Лиза⁠⁠

- Послушайте, такой случай в моей практике впервые. Я занимаюсь гипнозом уже более 30 лет, но в вашем случае, увы……

- Что значит «увы»? Вы же профессор, и обещали мне помочь! Я уже в пятый раз здесь, а вы просто разводите руками?!...

Устало потирая переносицу под очками, тем самым как бы отгораживаясь от клиента и не желая смотреть ему в глаза, профессор произнес: -«Сергей Федорович, не знаю… Ну, может… вам в церкви помощи поискать? Как это называется у нас? Не экзорцизм, а… отчитка. Да, съездите на отчитку. У меня других вариантов нет.

-Вы это сейчас серьезно?..

- Более чем. У вас есть с собой флэшка?

- Эм… Да, дочкина, флэшка-кролик в кармане завалялась. А зачем?

- Я скину вам аудиозапись сегодняшнего сеанса, и на этом наши встречи прекратятся. Вот, держите вашего кролика и уходите прямо сейчас, я прошу. Нарушений в вашем психическом здоровье я не вижу, хотя лучше бы они были – тогда бы я знал, как вам помочь.

- И это все? Я ее теперь не только слышу, но и вижу! ВИЖУ, понимаете!

- Да, молодой человек. Уходите. Если честно, я вас боюсь… Такой случай, повторюсь, впервые в моей практике. За долгие годы работы, приема и лечения пациентов я немало, конечно, успел повид…

Сергей не дослушал. Он уже бежал в гневе вниз по лестнице, громко хлопнув дверью, чем до смерти перепугал секретаршу профессора.

Он сел в машину и сжал виски руками, из всех сил сдерживая стоны отчаяния. Подняв голову, вздрогнул, побледнел и замер в немом ужасе: из зеркала заднего вида на него смотрела Она. Эта Девочка. Она была в белом платье, с косами и держала руки сложенными у груди. Он не видел, что она ими держит, а приподняться и заглянуть было выше его сил. Впрочем, обернуться назад тоже было выше его сил. Сознавая весь кошмар и собственное бессилие, он в приступе панической атаки начал биться головой об руль….

- Проснулись, Сергей Федорович! Замечательно. Я ваша медсестра, Галина. Вы в Центральной клинической психиатрической больнице нашего города. Кстати, вы можете сказать, о каком городе речь?

- Да…. Да-да, конечно. Мы в Москве. Только я не пойму, почему я тут?? А ремни? Ремни зачем?! Немедленно освободите меня!

- Ни в коем случае – это распоряжение вашего лечащего врача.

- Моего кого? Врача?! Вы что, считаете, я псих какой-то?!

- А это, Сергей Федорович, решит комиссия, а пока отдыхайте.

- Хорошо. Хорошо, ладно. Просто скажите, как я сюда приехал. Сам? Я не помню ничего после того, как…

И на Сергея обрушилось последнее яркое воспоминание – безучастные глаза и не вяжущаяся с ними улыбка на бледных губах. Его будто ледяной водой окатили, и он с ужасом и мольбой уставился на медсестру, словно она одна во всем мире могла ему помочь.

- Сергей Федорович, вас сюда привезли по вызову. А также по вашему личному согласию в соответствии со статьей 29 Закона «О психиатрической помощи».

- Какому вызову? От кого? От профессора? Вот старый мудак! Гипнолог, блин…. Херолог он – вот он кто, ясно?!

- Тише-тише, не то мне придется повторить укол и …

- Все, я спокоен. Спокоен!

- Я не знаю, кто он. Профессор или просто человек. Как там говорится? С активной гражданской позицией? Да, точно. Так вот, он позвонил в скорую, потому что видел, как вы сначала кричали и хватались за голову, сидя в машине, а потом начали биться головой об руль, от чего потеряли сознание. Вам, кстати, пришлось наложить на лоб 5 швов.

- Ясно. Конечно, я мог дать согласие. Куда угодно, лишь бы подальше оттуда и поближе к живым людям…. И что со мной будет дальше? Мне нужно позвонить домой. Меня ждут жена и дочь. Господи, как же я им это скажу…

- Вашей жене уже сообщили, не волнуйтесь. Сейчас, Сергей Федорович, я сделаю вам укол, и вы поспите. Хорошо?

- Ага.

Галина сделала укол, поправила пациенту постель и пошла к двери.

