Ни шагу назад! (часть 6)⁠⁠

часть 1 (Ни шагу назад!)

(Ни шагу назад! (часть 2))

(Ни шагу назад ! (часть 3))

(Ни шагу назад! (часть 4))

(Ни шагу назад! (часть 5))

***

- Надо бы траншею прокопать. – капитан показал рукой от второй линии обороны в сторону низинки перед обрывом берега, где содержались раненные бойцы. – Да враг времени не дает обустроиться, то обстрел, то бомбёжка, то атака. Приходится эти двадцать метров раненных под огнем протаскивать.

- Само собой. – старшина кивнул головой. – Ночью начнем.

- Вот ещё что … Там обрыв и самый короткий путь к реке. – капитан подбирал слова к этому приказу. - Нужны добровольцы для доставки воды. Раненные умирают под солнцем от жажды, да и солдатам хотя бы по глотку необходимо.

- Сам посмотрю. Будем думать. – Вашкевич опять кивнул.

- Думать некогда. Сегодня же организовать доставку воды. – негромко сказал капитан, понимая смертельную опасность приказа.

- Есть, организовать добровольцев. – старшина отдал честь и по стариковски перелез через бруствер и пополз к лазарету в низинке, к обрыву берега.

Вашкевич полз осторожно, время от времени осматривая показавшуюся линию немецких окопов. Никто не стрелял соблюдая временное перемирие. Спустившись в открытый лазарет он увидел сидящего Марченко, привалившегося к земляному скату. Марченко строгал ножом небольшой колышек.

- Где Лида? – спросил старшина.

- Туточки. – Марченко указал остриём колышка на другую сторону небольшой низинки.

Пригнувшись старшина обошел стороной раненных, над головами которых на вбитых колышках были натянуты тряпки и смотря против садящегося солнца увидел лежащую на боку, поджавшую колени к животу Лиду.

- Что с тобой, Лопатина? – подойдя и наклонившись к девушке спросил старшина. – Живот болит? Наверное наглоталась грязной воды при переправе?

- Нет. – девушка отвернула взгляд.

- Разрешаю принять пятьдесят грамм спирту из медицинских запасов. – старшина смотрел на отвернувшуюся девушку.

- Нет. – девушка посмотрела на старшину и опять отвернулась.

- Что значит «Нет»? А если под приказом? – старшина пытливо смотрел на согнувшуюся девушку. – Вот оно что … Солдат который до ветру не сходил, то не солдат, а инвалид.

- Марченко, лежать! – всё поняв крикнул старшина, а потом тихо добавил. – Как оправишься – шумни.

Старшина таким же путем, обходя раненных, вернулся к Марченко.

- Марченко, лицом вниз, уши закрыть! – старшина сердито отчитывал здоровяка. – Чаго ты тут трэш, не бачыш дзяўчыне адной трэба пабыць? Аслеп?

- Так санитар я. С раненными нахожусь. – пробурчал Марченко закрывая уши.

Старшина лёг рядом продолжая невнятно отчитывать уже ничего не слышащего Марченко: «…санітар знайшоўся … прафесар!».

Через некоторое время Вашкевич почувствовал, как его трогают за сапог. Он повернулся и увидел сидящую на коленях Лиду.

- Товарищ старшина, разрешите доложить. – девушка еще не могла заставить себя смотреть прямо в глаза старшине. – Воды совсем мало. Нужно много воды.

- Знаю. Затем и пришел. – старшина грустно кивнул. – Ночью будем добывать, а пока потерпеть нужно … Сколько раненных?

- Четырнадцать. Все тяжелые. – девушка пристально посмотрела на старшину. – Умирают.

Вашкевич и Лида сидя смотрели друг на друга объединенные одной тревогой и болью. Вашкевич нахмурился и его кустистые брови опустились вниз собрав вертикальные морщины на лбу. Он опять подумал о судьбе этой девушки среди мучений и смерти этой проклятой войны. Её беззащитность и полная саможертвенность, отрешенность от всего удобства и в то же время девичий стыд и скромность вызывали в нём отцовскую заботу и отцовское горе в невозможности защитить её от всего и спасти – она была солдатом, здесь, в аду войны.

- Гора і пакута … дачушка … - Вашкевич еще ниже опустил брови. – Будет вода. Сам полезу.

Старшина перевёл взгляд на продолжавшего лежать на животе Марченко. Подобрав брошенный колышек старшина хлестанул им по ягодице солдата. Марченко резко перевернулся и сел.

