая карта. Вот одна из множества записей, сделанных в его дневнике:

«Утром в бухту примчалось два катера, а с берега — машина с полицией. Всего — больше 20 человек. Началась суета на берегу и на воде. Проводили зачистку акватории залива, обрезали все якорные буи, эвакуировали катера с водного пространства. К нам тоже подходил вплотную один из катеров охраны. Кружили-кружили вокруг, но подниматься на борт не стали. Грузили с катеров инвентарь, потом мебель из частного дома. Мы не знали, что происходит. А потом из СМИ стало известно, что полиция проводила задержание крупной испанско-итальянской мафиозной группировки».

История №4. Жизнь у каннибалов

— Я пытался попасть туда дважды. В первый раз через Москву, но оказалось, что турфирма просто завлекает клиентов, а на самом деле никого туда не возит. А во второй раз мне повезло. Позвонила моя знакомая и говорит: «Слушай, есть такие же ненормальные, как ты, собираются в Новую Гвинею». Связался с ними, шесть самолетов, 24 часа — и я очутился там, — просто и безэмоционально, словно намазывает хлеб маслом, рассказывает Геннадий Константинович.

Это было в мае 2013 года. В январе этого же года в одном из племен съели туриста из Австралии. Убил его, кстати, проводник, который взялся показать быт местных жителей.

— Дело в том, что в общении с этими людьми нельзя делать резких движений, лучше вообще не жестикулировать: они это воспринимают как угрозу. Это закон джунглей: видишь шорох в кустах — бросаешь копье. А уже потом разбираешься, кто там был — твой сосед или дикий зверь.

Меня тоже чуть не убили. Я резко повернулся с фотоаппаратом в руках — хотел редкую птичку снять. А потом вижу боковым зрением, как один мужчина из племени сжимает в руках копье. И у него аж скулы трясутся. Но потом я показал, что птичку снимал — и он заулыбался. Ох, аж мурашки по коже, — вздрагивает путешественник. — Мгновение могло стоить жизни.

В целом же племя приняло белорусского туриста хорошо: поселили в доме вождя, с радостью приняли дар в виде поросенка из его рук, обучили метать копье, а на прощанье проводник снял со своей головы головной убор и подарил гостю. Добрый человек, хотя, возможно, тоже ел людей.

О быте этих людей можно рассказывать долго. Женщины отрубают себе по одной фаланге на пальцах каждый раз, когда у них умирает близкий (а там все близкие), мужчины режут уши и носят странные трубочки вместо трусов. С другой стороны, мы для них тоже странные.

Геннадию Константиновичу остался год до пенсии. Он ждет и готовится к новому путешествию: снова хочет сесть на велик и поехать за тридевять земель. В этот раз хочет проехать еще больше: 10 с лишним тысяч километров — детский сад, такими расстояниями страсть к авантюризму не потушишь.

...А ведь дай ему тогда родители ремня за тайный поход в лес с маленькими братьями, жизнь могла бы быть куда спокойнее и скучнее.