- Постойте, а как же ремни? Я же все равно усну. Расстегните, я устал от них, все тело затекло!

- А ремни, Сергей Федорович, пока останутся с вами. Поправляйтесь.

… «Ремни с вами. Свами. О, как Свами Даши из «Битвы Экстрасенсов». Точно, как я сразу не додумался! Мне нужно на передачу! Интересно, все тамошние экстрасенсы хоть раз реально встречали подобное? Судя по тому, что я видел в телевизоре, я бы был здоров уже завтра. Ха-ха. А вот это еще она сказала: Попра вляйтесь. Что за попра? Куда мне нужно вляйться и как это делать? Я же в ремнях… Боже, что она мне вколола?? Я несу бред»…

И Сергей погрузился в глубокий сон без сновидений.

- Серёёёёёёжа, Сережа, просыпайся, мне скуууууучно!

Сергей резко открыл глаза и ясно помнил, как только что кто-то его будил, но рядом не было никого. Он был один в палате. И этот голос… Он узнал его. Девочка. Опять она заговорила в его голове.

- Что тебе от меня нужно?! Что?! Объясни или проваливай нахрен!

- Сережа, я сейчас заплачу. Не груби мне. Не груби по-хорошему, Сережа.

- А то что? А?!

- Сам знаешь, что. Я сведу тебя с умааааа!

- Хорошо, давай так. Я или больной псих или очень тупой и не понимаю, зачем ты меня преследуешь. И кто ты такая? Почему только я вижу тебя и слышу?

- Подумай, Сережа. Подумай, как ты можешь исправить зло, совершенное теми, кого давно нет?

- Чье зло? Мировых вождей? Инквизиторов? Ученых? Маньяков? Растлителей? Убийц?

- Вот, можешь же, когда захочешь, дружок. Убийство. Подумай над тем, почему…

- «Сергей Федорович, здравствуйте! Вы проснулись? С кем говорите, если не секрет?» - голос вошедшего мужчины в белом халате прервал диалог в голове Сергея.

- Здравствуйте. Сам с собой, судя по всему. Вы врач?

- Да, меня зовут Вениамин Петрович, вы под моим наблюдением. Сегодня я получил результаты ваших анализов. Картина меня порадовала и огорчила одновременно. Ваши показатели не то, чтобы в норме, они идеальны. Хоть сейчас в космос, как говорится. Только вот ваше состояние никак не вяжется с анализами. В связи с этим мы продолжим наблюдать вас. В конце недели состоится врачебная комиссия, на которой мы с коллегами примем решение о необходимости либо отсутствии таковой в вашем дальнейшем пребывании здесь.

Анастасия объяснит вам здешние порядки и проводит до столовой. Всего хорошего. На этом Вениамин Петрович вышел из палаты, впустив через открывшуюся дверь нечленораздельное мычание, вопли и крики, сливающиеся в один сумасшедший поток.

- Сергей Федорович, умывальник в конце коридора. После найдите меня на посту, я провожу вас в столовую.

- Хорошо. Спасибо, Анастасия.

Бредя по коридору, Сергей понял одну важную вещь – не компрометировать себя, и через неделю он отсюда выйдет. Он пообещал себе держаться, что бы эта чокнутая ни говорила и ни показывала ему.

- Сергей Федорович, вот вы где. Пойдемте. Пока идем, я расскажу вам о наших правилах. Их не так уж много, но они обязательны к соблюдению. Ясно?

- Да.

- «Хорошо. Каждый пациент обязан вежливо и уважительно относиться к персоналу и другим пациентам, точно соблюдать режим пребывания – пробуждение, туалет, прием пищи и передач от родственников, сон…» - затараторила много раз повторяемый текст Анастасия.

- Также пациент обязан соблюдать тишину в палатах и коридорах…

- «А эти чего так орут тогда?» - не удержался от иронии Сергей.

- У «этих» свои правила. Хотите узнать их, мы вас оформим к ним в отделение. Хотите?

- Нет, извините, продолжайте.

-…оказывать содействие врачам и персоналу, убирать и содержать в чистоте койку и прикроватную тумбочку, ничего не хранить под подушкой и матрацем. Выполнять требования личной гигиены, содержать себя опрятно…

Сергей хотел было вставить, что с этим проблемы – у него нет зубной щетки, расчески и прочих атрибутов опрятности и гигиены, но вовремя прикусил язык.

