Непустой человек. Часть 2
Позже он нашёл её дочь, двенадцатилетнюю, здоровую и решительно ничего не знающую в Москве, где она жила у приёмных родителей. Прежде чем сказать ей отягчающую новость он сообщил её родителям, а те в свою очередь уверили Семёна в исполнении оной, как только придёт время. Он уже собирался уезжать, как резко развернулся, сильно удивив родителей, и всё же рассказал всё, от начала до конца. Девочка поначалу испугалась, естественно расплакалась, а потом и вовсе ушла в себя. «Такое выгрузить на бедного ребёнка! — орала на всю улицу приёмная мать. — Да какой вы врач после этого!»
«После моей выходки мне влетело, но я помог ей… и себе». Строгий выговор на работе и едва ли не обвинение в убийстве — вот что на него свалилось по приезду домой. Никто даже слушать не стал. Он оглянулся, а увидел позади только мрак. Его как будто кто-то хлестнул водой, он подлетел почти до потолка, но не заметил этого, выбежав в коридор. В широком и приятном, как долгое время ему казалось, коридоре стояла, оперившись на стену молодая женщина, как раз возле кабинета Семёна.
Выбежавший из кабинета он сначала и не заметил её, но она крикнула и дала о себе знать.
— Здравствуйте, меня зовут Анастасия, и я пришла, чтобы вы мне помогли с моим сыном, вы знакомы с Виктором Петровичем из онкологии? Это он меня послал, — быстро выговорила Анастасия.
— Что с вашим сыном? — как бы мимоходом, не интересуясь, спросил Семён Владимирович.
— Мы не знаем, что-то кишечник в последнее время болит.
— Вам не ко мне, простите.
— Но как же? Мне же вас советовали! — Начала возмущаться наглая блондинка, даже не замечая, что Семён Владимирович давно отошёл. Не хватало ему всяких дурочек в приёмах. Да ещё и с детьми! Пусть идут в педиатрию.
Он быстро зашёл в кабинет. Словно молния раздвинул руки больному и заглянул в подмышки, там, как он и предполагал, и располагалась болезнь. В лимфоузлах.
— Срочно в операционную, сейчас мы будем его оперировать!
«В чём проблема?» — он чувствовал себя странно, так же странно, как тогда, в Греции, когда он без веских причин потерял сознание, и, как рассказывали позже, чуть не умер. Откуда он это помнит, ведь раньше никогда не вспоминал такое, будто ему вживили чужие воспоминания. Семён шёл по коридору, то и время, держась за стену, а если и шёл нормально, то медленно, как во сне.
— Что с моим мужем? Куда вы его повезли? — Спрашивала неожиданно появившиеся из-за угла жена больного Александра. За кофе, наверно, ходила.
— У него воспаление в лимфоузлах. И тромб. Мы лечим его, не мешайте, — он не помнил, как говорил и что-то делал вообще. «Что происходит?»
Семён Владимирович, тщательно вымыв руки, двинулся к двери операционной, как вдруг, предчувствуя неминуемое, а именно что-то нехорошее, он развернулся и посмотрел в зеркало, но не увидел себя. «Что?» — подумал он, как только его взгляд упал на свои руки. Его пальцы походили на вытянутые продолговатые шарики, которые растягивались и сужались. Рационально было предположить, что он находиться во сне, но сейчас почему-то ему так не казалось — уж слишком всё реалистично.
Он резко отодвинул дверь и увидел то, чему не поверил бы никогда, если бы хоть кто-то попытался ему рассказать. «Это невозможно». Пациент, Александр, сидел на столе и рассматривал своего, только что зашедшего врача, при этом немного щурясь от света. Вокруг не было ни единой души, будто бы он сам сюда прикатился.
— Ну, Здравствуйте, Семён Владимирович, — спокойным тоном, будто бы они сидели в кафе в час пик, сказал Александр.
— З-Здравствуйте, — ответил взаимностью Семён.
— Удивлены? Постойте-постойте, вы ещё не готовы к удивлению, ибо сказать придётся многое, — его голубые глаза, не моргая, вглядывались в саму душу Семёна. Самый неприятный взгляд, который только может быть. Словно две чистые северные льдинки втирались к нему в голову. «Я сошёл с ума» — подумал Семён.
