О быстрой карме.
Реальная история из далёкой юности, все имена изменены.
Когда-то, в те далекие времена, когда мир состоял из искрящихся радугой перспектив будущего и полного различных событий настоящего, а именно во времена студенчества начальных курсов, был у меня друг - Лёха Желтиков. Ну или просто - Желток, не трудно догадаться почему. Желток был парень высокий и худощавый, а очки придавали ему полное соответствие с образом студента-задрота, хотя таковым он вовсе не являлся. Но главная особенность Желтка заключалась в его желудке, явно неземного происхождения. Ни у одного местного организма из высших млекопитающих нет и быть не может желудка, который не сидит скромно в районе солнечного сплетения и имеет стандартные размеры и форму, а заполняет своим объемом всё туловище и даже немного заходит метастазами в конечности. По крайней мере, ничем иным объяснить объемы единовременно поглощаемой худощавым Желтком пищи было нельзя.
Так вот, однажды, в один из дней летних каникул шлялись мы по городу втроём - я, Желток и ещё один наш товарищ, Саня Пученко (в миру Пук, что опять же не удивительно). Ну и зашли ненадолго ко мне за какой-то фигнёй... И это было моей ошибкой. Желток произнёс роковую фразу "а может давай перекусим что-нибудь?". Я в тот день был добродушен и не стал отказывать гостю, хотя уже представлял, чем это может закончиться. Не буду пересказывать детский стишок про Робина Бобина Барабека, но в процессе "перекуса" происходило именно что-то очень похожее.
Спустя час, отведав несколько тарелок супа, доев полсковородки жареной картошки, оставшейся от вчерашнего ужина, съев несколько бутербродов с трехсантиметровыми слоями масла, сыра и колбасы (три сантиметра не в сумме, а каждый элемент этого царь-сэндвича) с тремя огромными кружками чая, Желток оглядывал кухню. Его взгляд отражал пустоту желудка, по дну которого слегка размазали вышеперечисленные продукты, но это всё было даже не намёком на насыщение. Надо отметить, что кухня на тот момент уже называлась кухней только номинально, ведь никаких продуктов на ней почти не осталось. Я сидел и думал, как я объясню родителям, что заходил домой на пять минут с двумя друзьями, а вовсе не приводил на весь день толпу голодных бродяг... Как вдруг взгляд Желтка упал на волшебным образом незамеченную до этого баночку, в которую мама складывала кусочки недоеденного засохшего хлеба, чтобы потом сделать из него квас. Его лицо исказила странная гримаса, изо рта потекли струйки слюны, и хором (вместе со своим желудком) Желток заверещал "О, сухарики!"...
Именно в этот момент лопнула та ниточка, которая удерживает разгневанного дикаря в теле благовоспитанного джентльмена. И ниточка эта, всего лишь на несколько мгновений раньше, чем у меня, лопнула у... Ну для простоты скажем так - у домового. Мы с Пуком сидели и смотрели стоп-кадр, смотрели на очень медленной скорости, как с двухметрового холодильника, под которым сидел Желток, описывая один, но ровный и красивый круг сальто, вниз летел большой железный самовар. Мы видели, как он качнулся на слоге "Су", видели, как накреняясь он набирал скорость и это совпало с "хар...", видели, как он описал уже в падении этот красивый круг при "...ик"... И на последнем "и", самовар завершил свой полёт, изящно воткнувшись металлической ножкой прямо в макушку Лёхи. На этом замедленную съёмку сразу же сменили на ускоренную, через мгновение все в радиусе метра окропилось красным, Желток взвыл, а мы с Пуком поняли - или сейчас, или никогда. Приложили Лёхе к голове какую-то марлю с перекисью, прыгнули в кроссы и, напевая нетленку про Щорса, потащили бедолагу в ближайшую травму...
Закончилось все благополучно. Рану на голове Желтка зашили, никаких более серьезных травм, кроме небольшого разрыва кожи обнаружено не было, и Желтка отпустили домой. А в качестве бонуса к быстрой карме, врачи в травмпункте то ли из-за пофигизма, то ли по запаре, а может быть из-за своего знаменитого циничного чувства черного юмора, пришили Желтку к голове кусочек бинта. Как галстук-бабочка, двумя такими треугольничками со складочкой по центру. И этот белоснежный бинт на черноволосой короткостриженой Лехиной голове, был наглядным воплощением детского анекдота про лысую девочку с бантиком и фразой "как прибили, так и держится". Ну или пришили.