- …курение табака осуществляется организованно, в отведенное для этого время и месте. Во время прогулок не отлучаться с территории, предназначенной для прогулок. Запрещено сидеть на подоконниках и переговариваться через окно с другими пациентами. Запрещено иметь и пользоваться электрическими и электронагревательными приборами, иметь бритвенные принадлежности и иные режущие/колющие предметы. После отхода ко сну все пациенты должны быть в палатах…

Сергею очень хотелось сказать, что его мечтой давно было посидеть покурить на подоконнике сигарету, вытащенную из-под подушки, и поболтать с таким же чудиком в окне, но опять вовремя осекся.

Они уже подошли к столовой. Запах доносился не мерзкий, конечно, но и не а-ля франсэ. Сергей взял поднос, и пошел к стойке с едой. Как он и ожидал, больничное меню оказалось очень скромным и даже скудным. Выбора не было от слова совсем. Работник столовой угрюмо плюхнул ему в тарелку поварешку серой жижи, подал бутерброд из серого хлеба и масла (хорошо бы, чтобы это было масло) и стакан слегка окрашенной жидкости – очевидно, чай. Сергей вдруг понял, что жутко голоден, поэтому проглотил, не глядя, кашу с бутербродом, и залпом запил «чаем». После ему поскорее захотелось остаться одному. Ни на кого не глядя быстрыми шагами пошел обратно в палату, порадовавшись, что из шести коек занята только его. Удивительно, но факт.

Зайдя в палату, Сергей сразу же рухнул на койку. «Ремней нет, обращаются сносно, худо-бедно поел – уже хорошо».

- Ой, Сережа, как вы, люди, быстро свыкаетесь с обстоятельствами. Смотришь, и ко мне со временем привыкнешь. И останемся мы тут с тобой навсегда. Хорошо же?

Сергей лежал неподвижно и не реагировал на опять появившийся голос. Он решил полностью игнорировать ее, или чем там на самом деле «она» являлась.

- И брат твой также, как ты, со всем смирился. Спился, правда. Зато живой.

- Не отвечаешь. Ну ладно. У меня время полно, могу и подождать. Постою, посмотрю на тебя.

Сергея прошиб холодный пот – снова увидеть ее он боялся больше всего на свете. Она стояла на соседней койке. Сергей видел ее боковым зрением, все волосы у него на теле встали дыбом. Медленно, против своей воли, но повинуясь инстинкту, он повернул голову. Теперь он увидел, что она держала в руках: маленький букетик каких-то блеклых цветков. Белые когда-то колготки были выпачканы на коленях, платье тоже было грязное и местами порвано. Так они и смотрели друг на друга. Неотрывно и молча. «Хоть говорить ты так не можешь, слава Богу». В ответ на эту мысль глаза девочки недобро сверкнули. Не успел Сергей подумать в ответ что-то колкое, как дверь в палату открылась. Медсестра Анастасия сообщила, что «Ваша жена хочет с вами свидания. Сегодня у нас приемный день. Если дадите свое согласие, она приедет». В других обстоятельствах новость о том, что жена хочет свидания, имело бы романтический подтекст. Еле сдержав очередной приступ сарказма, Сергей ответил да. Он тоже хочет свидания с женой.

- Сережа. У меня миллион вопросов, так что давай начнешь ты.

- Света, я не псих.

- В этом я ни разу не сомневалась.

- Со мной происходят странные вещи, и объяснить их я пока не могу. Я могу только попросить тебя подождать. Мне нужно время во всем разобраться. Я в порядке, как видишь, ни припадков, ни другой какой фигни со мной не случается.

- А шрам этот на лбу? Сереж, я знаю, что тогда произошло в машине.

- Нет, Наташ, не знаешь. Я потом все тебе расскажу. А лоб – это мелочь, заживет. Или со шрамом я тебе не нужен?

- Дурак, блин!

- Люблю тебя.

- С твоей работы звонили, я сказала, что ты срочно уехал на две недели в Подмосковье хоронить тетку и утрясать там все юридические моменты с недвижимостью. Извини, сказала первое, что пришло в голову. Там, конечно, не обрадовались. Сказали, эти дни будут за твой счет. Я не возражала, как ты понимаешь.

- Натусь, ты все сделала правильно, умничка моя! Ты даже не представляешь, как ты близка к истине.

- Не поняла? Кто-то умер?

