(НЕ) знакомьтесь, Его Темнейшество. Часть 8⁠⁠

Предыдущая часть

Все имена модифицированы, все совпадения не случайны.

Я решила попробовать. Аккуратно. Не погружаясь слишком сильно. Сдержанно. Ничего особо не ожидая.

Мы начали делать вещи, которые делают нормальные пары. Ходили в кино. Ездили за город, гуляли по парку, пинали листья, кормили уток. В какой-то момент Т устроил традиционную ежегодную приличную посиделку у себя дома с друзьями (реальными друзьями, а не всей этой дружественной барной толпой), представив меня как свою девушку. Я познакомилась с его мамой и котами. Коты начали ходить ко мне гладиться (особенно забавно было получить от стеснительной кошки требование тщательно её гладить в 6 утра). Я его стригла.

Попутно занимались и старыми привычными вещами — шарахались по дружественным барам, ели шаверму на апражке, только в его баре таких тусовок больше не было — его, наоборот, нужно было разбирать и попутно искать новое место.

Это было всё хорошо, спокойно и приятно, но на самом деле я всё это время ждала подлянки. Я знала, что где-то внутри меня ещё живет это яркое, светлое чувство влюбленности — но я больше не позволяла ему выбираться наружу. Я ждала, что вот, в какой-то момент я решу, что Т исправился, ему можно доверять — и я позволю себе снова в него влюбиться. Момент всё не приходил. Наоборот, я начинала замечать всё больше его минусов.

Ему было как будто без разницы, высплюсь я или нет. Я понимаю, что у него образ жизни ночной, но можно иногда подумать о том, что мне вставать часов через пять, и не затягивать так сильно наши гулянки. И в принципе думать о том, что мне иногда нужно отдохнуть. Это бывало и в прошлую попытку отношений — однажды мы провели очень веселую ночь в компании девчонки-электрика, которую он называл Хамка, а я — Электричкой. Они пили водку, я работала, мы ели селедку, Электричка критиковала мою челку и пыталась починить вывеску. Я тогда задремала сидя, прислонившись к стенке, а разбудили меня кружкой кофе, пронеся её перед носом. Электричка танцевала что-то классическо-средневековое под Крематорий.. Я тогда сдуру сказала Т, что хотела бы посмотреть на неё в нормальном состоянии, когда она не под веществами и в ней нет столько водки. Через пару дней, когда я, поработав, в очередной раз ушла спать наверх, выжатая как лимон, решив урвать часа четыре хотя бы — он растолкал меня через час, потому что Электричка пришла трезвая, я же хотела посмотреть!

В один из вечеров я приехала в бар, договорившись с ним о встрече, а он оказался в другом месте. Мы договорились, что я оставлю вещи в баре и приду к нему. В баре сидели Дамир с новой барменшей и играли в карты, зал был пуст. Дамир представил меня барменше, она сразу извинилась, что с первого раза меня не запомнит — на что я едко заметила, что, согласно моему опыту, меня можно не запоминать. Придя к бару, где сидел Т, я обнаружила, что арка уже закрыта — после полуночи в тот бар можно было попасть уже только написав/позвонив Валере. Я написала Т в вк — не читает. Позвонила — не абонент. На телефоне 5%. Догадалась написать Дамиру, чтобы тот позвонил Валере, телефона которого у меня не было. За 20 минут, что я стояла у арки, до меня успели докопаться дважды. Я справлялась закатыванием глаз и фразами на грани грубости, но ещё немного, и возможно пришлось бы защищать свою честь (ха-ха) выцарапыванием глаз. Валера в итоге вышел меня впустить, а Т с разряженным телефоном с кем-то увлеченно дискутировал. А можно было подумать мозгом, что, судя по времени, меня нужно встретить. Не так сложно трещать не в баре, а за долгим перекуром снаружи.

Один раз, когда мы улеглись уже под утро (а я на сон даже не рассчитывала, планировалось получить взаимодозу ласки и уехать), Т намертво вырубился прямо в процессе, лицом в моё бедро. Настолько намертво, что если бы он не храпел как 30 бегемотов, я бы решила что он умер. Мне нужно было уезжать, а ему — закрыть за мной дверь. Я открыла окно пошире, подумала. Решила что плохой вариант, не оставлю же я открытое окно после себя — не говоря уже о том, что вылезать вместе с самокатом и тянуться до ступенек — такое себе. В итоге вытащила у него из кармана ключ, вышла вместе с самокатом, закрыла дверь снаружи, а потом со ступенек крыльца лезла немножко на карниз и закидывала ключ в щель микропроветривания. Потом мне предъявили, что по пути сломалась вывеска, которую так долго и старательно чинила Электричка.

