Курьёзные реформы Павла I
Однажды Суворову прислали из Петербурга железный 35-сантиметровый прутик — мерку, какой длины должна быть у солдата и офицера коса.
— Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак, я не немец, а природный русак! — взбешенно крикнул он и отшвырнул мерку в сторону. Такая реакция великого полководца на нововведение Павла I- причёску для солдат в прусском стиле- была вполне оправданной.
Причёска была довольно сложной и крайне негигиеничной. Её создание отнимало много времени. Обычно парикмахерским делом занимались ранним утром перед парадом, и солдаты не высыпались.
В общем, сама процедура. Из воспоминаний одного из солдат:
"Наш полк готовился к первому вахтпараду. К пяти часам утра — еще ночь, темно — приказано быть в полку. Офицерам пригоняли новую форму и оболванивали головы два прусских куафера-солдата.
Дяди ростом чуть ли не в сажень, плечи — во, кулачища — во. Посадили меня посреди комнаты на скамейку, окутали вместо пудромантеля ( накидка, надевавшаяся при пудрении головы) рогожным мешком. Остригли спереди волосы под гребенку. Потом один из них говорит: «Держися, ваше-скородие, я вам трошки головку побелю». И стал мне натирать мелко истолченным мелом переднюю часть головы. Мел в глаза, в нос, в рот. Свету божьего не взвидел. Так минут пять. Чихаю, сморкаюсь, слезы рекой, а он знай трет. Я уж думаю: не выдержу, рехнусь. Молю: «Погоди, братец, дай отдохнуть!»
А он только твердит: «Еще трошки!» Наконец говорит: «Сухой подготовки — фатить! Теперь мокрой и — годи!» Набрал в рот артельного квасу, стал против меня, да как фукнет мне в рожу. Раз, другой, третий. Облил все мое черепоздание, а заодно и все окрестности — глаза, нос, щеки, уши. А второй стервец стоит возле меня и сыплет грязной пуховкой на голову муку. Потом причесали гребнем и приказали:
«Сидите, вашескородие, доки не засохнеть!» Сидим такие чучела подряд человек десять, друг на друга глядеть тошно.
Дальше привязали в волоса железный прут, такой, как мы сюда привезли вам, приделали мне, будь они прокляты, войлочные букли на согнутую дугой проволоку. Часа через три мучная кора затвердела и меня можно было выставлять, как мраморную статую, куда угодно: на дождь, снег".
Далеко не все нововведения Павла I были неудачными. Но имелись у него и бессмысленные указы. Будучи наследником, он не очень дружил с матерью, Екатериной II— они придерживались разных взглядов. И став императором, он сразу же начал переделывать всё, созданное Екатериной. Запретил ввозить из-за границы книги и ноты. Вместо «стража» велено было говорить «караул», вместо «граждане» — «жители», вместо «отечество» — «государство». А слово «общество» вообще было запрещено.
Беседуя с графиней Потоцкой, Суворов с недоумением выслушивал известия о новой петербургской жизни.
"— Запрещено танцевать вальс...
— Помилуй Бог! Вальс — большое государственное дело!
— В воскресенье полиция и драгуны ловили на улицах всех, кто еще был одет по старой моде. Обрезывали воротники, рвали жилеты. Дядя Андрюша поехал с тетей в собор. Воротился точно после драки: соболий воротник отрезан, жилет — в клочья, — смеялась рассказчица.
— Да, отложные воротники — злейшие враги отечества! — басил, усмехаясь, Суворов.
— Вокруг Зимнего понатыкали полосатые будки. Черные с белым. Не дворец, а казарма. И в одну ночь все фонарные столбы, все ворота, двери в домах — всё выкрасили этими полосами.
— Прусский манер. Понимаю...
— Запрещено говорить слово «курносый».
— Хорошо, что у меня нос не такой, — потрогал себя за нос Суворов.
— При встрече с государем все экипажи должны останавливаться, а кто едет — выходить и кланяться.
— А если на улице грязь? — спросила мать.
— Дамам разрешено делать поклон на подножке кареты. Госпожу Демут, жену владельца гостиницы, посадили на трое суток в смирительный дом за то, что она не скоро вышла из экипажа. И теперь все, как увидят царскую карету, заранее сворачивают в переулок.
— Знаете, Александр Васильевич, в Петербурге ложатся спать в десять часов вечера — так приказал государь, — сказала Суворову графиня Потоцкая.
— Оттого графинюшка и пожаловала к нам? Скучно, небось, стало в Петербурге".
Информация взята из книги историка-публициста Л.И. Раковского "Генералиссимус Суворов".
А вот та самая прическа:
