Непустой человек⁠⁠

— Семён Владимирович, — громко позвала медсестра, — у вас больной с кресла падает! Каталку!
В большом муравейнике мгновенно зашевелились его мирные обитатели и стали применять к больному множество тестов.
— В реанимацию! — Семён Владимирович был из-за дня в день загружен повседневной медицинской работой, и только сейчас выдалась небольшая возможность спасти чью-то жизнь, а не заполнять тома медицинских карт.
Спустя несколько часов операции по удалению тромбов, основавших колонию недалеко от сердца и в ноге, Семён Владимирович был невероятно вымотан. Его большую седую голову наполняли неизвестно откуда взявшиеся мысли. Например, ему вдруг резко захотелось узнать об этом рядовом случае тромбоза побольше, — что нормально для врача, — а также узнать про его жену, — что личное и к делу отношения не имеет.
— Интересный случай, да? — спросил коллега Семёна – Валентин. — Может, займёшься?
— Ты же знаешь: у меня куча дел. Рядовой случай.
— Но я же видел, как ты на него смотрел, — не унимался Валентин.
— Как врач на пациента?
— Брось. Я прекрасно понимаю, что случай этот тебя заинтересовал. Бери его.
— Всяко лучше, чем скука в кабинете, ладно.
Он быстро, словно стрела, проследовал в кабинет для отдыха после рядовой, но никак не лёгкой операции. Как только он расположился на чёрном диване, ему сразу стало легче, а капельница помогала скорее ожить. Спустя четыре часа он был наготове, и способность здраво мыслить вновь вернулась. Умывшись, он стал рассматривать своё крепкое, с мощными скулами, и глубокими морщинами лицо. «Постарел» — подумал Семён Владимирович. — «Хотя, какая разница? У меня семья, работа и всё прекрасно». Он заставил своё отражение улыбнуться и мягкими шагами дошёл до стола, где лежала история болезни пациента. Нужно выяснить причину болезни, а для этого больного нужно опросить. Но сначала кофе.
— Привет, Владимирыч. Что творишь? — Обычным вопросом застал его возле кофемашины Андрей, нейрохирург. — Говорят, у тебя сегодня был тромбоз?
— Ага, ещё какой. Вызвали, да и в руке он оказался, сложный случай, в общем. Надо бы ноги проверить, может, остался ещё.
— Ясно. Помнишь? — Похлопал он друга по плечу. — Послезавтра вечером собирайся, за городом хорошо.
— Рыбачить можно и поближе, не обязательно в такую даль ехать.
— Отказываешься?
— Ни в коем случае.
На том и решили старые друзья и коллеги по работе. Сразу после выпитого кофе Семён вдруг почувствовал себя нехорошо и сразу, между прочим, решил не идти к больному, а подождать до утра. Он оставил свой медицинский пост, подписал бумажки и уже через полчаса сидел дома в тесном семейном кругу, ужиная. Он как обычно сидел в центе стола, в гостиной, а справа располагалась его семья — прелестная черноволосая жена Екатерина Дмитриевна и сын, Владимир Семёнович. Сегодня на столе стояла жареная курица, картошка, различные салаты и закуски, которые прелестная его жена успела приготовить во время длительного, но привычного отсутствия на работе её любимого супруга. Сын Владимир в это время обычно находился у себя в квартире, недалеко вниз по улице, но сегодня он решил прийти и отужинать вместе с семьёй. Белокурый и с гордой осанкой, спортсмен, он сидел и спокойно ел, пока отец рассказывал, что с ним сегодня происходило. Тихая семейная идиллия. Так, спокойно и без резких движений и заканчивался обычный день обычного врача-хирурга в обычной больнице.
Треск телефонного звонка прервал мирную атмосферу семейного ужина. «Работа» - мгновенно понял Семён Владимирович, беря мобильный телефон.
— Семён Владимирович, ваш сегодняшний пациент только что впал в кому, — спокойным голосом сообщила медсестра Людмила, добрая, но строгая женщина. — Состояние тяжёлое, стабильное.
— Через полчаса буду, — коротко ответил Семён.
— Ну, что? — Спросила с лживым интересом Екатерина Дмитриевна. — Неужто опять вызывают?
За время длительной врачебной практики мужа Екатерина Дмитриевна ко многому привыкла. Слишком часто ей приходилось ужинать одной, конечно, за исключением дней законного отпуска, когда супруги отправлялись, обычно, в Турцию или Грецию. В Турции их всегда встречали с распростёртыми объятьями, так как семья, у которых гостили Семён и Екатерина, была искренне благодарна им за то, что Семён спас Мехмеда, главу большого семейства, от болезни, противостоять которой не могли ни на Западе, ни на родине. Он нашёл целый консилиум врачей, способных помочь его тяжелому и крайне редкому неврологическому заболеванию. С тех пор он самый желанный гость за их столом, гость, который спас хозяев и не попросил ничего взамен. В солнечной Греции его также ждут в любое время, ждёт женщина, у которого сын был болен раком на тяжёлой стадии, и так как она уже лечилась у Семёна Владимировича, то не возникло даже мысли о другом враче. Много семей спас Семён Владимирович и не любил этим хвастаться, в то время как его жена несла вместе с ним его бремя и поддерживала во времена неудач.
Действительно, спустя полчаса в белом халате, словно ангел, предстал перед больным Семён Владимирович, разгорячённый новой неудачей.