- Слушай боевой приказ. – старшина с каждым словом тыкал коротким выгнутым пальцем в землю. – С соседней траншеи начинаешь копать проход сюда. К утру что б пять метров было. Вперед.

Марченко встал на ноги и осторожно выглянул на открытый участок, потом подойдя к подъему из овражка ползком двинулся ко второй траншее. А старшина пригнувшись дошел до края обрыва, лёг на землю и выглянул за край вертикально уходящей к воде земли.

Река лениво текла в поворот, сверкая темными волнами под солнцем. На следующем выступе, в повороте реки были немцы. Хорошо были видны их позиции, заходившие практически в тыл русским.

Старшина посмотрел вниз, в обрыв. Высота была метров двенадцать – пятнадцать, внизу узкий берег с торчащими из него крупными камнями. Было видно, что река набирает глубину практически сразу, с двух метров. Хорошо бы спустится и укрыться за камнями, подумал Вашкевич, оттуда и набирать воду, только как спустится вниз и подняться обратно. Он знал, что раньше были попытки набирать воду по покатому спуску, который находился дальше по берегу и там часть пути была безопасна из-за изгиба, но выход на воду простреливался полностью.

Старшина услышал, что кто то подползает рядом. Повернув голову он узнал полкового разведчика и с горечью подумал: «Один из разведки остался … Перемолола людей переправа …».

- Привет, разведке. – поприветствовал старшина. - Ты чего здесь? Что это у тебя?

- Привет, пехоте. – ответил сержант. – Да вот раздобыл телефонный провод немецкий и решил водички набрать. Привяжу к вещмешку и в воду, а в мешке фляжка открытая закреплена.

- Где ж ты его взял? – еще больше удивился старшина.

- Когда наш артобстрел на немцев начался, а мы из реки стали подниматься, все сразу в траншеи залегли, а я по привычке дальше к немцам пошел. Это самое хорошее время подержать их за «вымя». – спокойно рассказывал разведчик. – Заглянул в блиндаж. Они там как суслики на полу лежали, мордой в землю, режь – не хочу.

- Знатная привычка! Это не наши тюти с пушком под носом. – согласился старшина. – И дальше что? Зачем тебе провод понадобился?

- Не знаю … Интуитивно. – пожал плечами разведчик. – Диверсия. Да и брать там было больше не чего. Тяну провод и думаю, дай, боже, столько сколько мне надо, вот тридцать метров и намотал, да и им восстанавливать связь придется.

- А под своим обстрелом не страшно? Снаряд не выбирает, где свой, где чужой, накроет и готово!

- Нет, не страшно, его для врага готовили. – ответил разведчик. – Мы частенько под своим обстрелом линию фронта переходили … А ребята хорошие в батальоне. Пару дней и такими же орлами станут.

- То-то и оно, что «пару дней»! Сколько их поляжет за это время … - с горечью сказал старшина. – А за воду тебе спасибо. Великое дело сделал! Оставляй свою конструкцию здесь, ночью начнём.

Семён снял с плеча намотанный провод и отойдя от края положил на землю. За ним поднялся и старшина. Они, стараясь не шуметь, обошли стороной раненных, остановились у начала подъёма на открытое пространство. Сержант махнул приветственно рукой Лиде, сидящей около раненного, и пополз к траншее. Выждав когда сержант скроется в траншее пополз и старшина.

Лида вернулась к работе. Она стала обходить каждого, осматривая их и разговаривая с теми, кто был в сознании. Кому то меняла повязку, кого то пыталась устроить поудобней, шепча слова поддержки. Раны были ужасны, чаще огнестрельные, реже колото – резанные и взрывные. Пулевые ранения конечностей еще давали шанс на выживание, где-нибудь в госпитале, но не здесь под палящим солнцем, без медикаментов и воды. Ещё ужасней были раны после рукопашных боёв, проникающие в легкие, оторванные от взрывов конечности, резанные внутренности.

Девушка сидела около майора Рудакова, меняла повязку. Она не знала его, никогда не разговаривала с ним раньше. Она увидела его только сегодня утром, уже здесь, уже умирающим. При его осмотре была видна зияющая, резанная рана в области грудной клетки, в которую при входе с шумом засасывался, а во время выдоха со свистом и хлюпаньем выходил воздух и пенистая кровь. Ища облегчения он инстинктивно стремился прикрыть рану рукой. Он всё время пытался повернуться на проколотое легкое, но сил не было и все попытки заканчивались слабым, еле заметным, шевелением ног. Сильная кровопотеря от других ранений только усугубляли тяжесть состояния майора. Он задыхался от пневмоторакса легкого и умирал от жажды.

