О дивный новый мир1
Большую часть своей жизни я, как и ты, был слеп. Да, я мог отличить свет от тьмы, гору от пропасти и добро от зла, но и в этом я часто заблуждался. Когда бродишь по миру практически наощупь, неизбежно натыкаешься на препятствия и отвлекаешься на мелочь под ногами. И неизвестно, куда привели-бы меня кривые тропы слепого поиска, если-бы не события, произошедшие в тот похмельный февральский день, навсегда врезавшийся в память нам всем.
События, благодаря которым я прозрел.
Конечно, не таких перемен ждал этот богом забытый город, один из сотен памятников рухнувшей империи. Но барабан уже закончил вращение, оставалось только нажать на спуск и надеяться на то, что пуля сегодня достанется не тебе. Я вдруг ощутил то-же чувство, которое испытываешь, видя комья земли, разбивающиеся о крышку гроба. Чувство необратимости происходящего. Многое скоро изменится, - сказал я себе. Нужно успеть взять свое. И тогда я собрал остатки воли в кулак, остатки наличности - в карман и пошел делать себе лазерную коррекцию зрения.
Есть такая закаленная временем технология - Фоторефракционная кератэктомия, сокращенно ФРК. Технология для сильных духом. Проблема в том, что слабые современные лазеры не способны сами прожечь хрусталик на нужную глубину и перед прожигом требуется достичь определенной толщины роговицы. Это делается разными методами, но при изначально тонкой роговице ФРК один из рекомендуемых методов. Просто берут специальный шпатель и соскребают с глаза лишнее. Еще бывает и химией роговицу размягчают перед этим. Когда представляешь, как тебе, лежащему на столе, с установленными векорасширителями, заливают в глаза растворитель, и под заверения, мол все будет хорошо, подносят к лицу ослепительно блестящий шпатель - испытываешь целый спектр интересных эмоций. О них-то я с немалым удовольствием и хочу тебе поведать.
Начиналось все подозрительно прекрасно. Миниатюрный белокурый ангел в облике врача осмотрела мои видевшие немало всякого дерьма глаза, и прощебетала, что роговица у меня тонкая и потому у меня осталось только два пути. Немного пострадать в начале, недолго, всего пару-тройку месяцев, но по итогу не иметь никаких ограничений в эксплуатации глаз. Либо не страдать ни о чем, кроме бессмысленности моей никчемной и пустой жизни, но заплатить за то пожизненными ограничениями в эксплуатации и в два с лишним раза больше денег. Я был на мели, а напугать себя еще большими страданиями уже просто не получалось. Так я выбрал ФРК.
Продолжилось все не менее подозрительно, т.е. тоже прекрасно. Несколько дней покапав себе в глаза антифриз антисептик, я предстал пред строгим взором коллеги белокурого ангела. Брюнетки, кстати. Она отвела меня в белоснежную, как кокаин, палату, сказав подождать и, по возможности воздержаться от виски и общества падших женщин. Спустя примерно час, показавшийся мне вечностью ввиду отсутствия хотя-бы виски, темноволосый ангел сопроводила меня в операционный блок. Надев шапочку, маску, бахилы и обработав открытые участки кожи настойкой боярышника антисептиком, я стал ждать. Минут через десять, показавшиеся мне шестой частью вечности ввиду выше озвученного отсутствия виски, меня пригласили в операционную. Густая тьма, в которой так любят прятаться соглядатаи и наемные убийцы, скрывала от моих пока слепых глаз большую часть деталей этого мрачного помещения.
Дальше начался сущий ад. Меня пригласили лечь на стол, оказавшийся мягким и удобным. Нежно капнули в глаза виски обезболивающее. Аккуратно и тщательно протерли все лицо чем-то едким. И накрыли одеялом. Но с прорезями для глаз, что оказалось чертовски удобным. В один из глаз вставили векорасширитель, к счастью, совершенно не доставляющий дискомфорта. Предложили посмотреть на яркую зеленую точку, которая, в свою очередь, принялась пристально разглядывать меня. Откуда-то сбоку я услышал что-то вроде "Есть захват!" и понял что обречен. Мне еще раз капнули какой-то жидкостью в глаз и приступили к операции. Белокурый ангел - я узнал ее по рукам и дразнящему аромату антисептика - достала свой верный сияющий шпатель и принялась соскребать с моего глаза старую, грубую, очерствевшую в множестве битв с этим жестоким миром роговицу. Периодически капая жидкостью и протирая глаз тампоном. Я напрягал все свои нервные окончания в тщетной попытке ощутить хоть что-нибудь, но не преуспел в этом. Я не чувствовал ничего, кроме ласковых и практически неощутимых поглаживаний шпателем. Это продолжалось секунд тридцать, показавшихся мне одной сто двадцатой частью вечности ввиду отсутствия виски. После чего меня ласково попросили посмотреть на мигающую красную точку так, будто это последнее, что я вижу в своей жизни. Точка в ответ посмотрела на меня, наши взгляды встретились после чего она расплылась по всему сектору обзора, как упавшее с крыши небоскреба тело ценного свидетеля. Это продолжалось около пяти секунд. Далее мне опять капнули чем-то в глаз и установили жесткую линзу, призванную, как бронежилет, защищать мой отныне раненый и беззащитный глаз ближайшие три-четыре дня. После чего все повторилось с другим глазом. Мне помогли встать, повели в палату, однако я мог идти сам, теперь я видел все и даже больше, чем мечтал. Правда очень нечетко. Добравшись до своей уже ставшей родной койки, я обессилено повалился на нее и сделал единственное, что мне оставалось - забылся сном.
