Ни шагу назад! (часть 4)⁠⁠

часть 1 (Ни шагу назад!)

(Ни шагу назад! (часть 2))

(Ни шагу назад ! (часть 3))

Комбат стоял перед строем первой половины батальона готовой к переправе, в полной темноте, скрытый листвой деревьев от света Луны, освещая фонариком только свою карту. Проведя взглядом по едва угадывающемуся строю солдат, приказал: «Товарищи офицеры, ко мне!».

- Еще раз напоминаю – накапливаться в воде, под обрывистым берегом, где стоит лесопилка, после подать световой сигнал фонариком «два включения-пауза-три включения». Начнется артудар. Только после этого марш-броском подниматься на берег. Немец простреливает пулеметным огнем подозрительный мусор на реке. Не выдавать себя! Терпеть! Иначе, гибель всем! С богом!

Офицеры побежали в строй. Комбат выдержав паузу скомандовал: «На ле-во. Шагом марш.». Строй солдат не торопливым шагом стал выходить из тени деревьев под свет Луны, и казалось, что лес родит воинов, отпуская их из себя на ратное дело. Когда прошла последняя шеренга солдат, за ними пристроились оставшиеся офицеры и комбат. Батальону предстояло пройти несколько километров до заводи реки, скрытно войти в заводь и начать сплав к месту выхода на плацдарм.

Проводив первую часть батальона, комбат и оставшиеся офицеры поднялись в наблюдательный пункт. Ждали сообщения о движении, молча сидели, изредка перебрасываясь короткими словами, много курили.

- Товарищ майор, передают, что начали выход из заводи. Пока тихо. – наконец связной доложил о начале переправы комбату.

- Товарищи офицеры, отслеживаем каждую группу. – комбат осмотрел всех находящихся в наблюдательном пункте офицеров. – Первыми пойдут пулеметы, ДШК, боекомплект с сопровождением, потом бойцы. Отслеживаем ошибки.

На наблюдательный пункт зашел начразведки дивизии. Увидев комбата, подошел к нему и тихо спросил: «Мои где?».

- Первыми идут, с ДШК. – комбат кивнул головой разведчику. - У них опыта побольше, значит и терпения побольше. Первые реку точно без проблем пройдут, а вот ждать остальных, тут терпение нужно. У последних на воде может демаскировка быть, зато сразу подъем на берег, без ожидания.

Начразведки ничего не ответил, молча кивнул и прошел к проему узкого окна наблюдательного пункта. Взяв бинокль стал внимательно просматривать рубежи немецкой обороны на той стороне реки. Там была тишина, изредка пускали осветительные ракеты на реку и постреливали пулеметы постов охранения. По реке медленно плыли измочаленные взрывами кроны деревьев и оторванные с мелководья ударами авиабомб кусты прибрежных растений. Время томительно текло, ожидание внезапного кинжального вражеского огня по реке, по переплывавшим реку солдатам, ожидание раскрытия самой переправы сдавливало натянутые до предела нервы наблюдающих. Определить в плывущих остатках деревьев или кустов переправляющихся было невозможно, если только они сами на обнаружат себя неосторожным движением.

Вот один из плывущих обломков ствола дерева с кроной прибило к обрывистому берегу. Он клонил еще зеленые ветки с листочками по течению, стараясь оторваться ото дна. Взлетела осветительная ракета и после долгой паузы ударил короткой очередью пулемет. Крону затрясло от града пуль, но он остался на месте. Пулемет подождал следующей осветительной ракеты и снова постарался сбить десятком пуль зацепившийся за дно обломок ствола дерева. Обломок остался на месте, только просел, еще больше уйдя под воду и развернувшись другой стороной по течению. Неожиданно, среди наклоненных веток показался ствол пулемета. Он встал вертикально вверх, торча из веток, как телеграфный столб. По пламегасителю его невозможно было спутать ни с чем другим. Это был ствол ДШК.

- Вызывай огонь! – начразведки повернулся к комбату. – Там мои погибают …

- Рано! Терпеть! – чуть повысив голос ответил комбат. – Остальные не подплыли.

Одна за другой взлетели три ракеты, начал стрелять по кусту пулемет. К одному немецкому пулемету присоединился второй. Они методично загоняли в прибитый обломок, и торчащий из него ствол, десятки пуль, заодно прореживая вокруг воду реки. Наконец он медленно поплыл по течению в низ унося и ствол пулемета.

Вражеские пулеметы продолжали простреливать каждый заметный объект плывущий по реке, не давая прибиться к берегу. Осветительные ракеты стали пускать чаще, к двум пулеметам присоединился еще один. Время будто бы остановилось. Прошедшие два часа казались бесконечными. Стал появляться предрассветный туман, показывая прохладу воздуха и тепло, нагретой за летний день воды, заволакивая пеленой поверхность реки.