— Нет, вы психически здоровы, — мгновенно был дан от человека (человека ли?), сидящего напротив. — Напротив, вы даже гений. Довольно сложный я придумал случай, а вы-то, посмотрите, влетели как горящий и поставили диагноз, и на стол!
— Кто вы? — Семён недоверчиво смотрел на него исподтишка.
— Как вы считаете, — не обращая внимания на вопрос, продолжал «Александр», — может ли человек быть счастлив?
— Да.
Семён осторожно, стараясь не провоцировать, обошёл операционный стол и стал слева от него, а в руке он держал пинцет, который ловко взял со столика и теперь держал за спиной.
— Можно поподробнее, вечность впереди, и уверяю вас, незачем прятать пинцет, если уж хотите потыкать в меня, как я полагаю из хирургического любопытства, то вам представить миллион таких возможностей, большинством из которых вы не воспользуетесь.
— Ладно, — он бросил пинцет на пол, и он звонко отразился, катясь куда-то за него.
— Ну, так почему же человек может быть счастлив?
— Я… не знаю. Разве нельзя быть просто счастливым? Думаю, человек при встрече с любовью всегда становиться счастлив, разве нет? — пока он говорил у него прошли головокружения и чувство паники, которое он испытывал только сюда зайдя.
— А, я понял, — «Александр» приподнялся, свесил ноги, а после спустился на холодный кафель. — Та пациентка, с которой ты ездил на Кавказ, — твоя тайная любовь. Я так и подумал.
— Откуда ты, чёрт подери, всё это знаешь? Ты кто такой? — начал орать и выходить из себя Семён Владимирович.
— Двадцать второе сентября две тысячи одиннадцатого года, припоминаешь? Авария, серьёзные повреждения мозга, кома? С кем всё это было? С тобой. Ты в коме, дорогой друг, а это сон, галлюцинация, которая повторяется и повторяется, меняется.
— Но если ты галлюцинация, то зачем говоришь мне об этом?
— Я не просто галлюцинация. Я твой образ Бога из детства. Пришёл сказать, что время пришло, кома, дорогой друг, совсем тебя доконала.
«Что он несёт? Какая кома?» — начала рассказываться голова, а насмешливый взгляд «Александра» не давал сосредоточиться. Бог подошёл к Семёну Владимировичу и плавно провёл своей рукой по его щеке. Семён заметил насколько ледяным было его прикосновение, словно льдом по коже провели. Он стоял как вкопанный и слабо мог чему-то противиться, особенно когда перед тобой стоит Бог и что-то пытается до тебя донести.
— Это невозможно, — после длительного молчания его слова звучали как колокольный звон, — ведь я сегодня встречался с семьёй. Это невозможно.
Громкий смех этого существа отразился от стен огромной операционной, и эхом прошлого отразился в его мозгу. Теперь уже, словно вспоминая старый сон, улавливая нити памяти, Семён стал вспоминать что произошло тогда, в далёком 2011 году. Глупо это было, мчаться на всей скорости своего «Бентли» по ночной дороге во время большого потока грузовых машин. Он понял это только сейчас, а тогда он ехал с быстротой света и с такой быстротой не удержался на повороте и въехал в грузовик, ехавший в Казань. Семён не успел заметить, как подлетел, потом опустился, потом снова взлетел в своём автомобиле, который после происшествия был скорее похож на рваный металлический мячик, разорванный от полётов и ног. Трасса располагалась на возвышенности, и до ровной земли было метров пятнадцать, и все эти пятнадцать метров автомобиль Семёна и грузовик пролетели в железном танце вниз. Когда из этой груды металла доставали еле живое тело Семёна, спасатели едва ли могли спасти его ногу, которая в результате превратилась в нечто ужасное, но нисколько не похожее на ногу. Чтобы его быстро освободить её отрезали. В скорой врачи уже боролись за жизнь водителя грузовика, но, к сожалению, он уже не имел возможности выжить в виду серьёзных повреждений всего тела. А Семёна ввели в коматозное состояние, чтобы он не умер, но так или иначе, он продолжает свой сон уже более шести лет. Всё это он вспомнил за какие-то секунды, пока таинственный господин продолжал смеяться.