Дальше все было как в тумане. Через час меня разбудили, осмотрели глаза и велели явиться в понедельник, через четыре дня. Молчаливый таксист отвез меня в мою конуру, где следующие сутки я спал, периодически прерываясь на виски чай, туалет и закапыванья специальных капель. Да и последующие трое суток не блистали разнообразием. Новый мир оказался еще злее старого, все стало очень ярким и резким. Да, я мог пользоваться слегка размытым и очень ярким телефоном, найти путь в туалет и к холодильнику, но это не казалось чудесным избавлением. Будто я променял жестокий, суровый и негостеприимный мир на уютную темную камеру. Но боли не было.
На четвертый день, надев свои темные очки, под которыми так удобно прятать слезы, я отправился на свидание с моим белокурым ангелом. Жесткие линзы, мой бронежилет, моя единственная защита отработали свое и вынуждены были меня покинуть. Что и сделали, оставив после себя чувство пустоты и легкий дискомфорт от пинцета, которым их снимали. Ангел, осмотрев мои беззащитные отныне глаза, победно улыбнулась и сказала явиться через неделю. Как мне прожить этот немалый срок? Как сберечь свои израненные глаза? - спросил я. Капайте капли, но ни капли виски еще минимум месяц! - с притворной суровостью сообщила она. И все? И все, -сказала она, обольстительно улыбнувшись - в этом и состоят преимущества метода ФРК! Обещав явиться через неделю, я покинул ее уютный кабинет и пошел в место, которое считал своим домом. По мерзкому грязному городу, который стал для меня родным. Я видел далеко и четко. Да, слегка размыто, что нормально после такой операции. Оказалось, что глазам, привыкшим видеть мир через стекла очков или пластик линз, теперь требовалось заново научиться фокусироваться, а мозгу - с чистого листа начать свой опыт взаимодействия со столь хрупкими но точными теперь приборами. Они должны были отрастить новые сильные мышцы, чтобы им было что противопоставить суровой перспективе. Я шел по годами знакомому городу, но не узнавал его. Так выглядят места, где не был много лет, ты помнишь их, но видишь как заново. Как будто знакомая красотка смыла с лица слезы, помаду и размазанную тушь, выспалась - а потом накрасилась заново, но ярче и четче. И улыбнулась тебе.
С тех пор прошла вечность, показавшаяся мне двадцать одним днем после операции. Я капаю капли, делаю несложную гимнастику для глаз. И вижу. Так как не видел ни в очках ни в линзах. Оказалось, что внешняя оптика влияет не только на определение расстояния и объема, но и на цветопередачу. Я начал различать больше оттенков, лучше чувствовать и запоминать объем. Даже восприятие собственного тела изменилось. В общем, стал видеть мир таким, каким он никогда для меня не был. Четким, ярким и гораздо более красивым. Не смотря на минусы. Я все еще ошибаюсь с расстоянием, земля кажется ближе чем была, а здания - ниже, чем казались.. Я все еще не могу полностью сфокусироваться, причем на любом расстоянии одинаково, присутствует небольшое двоение. Я могу с полукилометра разглядеть антенны на крыше, две четкие антенны на месте одной и то, что стена этого здания - шершавая. И вокруг каждого источника света я вижу гало. Я печатаю этот текст, глядя на монитор с расстояния чуть больше метра. Впрочем, пыль, грязь на полу и отклеившиеся обои я теперь тоже вижу.
Да, глаза еще не восстановились полностью, но уже сейчас я понимаю, сколь многого я был лишен. И как все подобные мне говорю - не бойтесь, выбрасывайте свои костыли, делайте коррекцию как можно раньше, не лишайте себя настоящего мира и настоящей жизни. Изменились не только мои оптические приборы - изменился я сам, увидев много нового и прекрасного в знакомом и привычном. Белокурый ангел говорит, что двоение, гало-эффект и легкая светобоязнь пройдут через месяц-два. Посмотрим. До нашего следующего свидания чуть больше двух недель. И ни капли виски.
