Ночная встреча.⁠⁠

Поп Василий был очень вежливым и воспитанным человеком. Его очень любили не только прихожане небольшой церквушки, в которой он проводил службы, но и практически все люди, с которыми он сталкивался за всю свою жизнь. А еще он очень любил есть по ночам. Точнее, не любил, а как-то само собой так получалось. Бывало что получалось неоднократно. Так и в ту ночь, проснувшись от знакомого чувства, он, кряхтя, поднялся с постели и направился на кухню. Открыв холодильник, он уже приготовился к просмотру его содержимого, но так и замер с протянутой рукой.

- А что такого? - вытаращив поросячьи глазюки, спросил чертенок, удобно расположившийся на нижней полке, как раз около кастрюли с борщом.

- Собственно говоря, ничего особенного, - произнес Василий, прикрыл дверцу и направился в спальню, на ходу вспоминая, кто из его прихожан на прошлой неделе дал ему визитку психиатра со словами: "На всякий случай, а то мало ли что... Сами понимаете, работка у вас нервная".

Присев на край кровати, он прислушался к ночной тишине. Ее нарушало лишь бурчание его желудка. Решив, что под эти звуки он уже не уснет, Василий поднялся и направился во второй, почти крестовый поход, подгоняемый яростными призывами своего брюха.

- Вы или берите что-нибудь, или закройте уже дверцу, пожалуйста, - вежливо попросил чертенок, слегка нахмурившись.

Василий автоматически схватил кусок "Докторской" с верхней полки и уже хотел было закрыть дверцу, но любопытство взяло свое.

- Ты тут надолго? - задал он, не самый очевидный в этой ситуации вопрос.

- Мешаю? - парировал чертенок вполне очевидным ответом.

- Не особо, но... Как бы так сказать...

- Понимаю... - вздохнул чертенок и свесил свои копытца с полки, - субординация и все такое...

- Да, дело в том, что ты мне не сильно мешаешь, просто на работе не поймут, если узнают.

- А что, ваши работники приходят к вам и в холодильник заглядывают?

- Да вроде нет, - ответил Василий, - просто мало ли что. В окошко кто-нибудь увидит или еще что-нибудь.

- Вы ж на четвертом этаже живете. Кто к вам в окошко заглядывать будет?

- Ну это я так... Образно, - замялся Василий, - и вообще, ты мне лучше скажи, как ты тут оказался?

- А что тут говорить? Жарко у нас там. А у меня выходной сегодня, вот я и решил расслабиться немного. Вы уж меня простите, не знал, что это ваш холодильник, - виновато опустил глаза чертенок, - кстати, борщ пропал у вас по-моему.

- Вчера еще. Все никак не вылью.

- Сами варите? - чертенок поднял крышку кастрюли и заглянул внутрь.

- Ага.

- Так вы половник забыли вытащить, вот он у вас и скисся.

- Ну скисся и черт... И шут с ним. Ты может голодный? - вспомнил Василий о правилах гостеприимства.

- Да не... - смущенно ответил чертенок, но все же бросил быстрый взгляд на колбасу в руках Василия.

- Давай, вылазь, чаю попьем хоть с бутербродами, - поп подошел к плите, а чертенок обрадованно потер руки и выпрыгнул из холодильника, усевшись на освободившееся место. Но тут же скривился и схватился за голову.

- Вот знаете, вроде взрослый вы человек, а так некрасиво поступаете, - немного отойдя от боли, сказал чертенок, покачивая головой, - Я у вас вроде как в гостях, а вы там стоите и молитвы нашептываете. Разве это по-людски?

- А я тебе разве разрешал в холодильник мой залазить? - парировал поп, но молитву читать перестал.

- А вам жалко что ли? Сидел себе мирно, никого не трогал. Я ж не виноват, что вы ночные бдения тут устраиваете. Так ведете себя, как будто я в вас вселился, а не в холодильник.

- Ну ладно тебе, разобиделся он тут... Просто предупреждать надо. Подошел бы спокойно, сказал бы: "Можно я у вас там посижу немного?". И все.

- Ага, вы б меня своей книгой, наверное, так отлупили бы... Я видел, она у вас толстая, тяжелая и на тумбочке у кровати лежит.

- Ты с сахаром будешь? - перевел разговор Василий.

- Да, две ложки, если можно, - чертенок тут же забыл о неприятном инциденте и замотылял копытцами.

Поп поставил на стол две дымящиеся кружки, небольшую тарелку с бутербродами и присел на вторую табуретку. Несколько минут прошли в тишине, которую нарушало только постукивание ложкой, которой, о чем-то задумавшийся чертенок, размешивал сахар в кружке.

- Ладно, что уж скрывать. Скажу вам честно, - вздохнул он, - не нужен мне ваш холодильник. Не за этим я пришел.

- Да это ж понятно. А зачем тогда?

- Исповедаться хочу...

Василий так подавился чаем, что чертенку пришлось целую минуту стучать его по спине. Когда поп откашлялся, он продолжил:

- Тут дело такое, грызет меня уже который год совесть за один поступок, а поделиться и не с кем. На работе засмеют, а к конкурентам меня все равно не пускают. Людям обычным тоже особо не пожалуешься. Вот, к вам решил обратиться.

- Ну рассказывай, что уж...