— Что произошло?
— Кровоизлияние в мозг вызвало кому, — тихо, будто стараясь не разбудить, говорил Валентин. — Нужно выяснить причину и как можно скорее. Сделать МРТ, КТ…
Что-то явно было не так как раньше, это ощущалось Семёном Владимировичем постоянно, но сейчас он стал даже паниковать, а когда врач паникует, то не может принять верного решения. Они долго спорили, пытаясь ответить на вопрос о причине, хотя тут и без тестов было понятно, что больной до утра не доживёт. В просторном кабинете под ярко палящими лампами на совещание собрались пять врачей, которым предстояло решить конкретный вопрос о лечении и вообще возможно ли оно. Слева сидели Валентин как врач-анестезиолог, Семён как врач-хирург, Андрей как врач-нейрохирург, справа сидели глава отделения хирург Пётр Смолов и дежурный врач Васнецова Екатерина.
— Состояние пациента вновь нестабильно, ухудшения каждые два-три часа. Начинается некроз в правой лобной доле, — докладывала Екатерина, молодая как считал Андрей, врач 35 лет с миловидным лицом. Во время её доклада у многих опустился взгляд куда-то вниз, мол, мы не в силах что-либо сделать.
— Вы успели опросить пациента, Семён? — Спросил Пётр.
— Нет, тогда его состояние было стабильным, и я решил подождать до утра.
— Ладно, это всё равно ничего бы не дало. Слишком поздно. Я просто хотел узнать про его семью. Она у него вообще есть?
— По всей видимости, нет, ведь к нему никто не обратился, — сказал Андрей. — В любой нормальной семье уже давно бы забили тревогу. Есть предложение провести биопсию мозга и узнать поподробнее, с чем мы имеем дело.
— Биопсию мозга в таком состоянии? Если хотите убить, то так и скажите, — возмутился Валентин.
В это время в кабинет зашла детородная женщина с малолетним сыном и искорёженным лицом стала требовать объяснений, что стало с её мужем. Семён мгновенно поднялся и вышел с ней из кабинета, встал возле двери, и старался объяснить, что произошло. Он крайне, как и любой другой врач, ненавидел подобные разговоры и доклады родным умирающего человека, но врач всегда вестник очень хороших или очень плохих новостей. Среднее тоже бывает, это, пожалуй, даже хуже плохого и хорошего, ведь чаще всего это кома – ни смерть, ни жизнь.
— Что же с ним? Говорите! — Задыхаясь, словно от бега, говорила жена больного.
— У больного…
— Его зовут Саша!
— У Александра тромбоз, с таким диагнозом он поступил, но после проведённой нами операции ему стало хуже. Сейчас Мы делаем всё возможное, но он по-прежнему находиться в коматозном состоянии. Вероятен инсульт.
Сейчас он всё бы отдал лишь бы не видеть эти глаза, глаза полные отчаяния и шока.
— Пойдёмте, я вас отведу.
Тем временем в соседнем кабинете по-прежнему заседал научный консилиум, но решение так и не нашлось, в виду того что пациента вылечить явно было невозможно. Результаты тестов подтвердили приговор врачей.
Вот он, человек, чья жизнь прервётся к утру, человек, имя которого мы только что узнали, он лежал неподвижно, словно спал, на кушетке и аппарат мирно и спокойно вдавливал в него необходимый ещё воздух. Нежно, как дитю, поглаживала руку его жена, уже вроде бы освободившаяся от слёз он только приготавливалась к неизбежному. Стандартный мужчина, уже не молодой, лет сорока пяти, с соответствующей возрасту лысиной и кривым носом. Такого в толпе обычно не замечаешь. Семён взглянул на часы, стрелка уставилась на число двенадцать, а после взгляд упал на больного. Зашла Екатерина и после разговора с ней он подошёл к жене умирающего и подвинул к ней какую-то обязательную в этом случае бумажку, мол, врачи не виноваты и пациент безнадёжен, но был сюда доставлен во столько-то и столько-то употреблено им лекарств.
Опять. Семён Владимирович вышел из палаты и пошёл в свой кабинет, в то время как консилиум уже разбежался восвояси. Вот он открыл дверь и сквозь мрак, воцарившийся в кабинете, он пробрался к столу, но лампы зажигать не стал, сидел в темноте. Так легче думать. Воспоминания, явившиеся задолго до поступления больного, вновь дали о себе знать, и выплыли как подлодки в пруду. «Да, это был 2003 год, я тогда только вернулся из командировки из Риги…»

Тогда, в 2003, его все приветствовали, только он зашёл, а причиной была удачная защита кандидатской работы, к которой он подготавливался полгода. Предстояло ещё куча бумажной работы, но это уже дело техники и времени. Первым больным, принятым им за долгое время отсутствия была женщина тридцати пяти лет. Она жаловалась на кашель, но направлена была почему-то к нему, хирургу. Оказывается, ещё у неё болела нога, при этом сгибалась она плохо, о чём он и записал в медицинской карте. Семёна Владимировича особенно насторожил этот кашель больше чем нога, и он попросил её сходить и без очереди сделать снимок лёгких. А когда снимок попал к нему в руки, он даже не поверил своим глазам, настолько неожиданной была «находка».
— Что случилось? Вы же оцепенели! — Беспокоилась больная.
Он в это время мысленно передирал известные имена бол