- Под таким огнем, никто не выживет … - коротко переговаривались офицеры батальона. – Не верно прикреплен груз … Почувствовал дно ногами – режь веревки поплавков …

- Сигнал! Есть сигнал! – все разом заметили моргание фонарика под крутым противоположным берегом реки.

- Артдивизион! – приказал комбат связисту и протянул руку за телефонной трубкой, после получения ответа, скомандовал. – Огонь!

***

Вторая часть батальона сидела в воде заводи среди притопленного речного и лесного мусора из разбитых кустов, поломанных тонких стволов с ветками. Разделив переправляемый боекомплект и добавив к нему свой, уложив в вещмешки паёк из сухарей солдаты понимали всю сложность переправы. Ещё когда готовились к переправе, крепили груз к поплавкам из пустых бочек, снимали сапоги и прилаживали поудобней личное оружие, слышались разговоры: «Тут бы самому не утонуть … такой груз переправить по воде! … братцы, главное не кучей плыть … на тот свет всегда по одиночке уходят …». Чувствовалось общее напряжение, но боевой дух был хорошим. Всем хотелось показать себя в первом деле, в первом бою.

Комбат решил переправлять пулемёт сам. Сам крепил, сам выбрал маскировку из разбитого ивового куста, прикрепив его к бочкам. Сам выбрал двух солдат из пополнения в свою группу для переправки ДШК. После первой части батальона, когда пулемёт не был доставлен, комбат решил переправляться последним, что бы сходу начать подъём из воды на плацдарм. Ещё было решено не ждать подплытия всей группы, а подавать сигнал о начале артудара уже когда большая часть скопится под обрывом берега.

Жора не лез на глаза Лиде, но постарался быть в воде ближе к ней. Он не успел даже переговорить с ней перед выходом в реку. Целый день прошел в хлопотах и подготовке к переправе. Он видел её только издалека, как она командовала двумя здоровяками закрепляя свой санитарный груз и боекомплект. Уже в строю, заходя в воду, он заметил, что она не сняла свои коротки сапожки, засунув под ремень только пилотку и держа перед собой на ремне, как самое дорогое, санитарную сумку. Она была рядом с теми двумя солдатами, что и на берегу.

Сидя в воде всем было тревожно, всматривались в темноту, в противоположный берег ожидая приказа. Лица ребят выглядывавшие из воды были темными, напряженными. Жора смотрел на них и ему хотелось подбодрить, сказать что ни будь весёлое этим ребятам, ставшими в эту минуту перед испытанием почему-то ближе и роднее . Он был уверен, что эта темная вода не заберет его, что он обязан помочь тому, кто сомневается в себе.

Берег врага постоянно освещался ракетами, слышны были короткие пулемётные очереди и одиночные ружейные выстрелы, а свой берег был наоборот абсолютно темным, не живым. Время тянулось бесконечно, Жоре казалась ночь, как год. Он уже мысленно несколько раз переплыл эту реку, несколько раз выбегал из воды, прокладывая каждый раз другой, более безопасный, как ему казалось, маршрут между выступами берега и камнями, бежал задыхаясь на подъем берега, стреляя на ходу и убивая врагов. Он представлял, что все его ребята так же как он бегут, стреляют. Он не мог подумать, не мог даже предположить, что эта ночь для кого то будет последней. Днём были разговоры, что первая часть батальона переправилась хорошо, почти без потерь. Вот и сейчас всматриваясь в лица тех, кто был рядом, он верил – все будут живы.

- Женё́к, шо то водичка стала теплее. – не удержался Жора. – У тебя там из соседей, никто не пустил своей? Желтенькой … Держать, держать всё в себе!

Рядом в темноте кто то хохотнул.

- А ты на какой градусник мерил? – послышался шёпот в ответ.

- На тот самый, … - начал отвечать Жора.

- Разговоры! Вы еще курить начните! – послышался скрипучий шёпот старшины.

Время опять потянулось бесконечно - ждали сигнала на начало переправы. Жора опять посмотрел связанные кирзовые сапоги много ли набрали воды, проверил веревочные узлы, на берегу всем показывали как завязать, что бы потом одним движением развязать. Его в учебке учили, что можно повысить плавучесть на воде туго связав голенища сапог или набив сухой травой плащ-палатку, связав её. Сейчас это всё проверялось жизнью, делом – сапоги протекали, но ещё как то держались на воде, а вот плащ-палатка бы точно не помогла, расползлась и утонула бы.