— Кстати, семья. С семьёй ты можешь встретиться, так сказать попрощаться. Если хочешь, конечно.
— Всё это время я был в коме, — он печально опустил глаза, окончательно всё вспомнив. — Я хочу попрощаться, но сначала, если ты настоящий Бог, ответь мне на несколько вопросов.
— Конечно, но я смогу сказать лишь то, что ты сам знаешь подсознательно и то, что у тебя в тайниках памяти. Давай отправимся куда-нибудь в более весёлое место, мрачновато тут.
Как только он закончил говорить, пространство вокруг него исказилось, и они мигом очутились где-то, как он мог судить в Китае, поскольку они стояли на одиноком островке вокруг пруда и плавающих в них лебедей и прекрасных, с красной спинкой, уток, которых он никогда ещё не видел. Рядом стояли деревья, нежно опускавшие свои ветви в пруд, а неподалёку стояла уютная беседка.
— Вот этих уток, — он показал на самую ближнюю, — называют мандаринка как раз из-за их окраса.
— Странно. У тебя же была жена. И ребёнок.
— Иллюзии. Не забывай, что это всё иллюзии.
— Ладно, иллюзии, — они сели на небольшие плетёные стулья, — тогда почему я сегодня ужинал с семьёй? Я знаю всю их жизнь в подробностях.
— Действительно? Екатерина, ваша любимая жена, сейчас находиться в другом городе у подруги. Ваш сын женат и у него в прошлом году родилась прекрасная дочка, ваша внучка.
— Откуда ты всё это знаешь, ведь ты моя иллюзия, а я ничего подобного и не слышал?
— Часть твоей психики фильтрует информацию, поступающую от свиданий, когда они к тебе приходят, — фантом посмотрел куда-то вдаль, будто его это всё не интересовало.
Семён Владимирович очень сильно наклонился вперёд, будто хотел взять земли в руку, но на самом деле его как будто шпагой укололи в область сердца, на один миг он подумал даже что это конец. В это время фантом нисколько не обращал внимания на припадок своего «хозяина». Какое ему дело? Он и так знал, что Семён умрёт.
— Мир дарит нам возможности, — сказал он, глядя вдаль и не обращая внимания на стоны Семёна и его кровь на губах. — Одна возможность, всего одна, осталась у тебя.
«Нет, нет, нет, это глупость. Я просто сошёл с ума! Это…Что?». Его, несмотря на огромную массу тела, подбросило в воздухе и замотало как червя
«После моей выходки мне влетело, но я помог ей… и себе». Строгий выговор на работе и едва ли не обвинение в убийстве — вот что на него свалилось по приезду домой. Никто даже слушать не стал. Он оглянулся, а увидел позади только мрак. Его как будто кто-то хлестнул водой, он подлетел почти до потолка, но не заметил этого, выбежав в коридор. В широком и приятном, как долгое время ему казалось, коридоре стояла, оперившись на стену молодая женщина, как раз возле кабинета Семёна.
Выбежавший из кабинета он сначала и не заметил её, но она крикнула и дала о себе знать.
— Здравствуйте, меня зовут Анастасия, и я пришла, чтобы вы мне помогли с моим сыном, вы знакомы с Виктором Петровичем из онкологии? Это он меня послал, — быстро выговорила Анастасия.
— Что с вашим сыном? — как бы мимоходом, не интересуясь, спросил Семён Владимирович.
— Мы не знаем, что-то кишечник в последнее время болит.
— Вам не ко мне, простите.
— Но как же? Мне же вас советовали! — Начала возмущаться наглая блондинка, даже не замечая, что Семён Владимирович давно отошёл. Не хватало ему всяких дурочек в приёмах. Да ещё и с детьми! Пусть идут в педиатрию.
Он быстро зашёл в кабинет. Словно молния раздвинул руки больному и заглянул в подмышки, там, как он и предполагал, и располагалась болезнь. В лимфоузлах.
— Срочно в операционную, сейчас мы будем его оперировать!
«В чём проблема?» — он чувствовал себя странно, так же странно, как тогда, в Греции, когда он без веских причин потерял сознание, и, как рассказывали позже, чуть не умер. Откуда он это помнит, ведь раньше никогда не вспоминал такое, будто ему вживили чужие воспоминания. Семён шёл по коридору, то и время, держась за стену, а если и шёл нормально, то медленно, как во сне.