Чертенок снова ненадолго ушел в себя, но потом очнулся и затараторил:

- Лет тридцать назад это было. Жил-был один паренек. Обычный самый, ничего особенного. Попал он ко мне в плановый список. Что делать? План надо выполнять. Ну вот и начал я ему козни строить всяческие. То одно, то другое... А у нас же как по инструкции? Делаешь человеку гадости всякие, чтоб он озлобился и начал это на других вымещать. Душа чернеет потихоньку, усыхает. Причем вместе с телом. Помирает он в конце концов, мы душонку его и забираем. План выполнен, премия, уважение коллег... А этот вот ни в какую не поддавался. Я ему то одно подкину, то другое, а он улыбается только, да приговаривает: "Ничего страшного, все проходит, и это пройдет". Я уже совсем отчаялся. Думал идти к начальству, просить, чтоб кому-нибудь другому назначили, да тут случай помог. Влюбился он в одну девушку. Прям до безумия. И все у них хорошо было, да заболела она болезнью какой-то.

- Не без твоего участия, наверное ж?

- Давайте не будем обсуждать наши методы. Я ж ваши не обсуждаю. В общем, заболела она сильно. Мне вроде как радоваться нужно, а не до радости. Душа его сохнуть начала прям на глазах. Мне, сами понимаете, такой расклад не на руку совсем был. Потому как душа хоть и сохла, но не темнела, зараза. Что делать? Я уж испугался, подумал, что сейчас помрет он от тоски со светлой душой и ничего мне не достанется. Начал я этой девушке помогать, чтоб выкарабкалась, а не получается ничего. Она чахнет и он вместе с ней. Года три я промучался. И запросы писал конкурентам, чтоб ей помогли, и своих просил... Никто так и не помог.

Чертенок отхлебнул из кружки и продолжил свой рассказ.

- Сижу я как-то с ними в больнице, она без сознания, а он рядом с ней, все руку ее поглаживает, да и говорит: "Я бы душу свою отдал за то, чтоб ты выжила". А я уже тут как тут. Договорчик ему дал, тот не читая и расписался. Мое дело сделано. Документы начальству сдал, да и пошел своими делами заниматься. Год с тех пор прошел, вызывают меня на ковер. Говорят, мол, документы есть, а душа к нам так и не поступила. Я опять к этому парню. Нашел его, а душа то всё... ссохлась. Вроде и живой ходит, а души нету совсем. В общем, влетело мне тогда от начальства за то, что не уследил за ним. А теперь по договору он мне душу свою должен, а ее то и нету совсем.

- Ну, а за что совесть то мучает?

- Да не то, чтоб прям совесть... Просто получается, что жизнь я ему испортил, а пользы от этого никакой. Выходит, зря старался. А он из-за моей невнимательности теперь ходит где-то и страдает. Неправильно это как-то.

- А с чего ты взял, что он страдает? - спросил Василий, - раз души нет, значит и не страдает он совсем. Потому как не может он этого без нее делать.

Чертенок задумался и с надеждой посмотрел на попа.

- Ну да, что-то я об этом и не подумал совсем. Выходит, что совсем он не мучается?

- Вряд ли.

- Ну, спасибо, - заулыбался чертенок, - успокоил.

- А что ж тогда с ним будет, когда помрет? Куда он попадет?

- Вот это вопрос, конечно... Но, если честно, мне он не нужен такой бездушный. Висит на мне этот договор мертвым грузом. В Рай его тоже не возьмут. Не знаю я, что с ним будет.

- Так найди его, да договор отмени. В чем проблема?

- Совсем времени нет у меня поисками заниматься. Да и лет уже сколько прошло... Наверное, и не узнаю я его. Давай я лучше при тебе эту бумажку порву, да и всего делов. Если что, свидетелем будешь.

- Ну давай, что уж там..

Чертенок вытащил откуда-то стопку бумаг и принялся листать их.

- О! Нашел, - выудив один лист, он аккуратно разорвал его на две части и положил их на стол, - ну все. Если вдруг спросят когда-нибудь, скажи, что сам видел все, ладно?

- Хорошо, - кивнул поп.

- Ну, спасибо тебе, добрый хозяин, за то, что накормил, да выслушал. Прям вот полегчало мне на душе. Она у меня хоть и черная, но все ж тоже присутствует. Пойду я, а то рассвет скоро.

- Иди, иди. Если захочешь опять охладиться, то предупреждай заранее.

Чертенок улыбнулся и махнув на прощание хвостом, растворился в воздухе, оставив после себя еле уловимый запах серы.

Василий еще немного посидел на табуретке, затем поднялся и подошел к небольшому шкафчику, висевшему над плитой. Достав оттуда несколько фотографий, он снова вернулся за стол. С одной из них на него смотрела красивая улыбающаяся девушка. Василий вздохнул и хотел уже снова сложить фотографии обратно, но вдруг замер и медленно провел рукой по своему лицу.

- Это что ж такое? Слезинка что ли?

На пальцах остался мокрый след.

- Выходит, поторопился ты, чертенок, - усмехнулся он, - не до конца, значит, душа моя высохла. Говорил же я - все проходит, и это пройдет.

Василий скомкал разорванный договор и сжал его в руке.

- Может еще и встречусь я со своей любимой. Не в этой жизни, так в той.