Людовик VI Толстый
Людовик Филиппович Толстый, или как его называют во Франции Людовик VI, родился от нелюбимой супруги Филиппа I Берты Голландской. И это довольно-таки осложнило ему жизнь.
Для начала, папа отправил ребенка в монастырь, постигать умные науки. Нам не очень много известно о его успехах, зато известно о том, что на школьной скамье Людовик завел себе друга с недетским именем Сугерий. Вроде и что с того? Да и ничего, если честно, просто этот Сугерий вырос и приложил руку к появлению готической архитектуры вообще и окну «роза» в частности. Но до этого еще далеко, а пока нашему Людовику исполнилось 11 лет и его обучение закончилось. Папа король забрал его и передал на воспитание дальше - рыцарю Герлуину Парижскому, дабы Луи учился у него мужеству и отваге, а чтоб не особенно лез домой, вручил ему еще и графство Вексен. Не просто вручил, а приказал его охранять и защищать от посягательств. Людовик немножко сильно удивился, но лет пять благополучно поручение папы исполнял. Успех этого мероприятия во многом был связан с тем, что в то время никто на графство то особенно и не посягал.
А Людовик постепенно рос, мужал и начинал волновать своим существованием мачеху Бертраду. Новая жена короля не очень приветствовала наличие пасынка, по вполне очевидным причинам -у нее свои дети имелись и досадная помеха на их пути к престолу в виде Луи постоянно толкала ее на крайние меры. Бертрада подсылала к нему наемных убийц, травила, пыталась вступить в преступный сговор с королем Англии, чего только не предпринимала, а Людовику все ни по чем. И решила она тогда помолвить своего сына Филиппа на Елизавете Монлери. Семейство Монлери-Рошфор было тогда весьма влиятельным, и Бертрада подумала, что уж кто-кто, а они ей точно помогут Филиппа Филипповича протолкнуть к престолу поближе. Но наш Людовик оказался шит совсем не лыком, взял, да и женился на Люсьене де Рошфор из того же славного семейства. Вот здесь бы любой позлорадствовал, а Людовик не стал, совсем наоборот, предложил мачехе жить дружно, больше его не травить, и в честь родственных уз подарил единокровному брату Филиппу графство.
Ситуация в семье умиротворилась, а Люсьена осталась. Не продумал Людовик, куда он ее денет, когда переманит Монлери-Рошфоров на свою сторону.
Посовещавшись с папой, своим личным, не римским, Луи решил, естественно, расторгнуть брак. Естественно, в свою очередь, и Монлери, и Рошфоры оскорбились, мол, вы ваше высочество три года на нашей девочке были женаты, а тут внезапно обнаружили родственную связь, ну, не хамство ли? Людовик, решил, что нет, не хамство, и для убедительности еще и замок у обиженного семейства отнял, а потом еще и папа, его личный не римский, представителей семейства поувольнял со всех высокопоставленных должностей.
Король Филипп, убедившись, что теперь в семье все мирно и прилично, умер. Королем стал Людовик и, конечно же, все снова испортилось. Потому что для начала Людовик отнял у своего брата Филиппа подарки – графства всякие, прочее имущество. И к обиженным на нового короля Рошфорам и Монлери присоединились теперь дядья Филиппа Монфоры. Сидит себе в Париже Людовик, как бы король, а вокруг одни злобствующие бароны, которые не собираются его слушаться. Другой бы приуныл, а Луи нет. Луи решил навести порядок, построить вертикаль власти, так сказать. И ведь всю жизнь ему пришлось этим заниматься. Это только кажется, что у королей королевская жизнь – рябчиков, фазанов кушать, да амуры плести. Нет, товарищи. До рябчиков ли тебе, когда ты выходишь за ворота Парижа, а там беснующаяся аристократия, что хочет, то и творит. Мало, что на приличных коммерсантов нападают без зазрения совести, друг дружку убивают без уважения и этикета, так и монарха ни во что не ставят. Ну какой король это будет терпеть? Если честно, то многие. Но Луи не собирался становиться безвольной пешкой в руках олигархии или силовиков. Что его зря в молодости травили что ли? Поэтому взялся за этот бардак король Людовик серьезно, только чубы у баронов трещали. Феодалов во власти ограничил, малый бизнес поддержал, безопасность соблюл. А если только находил какого непослушника, то наказывал нещадно.
В общем, успокаивалась благодаря нашему Луи ситуация внутри Франции. Но у Франции была еще наружа и там тоже были свои сложности. Во-первых, Нормандия, которая как бы французская, но как бы и английская, зависит с какой стороны Ла-Манша на нее смотреть. Людовик, конечно, помнил, что Генрих Боклерк, король Англии, в свое время отказался потакать Бертраде де Монфор в хитросплетениях ее интриг. И Людовик, конечно, был в глубине души очень Генриху за это благодарен, но это же не повод за Нормандией не приглядывать. Тем более, что из нее все время кто-то вылезал и совершал вражеские нападки на приграничные территории, а они уж совершенно точно были французскими. Поэтому Людовик периодически с Англией по этому поводу обострялся. Парень он был горячий, чуть что, сразу на поединок вызывал. А Генрих, король Англии, был парень попрохладнее, поэтому часть таких вызовов игнорировал. Жаль, что не все, потому что, когда он эти приглашения все же принимал, то для нашего Людовика они ничем хорошим не заканчивались. Иногда ему даже приходилось спасаться бегством. А однажды какой-то отвратительный рыцарь так утомил Людовика своим преследованием, что ему пришлось остановиться и объяснить невежде, что королей в плен не берут не только в шахматах. Людовику это сбежать помогло, но вероятно только потому, что рыцарь очень удивился.
Однако, Луи вынужден был защищать родину-мать не только от англичан, со Священной Римской империей у него тоже неприятность случилась. Когда пришло время избирать нового папу, теперь уже римского, король Франции поддержал Каликста II, а священный римский император Генрих V, наоборот Григория VIII. Полное отсутствие диалога. И в этот раз все было гораздо серьезнее – Германия, то есть империя, решила вероломно напасть на Францию, и у нее было такое страшное и могучее войско, что Людовик обратился к нации за поддержкой. А дальше случилось то, что принято считать первым проявлением французского патриотизма - нация откликнулась на призыв короля, даже те бароны, которые с ним находились в конфронтации, собрались и приехали, дескать, пусть мы тебя, Луи не очень любим, но этой гидре фашистской не уступим ни пяди земли. Луи растрогался, схватил знамя Святого Дионисия и, водрузив его над собой, помчался навстречу опасности. Опасность, в лице Генриха V, не ожидала, что придет так много народа, потому развернулась и поскакала домой. А король и бароны поехали обратно в Париж, рассказывать о своей победе и возобновлять внутриусобицы. Кстати, пока ехали. Решили, что идея брать знамя, очень хорошая и надо сделать это традицией. И сделали.
Потом Людовик еще много раз воевал с собственными феодалами, наводил порядок и восстанавливал справедливость. Работа, конечно, напряженная и здоровье ни в коей мере не укрепляла, да и заедать стресс Луи любил. Поправился, за что, собственно, и получил от одних благодарных подданных прозвище Толстый, а от других – пожелание не участвовать в военных похода лично. К сожалению, Людовик никого не послушал и умер во время очередного мероприятия по усмирению очередного непослушного барона. Правда, умер он от дизентерии, в военном лагере.
Однако не надо думать, что все в его жизни было только опасно, трудно и мрачно. Вот, например, Аквитания ему досталась практически случайно, но об этом уже в другой раз.