- Кто-то определенно да, и давно. Но я не об этом. Я действительно поеду в Подмосковье утрясать дела. Мне к брату надо. Поеду сразу же, как меня выпустят, в чем я не сомневаюсь.

- Вы же не общались лет 15?

- Пришло, видимо, время пообщаться.

- Не хочешь объяснить? Я все же нашла тебя в психушке, ты толком ничего не говоришь, собираешься к брату, с которым оборвал все связи… Что мне думать?

- Ничего не думай, я тебя умоляю. Просто поверь мне и дождись, когда я вернусь. Ладно?

- Черт с тобой, ладно. Ну, а домой ты после этого дурдома заедешь? Или сразу же отправишься в другой?

- Сразу в другой. Чтоб не растерять, так сказать, амплуа.

- Вечно эти твои шуточки. Но жизнь они облегчают – что есть, то есть. Я привезла тебе щетку, пасту, пижаму и еще там вещей по мелочи. Бритву из пакета изъяли. Как-то я не подумала, куда еду…. Еды тебе нормальной тоже привезла. Ты скажи, что еще нужно? До конца недели вряд ли случится еще один приемный день. Попробую найти, через кого передать. Джинсы, свитер, куртку? Деньги? Что надо?

- Натуль, одежду мне вернут мою, обувь тоже. Документы и карты тоже, я полагаю. Как и ключи от машины. Где она, кстати?

- Стоит у дома. Я перегнала в тот же день, как…. Ну ты понимаешь. Ты ездил в частную клинику психиатрии, да?

- Да, ездил. Но я здоров. Даже этот идиот, который профессор, подтвердил это. Можно я все тебе расскажу, когда вернусь? Сюда передавать ничего не надо. Собери, пожалуйста, мне дорожную сумку с вещами на неделю. Ты знаешь, что нужно. Оставь ее в машине, а машину заправь и перегони сюда. Как перегонишь, скинь мне геолокацию. Сделаешь?

- А когда я тебе отказывала? Конечно, все сделаю. Ты только береги себя! Куда мы с Ксюшкой… Мы любим тебя.

- Как там Ксю? Спрашивает обо мне?

- Еще бы! Каждый день, час и минуту. Очень ждет тебя. С подарками, конечно, из поездки.

- Скажи ей, скоро буду. И поцелуй. Спасибо, тебе, Наташ, за все!

- «Ну, Сергей Федорович, надеюсь, мы с вами больше не увидимся. По крайней мере, в этих стенах» - сказал Вениамин Петрович, пожимая Сергею руку. С поста улыбались Галина и Анастасия. Он помахал им и вышел на улицу. И, Боже, это счастье! Жить, дышать, ходить, как здоровый, свободный человек, принадлежащий сам себе.

- Ну, не так уж прям себе, и не такой уж свободный… Да, дядь Сереж?

- Ага, и тебе привет.

- О, ты сменил гнев на милость?

- Нет, просто я больше тебя не боюсь. Я намерен покончить со всем этим в ближайшие дни.

Сергей подошел к машине, открыл багажник и удостоверился снова, что Наташа всегда все делает правильно, и даже лучше.

- А меня с собой возьмешь? Я еще маленькая, сяду опять на заднее сиденье, как ты тогда, 30 лет назад….

- Следом побежишь!

Сергей сел за руль и с силой захлопнул дверь.

- А вот и я! Не люблю бегать, знаешь ли. Точнее, никогда не любила.

- Просто заткнись и дай мне вести машину!

- А куда мы едем? К дяде Боре?

- …

- Ура, домой! Мы едем домой!!! Люблю тебя, дядя Сережа!

- Серьезно? Сам Сергей Федорович пожаловали? И чем обязан Борис-алкаш такому царскому жесту?

- Боря, хватит ерничать. Мне надо поговорить с тобой.

- Тебе? Надо? А с чего ты взял, что наши потребности совпадают?

- Ну, твои потребности я знаю. Так что привез кое-что, чтоб легче тебе разговаривалось.

- Ладно, коньяк зачет, проходи.

- Боря, у меня странный вопрос, но у меня чувство, что ты ответишь на него.

- Да базарь уже, ну!

- Что случилось с маленькой девочкой в белом платье и с косичками 30 лет назад?

Борис изменился в лице, отставил не выпитую рюмку коньяка и перестал жевать кружочек колбасы.

- Ты вспомнил что ли?.. Ты ж сопля зеленая был, ты не мог запомнить. Ты ни разу об этом не вспоминал в детстве, а потом уж и подавно...