«Пошли! … Пошли …» услышал он шёпот впереди и сразу упёрся босыми ногами в дно приготовившись толкать притопленный груз. Он смотрел в бок, в кусты на берегу, именно от туда должны были подать световой скрытный сигнал для его ряда на переправу. Время понеслось неудержимо. Он видел, как дальний ряд вышел из заводи, потом ещё ряд, ещё, ещё, и вот уже впереди стоящие солдаты начали выталкивать груз в течение реки. Он увидел короткое моргание фонарика на берегу для его ряда. Началось! Сердце стало колотится в груди отдавая пульсацией в виски. Работая ногами он успевал посмотреть на соседних ребят, как они, успевают ли или наоборот он отстаёт, мешая заднему ряду. Жора говорил себе: «Спокойно … спокойно … не торопись …», но ноги сами собой сильней и сильней упирались в дно проталкивая груз к выходу из заводи. Наконец он престал доставать ногами до дна. И сразу успокоился. Он спрятал голову в посаженный на бочку небольшой куст и поплыл умело отталкиваясь от воды ногами.

Жора решил немного притормозить, не прибавлять к скорости течения реки скорость плавания, подгребая только в сторону противоположного берега. Он оборачивался что бы увидеть комбата, ведь у него был самый большой груз. С первого взгляда не возможно было определить, что это переправляется около трехсот человек – видны были только какие то обломки, ветки, притопленные травяные кочки. Он не мог уже определить где комбат и стал выгребать сильнее, что бы стать ближе к обрывистой части берега. Теперь он смотрел на берег под этим обрывом, именно от туда должен был быть подан сигнал на начало артудара.

Приближаясь к вражескому берегу Жора стал видеть короткие всплески от пулемётных очередей простреливающих плывущий по реке мусор. Середина реки была всё ближе и ближе.

Один из пулемётов немцев особенно рьяно простреливал видимые предметы на воде. Он простреливал даже те предметы которые проплывали мимо дальше вниз по течению. Вот он стал крошить еле виднеющийся из воды, но наверное более определяющийся с верху, тонкий ствол расщепленной берёзы. От пуль ствол разворачивало то поперёк течения, то наоборот обломанной кроной вперёд против течения. Отпустив искрошенный ствол он переключил своё внимание на только ему видимую цель. Короткими и длинными очередями без передышки бил и бил в какую то цель ближе к берегу.

Он проплыл уже середину, оставалось около трети ширины реки .И тут Жора увидел то, от чего он просто оцепенел. Он увидел, как из воды в полный рост таща на себе ящики и мешки выскочил солдат и побежал под обрыв берега спасаясь от смертельного пулемётного огня. Поднимая фонтаны брызг, освещенный ракетами, он бежал под позициями немцев не выдержав проверочных выстрелов, спасая себя и предавая всех тех, кто еще был в воде.

Жора не смог увидеть остался ли живым тот солдат, добежал ли до безопасного места. Он стал смотреть назад, опять пытаясь увидеть комбата. Не прошло и двух минут, как в воду упали первые мины. В ночном небе висело около десятка осветительных ракет, делая видимость такой же как днём. На этом коротком участке берега стреляло больше пяти пулемётов, Жора не мог определить точно, но вода кипела от пуль.

К миномётному обстрелу реки подключилась немецкая артиллерия – была слышна близкая орудийная канонада. Столбы воды от взрывов стали чаще. Они перемалывали всё находящееся в воде. В ночное небо из воды взрывами поднимались искрошенный речной мусор вперемешку с останками людей и снаряжения. Крики умирающих тонули в грохоте разрывающихся снарядов и мин.

Комбат плыл крайним справа в тройке толкающим самый большой груз – пулемет ДШК и часть боекомплекта. Были связаны две бочки и уже на них привязан пулемет, в петлях ящики с патронами и вещмешки солдат. Майор скомандовал плыть максимально тихо и незаметно, отстав от всех. Задача была ускориться только когда начнётся артудар скрывающий переправу. Они плыли последними, ожидая сигнала. Его должен был подать капитан из первой роты, или старшина этой же роты, как запасной вариант. Всё было сравнительно тихо, обыденно постреливали пулемёты постов охранения немцев. Майор всматривался в противоположный берег ожидая сигнала на начало артудара.

Для него было полной неожиданностью начало минометного обстрела. Что то пошло не так как запланировали. Он видел, как ожили пулемётные гнезда немцев, а в ночное небо стали одна за другой взлетать осветительные ракеты. Нужно было срочно подавать сигнал на подавление огневой силы врага иначе переправа будет разбита.

- Быстрее к берегу! – скомандовал он. Солдаты навалились на груз изо всех сил отталкиваясь ногами от воды.

У комбата был тоже фонарик и развернувшись лицом к своему берегу, продолжая толкать груз, начал подавать сигнал. Но его не видели. Свет от фонаря был на уровне воды, не отойдя на достаточное расстояние на глади воды его не видно с берега, а берег на своей стороне был низкий и к тому же наблюдатели смотрели на противоположный берег, а не на воду.