Я анализировала его и сравнивала с другими людьми. Нам было о чем поговорить, но только потому что я понимала его, а он понимал меня только когда я упрощала. Мне нравилось ему что-то объяснять (что-то про азы психологии, почему Саша может реагировать так или иначе и тд), но я понимала, что эмоциональный диапазон у него как у табуретки. Он не понимал простейших вещей, не понимал почему люди обижаются — но, что удивительно, умел очень ловко расположить к себе и вытянуть из состояния обиды на него. Он не понимал моих шуток (тут ладно, айтишные шутки), в молоко улетало много сарказма (а я так люблю сарказм! Иногда завернешь что-то тщательно, красиво — а тебя не поняли, очень обидно и шутка простаивает). Особо не читал, не смотрел фильмов/сериалов кроме очень редких вылазок в кино с кем-то. Увлечений было: шарахаться по барам, иногда выезжать на природу/фестивали, дома играть в комп (но и тут очень неувлеченно). Шить он уже очень давно не шил. Мне становилось с ним всё скучнее и бессмысленнее, я думала о том что будет дальше — да, он очень галантный, когда хочет, и нежный, но далеко на этом не уедешь. Мне нравились ощущения, которые возникали, когда он меня обнимал, но я не представляла как с этим человеком вести прям совместную жизнь. По-хорошему — отмыть, накормить, следить чтоб спал нормально, не пил так много, поддерживать и вдохновлять. А по сути — смотришь на взрослого дееспособного человека, и думаешь «а оно мне надо?». Еще из подкупающего — абсолютное неосуждение. Можно было подрасслабиться (что конечно тоже не очень хорошо). Я ощутимо похудела и не успела ещё привыкнуть к новому весу, меня быстро уносило с алкоголя. Он никогда не осуждал меня за это — он держал мне волосы когда мне было плохо и спокойно дотаскивал до кровати. И целовал, и обнимал, и ничего не говорил наутро.

Однажды заприметила у него определенного состояния лицо, разговорила — он ругался с Сашей по переписке. Т хотел от неё какого-то ответа на тему «что это вообще было», за что, почему. Мы обсуждали всю ситуацию, и в какой-то момент у него проскользнуло что-то типа «ну если точно не любит и не хочет ничего возвращать — пусть так и скажет, не телепает туда-сюда». Из этого я поняла, что он хочет не просто ответов — он хочет определенности, есть ли смысл что-то восстанавливать, потому что на восстановление он видимо всё ещё был готов. Поизвинялся передо мной, что опять мне голову морочит, а я сказала что наверное просто досмотрю его из любопытства, как этот год. Мне не было больно — он всё ещё встречался со мной, а не с ней, а большего я от него и не ждала. Я вообще ничего от него не ждала и пыталась хотя бы хорошо проводить время.

Мы продолжали разбирать бар. Я увлекательно снимала доски со стены, периодически роняя что-нибудь себе на ногу. Иногда кто-нибудь заглядывал помогать. Заходил Роман, друг Т, который частенько ему что-нибудь чинил по бару. Я сидела уставшая и хмурая. Роман занюхнул своей волшебной пыльцы, посмотрел на выжатую меня и предложил дорожку, я отказалась. Он недоверчиво глянул на меня, сказав «А выглядишь так, что тебе прям надо».

В то время мне уже частенько где-нибудь что-нибудь предлагали (да, появились эти «люди, которые будут предлагать тебе наркотики», которыми нас пугали в детстве). Я упорно отказывалась, потому что считала, что мой мозг может во всякую херню и без вспомогательных веществ. Иногда, ещё летом, я задумывалась — пыльца обещала вагон энергии, которой мне по идее надо было побольше, чтобы разобрать мой адовый рабочий завал. Но проанализировав время, которое мне нужно будет поддерживать себя новыми дозами, чтобы всё доделать, я поняла что отходняк от этого не будет стоить никаких рабочих показателей. Я и так была в перманентной серотониновой яме в то время.

Иногда я выпивала слишком много и говорила лишнего. Про то, что всё ещё жду подлянки. Про то, что всё ещё ему не верю. Спрашивала, зачем ему именно я? Он ведь способный, он может склеить какую-нибудь новую девочку. Что во мне особенного? Он утаскивал меня наверх молча и как будто тщательно доказывал, что я особенная, просто затапливая меня нежностью.

Продолжение