- Что я должен вспомнить, Боря? Я прошу тебя!

- Аааааа…я понял! Она до тебя добралась, да? Нашего Сереженьку тоже стало посещать привиденьице. Наш маленький Серёня, которого от всего берегли, не сберегся. Как жаль! Лизка и из тебя всю душу вынула, да? Со мной не вышло, на тебя перекинулась. Она ж за мной с того самого дня ходила, как тень. Если идет, то молчит, если нет ее рядом – в башке моей трещит, не затыкаясь. Я почему по синьке пошел? Только она, она родимая, указывая на ряд бутылок на полу у стены, помогает прогнать ее. Пока пьяный, она не может приходить. Ну как-то так. Я так и не понял, откуда она бралась. Думал, крыша поехала.

- «Почему ты ни разу не сказал?» - шепотом спросил Сергей.

- Сказать? Кому? Тебе, мелюзге? Или маме и папе, которые и так недолго протянули после всего…

- Да что произошло тогда, в конце концов?!

- Мы возвращались в папиной волге все вместе домой. Мама на переднем, мы с тобой на заднем. Ну и сбили Лизку. Все.

- Что?! Мы?! Мы сбили насмерть ребенка?

- Да, ей 9 лет было. Потом она давай нахаживать, нервы мне мотать, сука!

- Погоди, а почему я ничего не помню? Почему мы в семье об этом никогда не говорили? А папа? Почему его не посадили?

- Ха. Такой наивный наш Сережа, не могу! Папа скрылся с места аварии, а потом сжег к херам машину – типа, хулиганье подожгли наш старый сарай. Вот и все. Дома эта тема была табу. Поэтому ты и не помнишь ничего. Я сам не знаю, как так папу не нашли. Повезло.

- Повезло?! Как ты можешь так говорить? Отец убил ребенка! И как он жил с этим?

- Как сам знаешь, недолго жил. Видимо, такие тайны не годятся, чтобы носить их в себе долгие годы до глубокой старости. Вот и умер заранее.

- Она хочет, чтобы мы попросили у нее прощения.

- Это она тебе сказала?

- Нет, это я так подумал. Все равно же надо с ней что-то делать. Я в шоке. У меня чувство, что все эти годы все было зря…

- Разочаровался, да, в идеальной семье, которую себе всегда рисовал? Я тоже, еще в детстве. Когда видел это все, и слышал потом ночью шепотки, как они придумывали, как избавиться от машины. А потом папа просто вышел, облил бензином эту рухлядь с гвоздями и поджег. Так сгорела улика и наша прежняя счастливая жизнь.

- Ты знаешь, где похоронили Лизу? В смысле, здесь? И где могила, знаешь?

- Знаю, но никуда я не пойду. Не верю я в эту затею и не хочу идти у нее на поводу. Мы там будем рассыпаться в поклонах, а она стоять и ржать. Нет.

- Боря, а ну-ка собрался и пошел, бегом! Я так больше жить не смогу! Я уже в психушке побывал из-за нее!

- В психушке? Ну ты, брат, хлюпик, ха-ха-ха!

- «Ну да, лучше, как ты…» - Сергей обвел взглядом пропитое лицо старшего брата, убогое жилище и не стал договаривать.

Если честно, про алкоголь он даже не подумал. Знал бы, тоже начал бы прибухивать в профилактических целях.

- Просто, пожалуйста, проводи меня туда и все.

Сергей стоял на коленях возле маленькой могилки, заросшей сплошь сорняками. С фотографии смотрело милое лицо Лизы Синицыной. 1981 – 1990 гг. Он долго говорил с ней, обращаясь то к воздуху вокруг, то к фотографии. Оглядывался на брата с призывом помочь, но тот стоял, облокотившись на соседнюю оградку, сложа руки на груди, и скептически молчал. Сергей просил простить его отца, за то, что он совершил. Его мать за молчание. Его брата за глухоту к ее призывам к совести. Себя за непонимание и страх. Он просил эту девочку упокоиться, уйти в вечный мир. Он все говорил и говорил, пока не почувствовал резкое удушье и тошноту. Как в замедленном кадре фильма он начал падать назад. В глазах все поплыло темными пятнами. Лежа, он видел, как над ним склонилась девочка… Нет, много девочек. Они стояли вокруг него тесным кольцом. Все в одинаковой одежде – белое платье, белые колготки, с одинаковыми лицами – с фотографии. В руках у каждой по букетику блеклых цветков. Они походили на ряд неваляшек на прилавке магазина.