К миномётному обстрелу добавился артиллерийский. Буквально первым же снарядом попало в их груз. Огромный водяной столб поднял вверх разорванные взрывом тела двух солдат. Комбат получил ранения в левую сторону тела и правую руку. Останки погибших, вместе с водой, обрушились ему на голову. Он почувствовал как поднялись из воды бочки потерявшие груз и стали расплываться в стороны. Намотав на правую раненную руку веревку держащую пулемёт, а второй держался за одну из бочек. Взрывом выбило фонарик из руки и он понимал, что сигнал могут подать только те, кто был на берегу.

- Сигнал! Подайте, сигнал! – кричал майор. – Сигнал!

Комбат чувствовал, что верёвка привязанная к пулемёту сползает с раненной руки и он не может сжать её что бы удержать. Не желая отпускать его майор намотал верёвку уже на ногу, а конец верёвки держа в зубах. Силы кончились и он разжал зубы, отпустил верёвку. Закрутившись в петлю она поползала по ноге и затянулась намертво уже на ступне. Собрав последние силы, сбрасывая с лица набегавшие волны, вытянувшись всем телом, стараясь поднять рот над водой, комбат крикнул: «Сигал!», рука отпустила бочку и он пошел на дно утянутый пулемётом.

Жора нырял под воду и там старался протолкнуть груз к берегу. Оставаться долго под водой не было сил, на это короткое время он как бы глох, пропадали все эти страшные звуки. Под водой были только видны пузырьковые дорожки оставленные от пуль и осколков. Жора был под водой, когда рядом взорвалась мина, оторвала часть груза и выкинула его из воды. Когда он оглушенный снова плюхнулся в воду, оторванный груз принявший на себя часть осколков, пошел ко дну, а притопленная бочка наоборот стала видна над водой, став отличной светлой мишенью для пулемётов. Часть осколков попала и в бочку, сделав в её боку колющие щепой дыры, пропускающие речную воду. Жора понял, что эта бочка его смерть, надо освобождаться от неё. Он нырнул, схватился за бочку, не чувствуя, как загоняет в ладонь занозы, развернул её, что бы увидеть морской узел крепления груза, дёрнул за конец верёвки освобождаясь от бочки. Там же под водой оттолкнул босой ногой бочку, стараясь сделать как можно большее расстояние от себя. Вынырнул и сразу увидел комбата. Тот был, как показалось Жоре, только на середине реки, ниже по течению и что то кричал, размахивая одной рукой. Среди взрывов и трескотни пулемётов невозможно было расслышать, что кричит комбат. Через короткое время он исчез в воде.

Жоре опять пришлось нырнуть, спасаясь в воде от пулемёта, заметившего бочку и вспенивавшего пулями вокруг неё воду. Он был хороший пловец, мог часами находиться в воде, но сейчас с грузом, под обстрелом, было очень тяжело. Он старался тянуть груз под водой, выныривая только, что бы вздохнуть. На губах он чувствовал солёный привкус крови, крови тех, кто погиб на переправе разорванный взрывами и пулями.

Вынырнув в очередной раз он услышал грохот перекрывающий взрывы на воде и обернулся. За гранью своего темного берега пылала зарница залпов орудий. Там, за несколько километров от берега проснулась страшная сила – артиллерия. На черном небе её работа отражалась светлыми всполохами неся смерть на другой, вражеский берег. Через мгновение на небе появились короткие световые полосы и к канонаде добавился ревущий звук реактивных установок. Вал взрывов на немецкой обороне стёр пулемётную стрельбу, а через минуту и артиллерийский обстрел.

Немцы называли реактивные установки русских «орган Сталина», но Жора не знал этого. Он просто кричал, плывя к брегу, придуманное народом название: «Катюши! …Катюши! Ааааа! ...Смерть гадам! Катюши!». Уже не пряча голову в воду, открыто взмахивая одной свободной от груза рукой, он плыл к берегу. Жора видел как из воды стали выходить оставшиеся в живых. Они вытаскивали свой груз возвращались в реку, что бы вытащить притопленный груз погибших товарищей. Немцы уже не запускали осветительные ракеты и последние стали гаснуть, погружая всё в темноту. На их позициях бушевал огненный шторм.

Нужно было успеть вытащить всё, что уцелело и подняться на берег в свою линию обороны, в свои траншеи. Закинув винтовку за спину выскочил на берег, Жора потащил свой мешок и подхватил еще два ящика лежащих в линии прибоя. Всё было не так, как представлял себе молодой солдат в начале переправы. Не было лихой атаки, не было криков «В перед! За Родину!», не было рядом многих товарищей. Всё было по другому. Он тащил на себе непомерный груз в темноте, спотыкаясь и падая, роняя и опять подымая рассыпавшиеся ящики и мешки. Срывая ногти он собирал за верёвки и лямки всё снова и бежал на верх.