— Что с моим мужем? Куда вы его повезли? — Спрашивала неожиданно появившиеся из-за угла жена больного Александра. За кофе, наверно, ходила.
— У него воспаление в лимфоузлах. И тромб. Мы лечим его, не мешайте, — он не помнил, как говорил и что-то делал вообще. «Что происходит?»
Семён Владимирович, тщательно вымыв руки, двинулся к двери операционной, как вдруг, предчувствуя неминуемое, а именно что-то нехорошее, он развернулся и посмотрел в зеркало, но не увидел себя. «Что?» — подумал он, как только его взгляд упал на свои руки. Его пальцы походили на вытянутые продолговатые шарики, которые растягивались и сужались. Рационально было предположить, что он находиться во сне, но сейчас почему-то ему так не казалось — уж слишком всё реалистично.
Он резко отодвинул дверь и увидел то, чему не поверил бы никогда, если бы хоть кто-то попытался ему рассказать. «Это невозможно». Пациент, Александр, сидел на столе и рассматривал своего, только что зашедшего врача, при этом немного щурясь от света. Вокруг не было ни единой души, будто бы он сам сюда прикатился.
— Ну, Здравствуйте, Семён Владимирович, — спокойным тоном, будто бы они сидели в кафе в час пик, сказал Александр.
— З-Здравствуйте, — ответил взаимностью Семён.
— Удивлены? Постойте-постойте, вы ещё не готовы к удивлению, ибо сказать придётся многое, — его голубые глаза, не моргая, вглядывались в саму душу Семёна. Самый неприятный взгляд, который только может быть. Словно две чистые северные льдинки втирались к нему в голову. «Я сошёл с ума» — подумал Семён.
— Нет, вы психически здоровы, — мгновенно был дан от человека (человека ли?), сидящего напротив. — Напротив, вы даже гений. Довольно сложный я придумал случай, а вы-то, посмотрите, влетели как горящий и поставили диагноз, и на стол!
— Кто вы? — Семён недоверчиво смотрел на него исподтишка.
— Как вы считаете, — не обращая внимания на вопрос, продолжал «Александр», — может ли человек быть счастлив?
— Да.
Семён осторожно, стараясь не провоцировать, обошёл операционный стол и стал слева от него, а в руке он держал пинцет, который ловко взял со столика и теперь держал за спиной.
— Можно поподробнее, вечность впереди, и уверяю вас, незачем прятать пинцет, если уж хотите потыкать в меня, как я полагаю из хирургического любопытства, то вам представить миллион таких возможностей, большинством из которых вы не воспользуетесь.
— Ладно, — он бросил пинцет на пол, и он звонко отразился, катясь куда-то за него.
— Ну, так почему же человек может быть счастлив?
— Я… не знаю. Разве нельзя быть просто счастливым? Думаю, человек при встрече с любовью всегда становиться счастлив, разве нет? — пока он говорил у него прошли головокружения и чувство паники, которое он испытывал только сюда зайдя.
— А, я понял, — «Александр» приподнялся, свесил ноги, а после спустился на холодный кафель. — Та пациентка, с которой ты ездил на Кавказ, — твоя тайная любовь. Я так и подумал.
— Откуда ты, чёрт подери, всё это знаешь? Ты кто такой? — начал орать и выходить из себя Семён Владимирович.
— Двадцать второе сентября две тысячи одиннадцатого года, припоминаешь? Авария, серьёзные повреждения мозга, кома? С кем всё это было? С тобой. Ты в коме, дорогой друг, а это сон, галлюцинация, которая повторяется и повторяется, меняется.
— Но если ты галлюцинация, то зачем говоришь мне об этом?
— Я не просто галлюцинация. Я твой образ Бога из детства. Пришёл сказать, что время пришло, кома, дорогой друг, совсем тебя доконала.
«Что он несёт? Какая кома?» — начала рассказываться голова, а насмешливый взгляд «Александра» не давал сосредоточиться. Бог подошёл к Семёну Владимировичу и плавно провёл своей рукой по его щеке. Семён заметил насколько ледяным было его прикосновение, словно льдом по коже провели. Он стоял как вкопанный и слабо мог чему-то противиться, особенно когда перед тобой стоит Бог и что-то пытается до тебя донести.