- «Спасибо, дядя, Сережа… Спасибо… Сережа… Дядя, спасибо…» - раздавался отовсюду один и тот же размноженный звук детского голоса, сливаясь в единую какофонию.

- «Серёнь, вставай! Э, ау? Тебе плохо? Скажи что-нибудь!» - Борис из всех сил тряс Сергея, и тот с трудом открыл глаза.

- Ты видел, это, Борь, видел? Я думал я уже умер, черт!

- Не, ниче не видел. Слышал только. Супер просто, я всю жизнь мучился, а спасибо тебе сказали. Ну как всегда, в общем, все десерты у нас для Сережи.

- Борь, прекрати. Лучше бы она тебе все это сказала и показала! Ей-Богу, я не против!

- Ладно, вставай. Пошли отсюда. Спектакль окончен, спектакля больше нет. Ты грязный весь, как черт. А мне выпить надо.

И они ушли с кладбища, не оглядываясь.

- Ладно, мне надо возвращаться к семье. А ты, Борь, может это… хватит пить? Уже, вроде как, и не надо больше.

- Да поздно пить боржоми, когда почки того… Правда, не почки, а печень. У меня цирроз в последней стадии, Серёнь. Так что хорошо, что свиделись, как говорится…

В душевном порыве Сергей обнял брата и уехал, понимая, что видит его в последний раз.

Сергей припарковался у своего дома, представляя, как наконец-то встретится с женой и дочкой. Через две ступеньки взбежал по лестнице и вставил ключ в замок.

На пороге его встретила Наташа. Лицо встревоженное, темные круги под глазами, она словно прожила 7 жизней, пока его не было эти 7 дней.

- Сережа, или ты рассказываешь мне всю правду и сам сдаешься полиции, или уходи сейчас же навсегда!

- Наташ, ты чего?!

- Ничего! Я все знаю про девочку! Как ты мог, Сергей??? У тебя у самого дочка немногим младше! Господи боже мой!

- Девочку? Она теперь к тебе начала приходить?!

- Что?!

- Не пудри мне мозги! Я сама слышала, как она умоляла тебя прекратить все это! Мне ее голос врезался в память навсегда: «Дядя Серееежа, пожааааалуйста, прекрати это, я устала, я больше не могуууу!». Она рыдала, рыдала там, а ты это записал! Или не ты??? И почему она вдруг должна ко мне прийти? Она сбежала от тебя?

- Да о чем речь! Я не понимаю! Где и что ты слышала?!

- на ФЛЭШКЕ!!! Которая кролик! В машине ее нашла на коврике и домой принесла, а то Ксюша ее потеряла. И вот моя детка кричит не своим голосом, забегаю в комнату, а у нее из планшета эта запись! Запись, где маленькая девочка просит дядю Сережу что-то прекратить! Я сложила два и два!

- Боже, Наташа, я сейчас все тебе расскажу. Все совсем не так. Дай мне хотя бы начать говорить, хорошо?

И он рассказал ей все. Слезы катились градом у Наташи, пока он говорил. Слезы ужаса, сожаления, стыда за саму себя за то, что усомнилась в муже. Он рассказал ей, как впервые услышал Лизу, и подумал, что просто переработал. Как это повторялось еще и еще. Как нашел профессора и ездил к нему в клинику. О том, что на самом деле произошло в машине. Рассказал про родителей и их страшную тайну, которую они унесли в могилу. Рассказал про брата и тот вечер на шоссе. И, наконец, рассказал, как думал, что умер на кладбище и Лиза забрала его с собой.

- Боже, это все так шокирует, что я двух слов не могу связать! Как жаль Лизу, и как тесно переплелись ваши судьбы! И брат пошел не тем путем не из слабости, а из страха. Мне стыдно перед ним. Стыдно, что ни разу не просила тебя к нему поехать, помириться, познакомить нас. Как же много мы даем оценок близким, как ловко навешиваем ярлыки и отрекаемся от них. Это так страшно. Я сама, считай, что отреклась от тебя. Какой кошмар! Я услышала запись, напридумывала себе всякое и поверила в это! Прости меня.

-Наташа, я люблю тебя. Самое главное, что у нас есть эта возможность – говорить друг другу прости вовремя.