Лида смочила тряпочку водой из фляжки и протёрла ему лицо. На сегодня это была последняя фляжка на всех раненных. Больше воды не было.

- Воды … - шептал Рудаков. – Дайте … пить …

Так она обошла всех раненных. Некоторые лежали не подвижно, не реагируя на манипуляции Лиды, не прося ничего. Находясь без сознания они еще сохраняли толику жизни, но смерть уже стояла рядом, отсчитывая им последние часы.

Солнце наконец село и Лида решившись на что то поползла в сторону темнеющего здания.

***

- Спасибо, сержант! – Вашкевич неуклюже, негнущейся рукой пытался обнять Семёна. – Великое дело сделал, нашел таки дорогу к воде!

Они сидели в траншее привалившись к стенке. Было уже совершенно темно, только самокрутка старшины при затяжке выхватывала из мрака часть очертания сидевшего рядом Семёна, да растущая луна вырезала тени на неровностях, изрытой лопатами и взрывами, земли. С темнотой еще боролся немец выпуская осветительные ракеты на разные участки траншей и реки.

- С одной фляжкой за ночь пять – шесть ведер набрать можно, а этого мало. – Семён возился с патроном вынимая пулю. – Вот сейчас выправим еще фляжек и будем заряжать в мешок по три фляжки. Жалко, что провод только один. У немца тоже глаза есть, рано или поздно заметит, что с берега что то кидают. Будет минами накрывать или еще хуже, бомбить будет.

Семён встал, зарядил холостой патрон в винтовку, долго устанавливал мятую алюминиевую фляжку, наполовину прикопав её в землю.

- Старшина, отодвиньтесь, она может и подпрыгнуть. – сержант приложил ствол винтовки к горлышку фляжки. – Попадет в лицо, нехороший синяк будет, как перед солдатами появитесь …

Старшина отодвинулся и прикрыл лицо выставленным локтем. Прозвучал холостой выстрел.

- Вот это арбузик! – засмеялся сержант подбирая раздутую фляжку. – Не знаю правда или нет, не приходилось мерить, но говорят, что в нашу армейскую фляжку ровно бутылка шампанского помещалась.

- А сейчас и весь литр! – примерился взглядом старшина. – Поставлю на дежурство ребят, пускай всю ночь, по два часа, набирают водичку.

Старшина потянул за рукав сержанта, как бы приглашая присесть. Сержант наклонился, а потом и привалился рядом. Мимо по траншее, в сторону передовой линии, прошли два солдата и на вопросительный взгляд старшины один ответил: «В наряд».

- Слушай, Семён … Просьба у меня есть личная … - старшина выкинул в сторону выкуренную до пальцев самокрутку и опять полез в карман за табаком. – Закуривай, Семён … хороший табак.

Семён взял бумагу и табак, сладил самокрутку, закурил. Некоторое время оба молчали.

- Говорите дело. – Семён спокойно посмотрел на старшину.

- Девчонка страдает наша. Одна она у нас. – старшина в темноте скручивал папироску. – Кругом солдаты, не укрыться от них, а ей нужен уголок свой … справы свае жаночыя зрабіць, па патрэбе … сам разумееш …

Просыпав табак из самокрутки, сунул бумагу обратно в кисет, досадливо отряхнув от табака галифе старшина повернулся к сидящему рядом Семёну.

- Што незразумелага? – продолжил старшина. – Кругом триста мужиков, а она одна. Туалет нужен! Это нам спустил портки и готово, а девушке сокровенность нужна.

- Может выкопать закуток в траншее? – предложил Семён.

- Ага, и пост рядом поставить. – мотнул головой старшина. – В полуметре мужики сидеть будут, а она в закутке … Не то! Нужно добыть материал какой на штору или доски на загородку и выкопать уголок ей там, где раненные. Там она одна будет.

- Где же взять? – спросил Семён.

- Вот и оно! Здесь нет ничего такого, окромя рубах нательных да гимнастерок. – согласно кивнул головой старшина и проводил взглядом поднявшуюся осветительную ракету. – Вот для этого и разведка нужна.

- Что разведывать? И где? К немцу слазить? – Семён внимательно смотрел на старшину.

- Дело конечно смертельное … - старшина кашлянул и наклонил голову ближе. – Но просить, кроме тебя, никого не вижу.

В обратную сторону прошел еще один солдат, молча протянув руку к самокрутке Семёна, тот отдал её и махнул рукой, мол, докуривай. Солдат благодарно кивнул и ушел.