— Это невозможно, — после длительного молчания его слова звучали как колокольный звон, — ведь я сегодня встречался с семьёй. Это невозможно.
Громкий смех этого существа отразился от стен огромной операционной, и эхом прошлого отразился в его мозгу. Теперь уже, словно вспоминая старый сон, улавливая нити памяти, Семён стал вспоминать что произошло тогда, в далёком 2011 году. Глупо это было, мчаться на всей скорости своего «Бентли» по ночной дороге во время большого потока грузовых машин. Он понял это только сейчас, а тогда он ехал с быстротой света и с такой быстротой не удержался на повороте и въехал в грузовик, ехавший в Казань. Семён не успел заметить, как подлетел, потом опустился, потом снова взлетел в своём автомобиле, который после происшествия был скорее похож на рваный металлический мячик, разорванный от полётов и ног. Трасса располагалась на возвышенности, и до ровной земли было метров пятнадцать, и все эти пятнадцать метров автомобиль Семёна и грузовик пролетели в железном танце вниз. Когда из этой груды металла доставали еле живое тело Семёна, спасатели едва ли могли спасти его ногу, которая в результате превратилась в нечто ужасное, но нисколько не похожее на ногу. Чтобы его быстро освободить её отрезали. В скорой врачи уже боролись за жизнь водителя грузовика, но, к сожалению, он уже не имел возможности выжить в виду серьёзных повреждений всего тела. А Семёна ввели в коматозное состояние, чтобы он не умер, но так или иначе, он продолжает свой сон уже более шести лет. Всё это он вспомнил за какие-то секунды, пока таинственный господин продолжал смеяться.
— Кстати, семья. С семьёй ты можешь встретиться, так сказать попрощаться. Если хочешь, конечно.
— Всё это время я был в коме, — он печально опустил глаза, окончательно всё вспомнив. — Я хочу попрощаться, но сначала, если ты настоящий Бог, ответь мне на несколько вопросов.
— Конечно, но я смогу сказать лишь то, что ты сам знаешь подсознательно и то, что у тебя в тайниках памяти. Давай отправимся куда-нибудь в более весёлое место, мрачновато тут.
Как только он закончил говорить, пространство вокруг него исказилось, и они мигом очутились где-то, как он мог судить в Китае, поскольку они стояли на одиноком островке вокруг пруда и плавающих в них лебедей и прекрасных, с красной спинкой, уток, которых он никогда ещё не видел. Рядом стояли деревья, нежно опускавшие свои ветви в пруд, а неподалёку стояла уютная беседка.
— Вот этих уток, — он показал на самую ближнюю, — называют мандаринка как раз из-за их окраса.
— Странно. У тебя же была жена. И ребёнок.
— Иллюзии. Не забывай, что это всё иллюзии.
— Ладно, иллюзии, — они сели на небольшие плетёные стулья, — тогда почему я сегодня ужинал с семьёй? Я знаю всю их жизнь в подробностях.
— Действительно? Екатерина, ваша любимая жена, сейчас находиться в другом городе у подруги. Ваш сын женат и у него в прошлом году родилась прекрасная дочка, ваша внучка.
— Откуда ты всё это знаешь, ведь ты моя иллюзия, а я ничего подобного и не слышал?
— Часть твоей психики фильтрует информацию, поступающую от свиданий, когда они к тебе приходят, — фантом посмотрел куда-то вдаль, будто его это всё не интересовало.
Семён Владимирович очень сильно наклонился вперёд, будто хотел взять земли в руку, но на самом деле его как будто шпагой укололи в область сердца, на один миг он подумал даже что это конец. В это время фантом нисколько не обращал внимания на припадок своего «хозяина». Какое ему дело? Он и так знал, что Семён умрёт.
— Мир дарит нам возможности, — сказал он, глядя вдаль и не обращая внимания на стоны Семёна и его кровь на губах. — Одна возможность, всего одна, осталась у тебя.
«Нет, нет, нет, это глупость. Я просто сошёл с ума! Это…Что?». Его, несмотря на огромную массу тела, подбросило в воздухе и замотало как червя