- Что же делать? – спросил Семён.

- Подняться на второй этаж. – старшина указал кривым пальцем на темнеющий силуэт здания. – Там наверняка есть что то подходящее, не всё же вывезли при отступлении.

- По лестнице? Здесь не получится. – разведчик отрицательно качнул головой. – Только сунься - убьют, на виду всё. Надо думать.

- Вот и думай, ночь впереди. – согласился старшина. – А помочь нужно, она одна у нас.

Они замолчали, слыша редкие винтовочные выстрелы немецких постов. Старшина опять полез в карман за табаком, решив за дымком обдумать еще раз это дело. Будто услышав разговор солдат по торцу здания, где была лестница, полоснул немецкий пулемет. Выстрелы были не прицельные, беспокоящие, напоминающие, что «охота» идет круглосуточно. Молчание прервал голос.

- Я знаю, как!

Старшина и Семён повернули головы на голос.

- Ты что, подслушивал, Замойский? – узнав по голосу, строго спросил старшина.

Из-за поворота траншеи, пригнувшись вышел солдат и подойдя сел рядом.

- Товарищ старшина, рядовой Замойский сменился с поста. Убываю на отдых. – солдат браво отдал честь. – Разрешите принять ва-н-ну и выпить кружку грузинского … чаю?

Слово «ва-н-ну» он произнес с мягким южным говором, копируя соседа Фиму, когда от него особо сильно пахло аммиаком, а он утверждал, что только что освежился в ванне.

- Вот балаболка! – всплеснул руками старшина. – Что б ты, всю жизнь в битом кирпиче купался. Какой толк от тебя?

- Честно благородное! – Жора округлил глаза прижав руку к груди. – Я-таки знаю, как!

- Что ты придумал? – Семён испытывающе смотрел на Жору.

- Я-таки ждал вас на аудиенции. Там бы вы узнали мой шикарный план. – Жора заулыбался. – Ваш поезд опаздывает.

- На рыбалке был! – Семён хлопнул парня по плечу. – Выкладывай!

- Вы знаете, что я был первым в школе по пряжкам в высоту? – доверительно начал Жора.

- На языке прыгал? – хмыкнул старшина.

- Так вот, в здании есть вторая лестница без первого пролета! – не обращая внимания на слова старшины триумфально сказал Жора и стал двумя пальцами демонстрировать процесс исполнения. – Я разгоняюсь, прыгаю и …

- А немцы табе пляскаюць і віншуюць! – перебил его старшина.

- Пошли старшина посмотрим, что этот мо́лодец предлагает. – Семён кивнул на молодого солдата.

Жора радостно закивал головой и с готовностью встал с колен. Семён помог встать, скептически мотавшего головой старшине, всем своим видом показывавшего, что от этого опять ничего путного не выйдет, кроме пустых разговоров.

Придя на пост, где стоял Жора, они опять сели на корточки привалившись к стене. Стоявший там солдат выделялся темным контуром, видны были только часть спины и затылок, освещенные почти полной луной.

- Она там! – Жора уверенно показал направление.

- Ничего не видно! – старшина осторожно выглянул из за бруствера. – Надо у старожилов поспрашивать про лестницу.

Стоявший на посту солдат повернул голову.

- Есть там лестница … - прозвучал скрипучий голос постового. – Высоко, не допрыгнуть …

- А вдвоём? – попытался спасти положение Жора. – Вдвоем?!

- Лучше втроём … - обладатель скрипучего голоса смотрел на здание лесопилки.

- Понятно, что ничего не понятно. – резюмировал Семен. – Нужно смотреть на месте.

- Точно! – воскликнул Жора. – Можно прямо сейчас!

- Что скажешь, старшина? – Семён повернулся к Вашкевичу.

- Доложу капитану, что будет проводится разведка. – старшина встал. – Посмотрим, что командир скажет про эту лестницу …

Старшина ушел, Жора опять стал горячо рассказывать, как можно забраться на второй этаж. Семён откинулся спиной на стенку траншеи, поудобней устроил согнутые ноги и наконец сжал руку Жоры призывая его к тишине.

- Ц-с-с-с … поспи. – Семён приложил палец к губам.

- Как можно заснуть сейчас! – воскликнул Жора.

- Учись, молодой … - сказал негромко разведчик и действительно, уже через полминуты спал. Спал разведчик абсолютно беззвучно.

- Во даёт! Тут, можно сказать, дело в шляпе, а он дрыхнет! – Жора ткнул прикладом винтовки в землю.

Ждать пришлось довольно долго. От скуки Жора насчитал больше двадцати осветительных немецких ракет за время отсутствия старшины. Но он пришел не один. Он пришел с капитаном.

Дежуривший на посту солдат доложил:

- Тихо, товарищ капитан. Токма ракетами светят и беспокоящий огонь.

- Готовятся. – капитан кивнул постовому и посмотрел на старшину. – Кого в разведку планируете?

- Вот. Полковая разведка и наш, рядовой Замойский. – старшина кивнул на темные силуэты в траншее.

- Молодцы, хорошо придумали! – похвалил капитан. – Я эту лестницу сам еще утром приметил. Как думаете подниматься?

- Я на плечи ему встану, оттуда на лестницу, а потом и его затащу. – Жора вздрогнул от неожиданности, когда заговорил разведчик. Его опять поразило умение разведчика мгновенно засыпать и просыпаться.

- Вот что, разведка, быть максимально незаметными, не выдать своё присутствие на втором этаже. Осмотреть позиции противника, особенно вниз по течению реки. – капитан негромко наговаривал задачу. - Противнику нужно это здание для корректировки огня на наш берег, так бы давно стер всё к чертовой бабушке бомбовым ударом. Мы ему, как кость в горле мешаем.

Наступило молчание. Капитан посмотрел на ручные часы с фосфорными стрелками и точками указания циферблата.

- Готовы? – после паузы спросил капитан.

- Готовы! – бодро заявил Жора гордый тем, что он тоже принимает участие в опасном и нужном деле.

- Ну и отлично. А сейчас спать - пойдете перед рассветом. – подытожил капитан.

Капитан снял с себя бинокль и отдал Семёну.

- Просмотрите позиции немцев, хорошо бы зарисовать это. – продолжил капитан и спросил Семёна. - Карандаш есть?

- Карандаш есть! – опять вмешался Жора желая участвовать в обсуждении операции. Ему очень хотелось показать себя, как опытного, серьезного бойца. Он даже постарался сделать голос немного погрубее, добавляя басовитые нотки. Капитан ничего на это не ответил, а только внимательно посмотрел на Жору.

- Вот еще что, разведка … посмотрите на реку сверху, вниз по течению … - капитан понизил голос. – Может увидите место затопления второго, комбатовского, ДШК. Первый то уплыл … Привязанные бочки-поплавки разбило, он на дно лег, а по ним видно будет или по веревкам от них место затопления. А то боекомплект есть, а пулемёта нет. Не хватает нам мощи … Враг это почувствует и будет давить живой силой.

- Есть, посмотреть. – просто ответил Семён.

- Спуститесь обратно после первой атаки, под прикрытием пыли. – сказал капитан и после паузы добавил. – Возвращайтесь живыми …

Капитан повернулся к старшине и стоявшему рядом Жоре, поднявшаяся осветительная ракета, показала уставшее, почерневшее лицо офицера. Подумав он вытащил пистолет и отдал его Жоре:

- Винтовку оставишь здесь. Пошли старшина, проверим посты.

Они поднялись и пошли по траншее.

Жора стал рассматривать пистолет. Выпрямил руку с пистолетом, как перед выстрелом, долго прицеливался, а потом качнул им имитируя выстрел. Засунул его за ремень, всем видом показывая какой он бравый солдат. Постовой до этого времени не проронивший ни слова, негромко сказал: «Смотри не потеряй, вояка …».

- Ну ты видел, Сёма? Доверяют Георгию Замойскому! – Жора расправил плечи. – В разведку фраера не ходят. Слушай, а как им пользоваться?

- Всё просто. Пистолет системы ТТ, для первого выстрела взводится курок, потом автоматическая стрельба. – спокойно, не торопясь, как урок рассказывал разведчик. – Если нужно остановить стрельбу, медленно, безударно опускается курок, предохранителя нет.

- А где этот курок? – смотря на пистолет капитана спросил Жора.

- Фраера в разведку не ходят. – со вздохом повторил слова парня Семён и продолжил. – Сзади видишь ребристый выступ? Это курок. Содержи в чистоте – пистолет боится песка и мусора.

- Так тож неизвестная система для рядового солдата! – оправдал себя Жора. – А теперь известная.

Семён не ответил. Он определил сколько ему нужно спать и как бы завел внутренний будильник. Эта привычка появилась в разведке – спать при любом удобном случае, хоть десять минут, но поспать. Привалившись к выступу он начал засыпать. Последнее, что он услышал, это как Жора обратился к постовому: «Дядя, карандаш есть?».