Курьерская
Меня зовут Гриша, я работаю курьером в самой крупной транспортной компании России. Условия — средние, зарплата — средняя, моя дисциплина — тоже средняя. Я шёл сюда, предполагая, что точно смогу что-то перевернуть, быстро выслужиться. Немного времени прошло, прежде чем я понял, что мои амбиции уже учтены; а что называется карьерной лестницей, здесь — беговая дорожка. Я успокоился, присиделся. Каждую дыру, найденную в своих трудовых обязанностях, научился растягивать без совести; а в распорядке дня, всё, что было под пометкой "желательно" — читал как "отдых".
По офису пошёл слух, что кто-то из курьеров выставляет клиентам коэффициент за погодные условия и загруженность дорог. Доплата, естественно, на руки. Все подозрения почему-то единогласно пали на меня, попытки себя оправдать встречали единый ответ "мы всё понимаем". Я честно этого не делал, хотя идея мне понравилась. Ко мне приставили наблюдателя — вроде бы кого-то из отдела менеджмента. Как я понял, за ним сохранили зарплату — а это значит, что он получал больше меня за то, что весь день катался в курьерской машине.
Начальник сказал, что если под надзором моя продуктивность вдруг резко вырастет, меня лишат премии. А ещё так получается, что тому, кто обирал клиентов, достаточно сейчас залечь на дно, и мне придётся искать работу.
Я как раз подписал вчера кредитный договор. В общем, ситуация потеряла всякую от меня зависимость.
Позже оказалось, что обязанность легла на парня по имени Руслан, кличка — "ухо". Мы вместе учились. Неудивительно, что он — судьба редко бьёт в защищённые места.
С девушкой нашего потока, в которую Руслан был тогда тайно влюблён, я ненарочно начал встречаться. Правда, отношения не продлились и двух недель, не дошли и до поцелуя, но однолюб Руслан, как говорится, "выводы сделал". Эти выводы стали для меня неожиданностью.
Девушку звали Лида, её дальнейшая судьба мне неизвестна.
С тех пор прошло почти два года. Теперь Руслан исхудал, стал расторможен. Будто бы энергия, которую обычно изливает человек, у него иногда застревает в неком жёлобе. Он глохнет и уходит в себя. Со стороны — словно в нём замолкает жизнь.
Мы дорабатывали первую совместную неделю. Июнь, пасмурно. Очередная доставка до порога.
— Здесь у нас... Вячеслав. Сороковая квартира — это... Так, 37, 38... Следующий этаж. Подожди, я быстро.
— Ага.
Я позвонил в сороковую и, одёрнув подол, собрался в позу. Слева гудел счётчик, тишина обнажала удалённую уличную суету. Я позвонил ещё раз. Потом ещё. По регламенту — три звонка в дверь с паузами.
— Ну что? — донеслось с нижнего этажа
— Походу никого.
Зашуршали шаги Руслана.
— Тишина? — спросил он.
— Ну да.
Руслан прильнул ухом к зазору и замер.
— Звони в офис. — сказал он и дёрнул ручку двери. Дверь вдруг поддалась. Мы оба вжались.
— Ты что сделал?
— Я думал, закрыто.
Я приоткрыл дверь и огляделся. Советская квартира, бабушкин ремонт. Дома, похоже, никого.
— Ладно, пойдём. — сказал я и закрыл дверь. — Рассеянные, грех не обчистить.
Руслан на меня покосился.
Мы спустились на два этажа, вдруг кто-то крикнул "Постойте! Это посылка? Вернитесь!". Пришлось возвращаться. Нас встретила высокая женщина в халате.
— Проходите. Да не разувайтесь! Устали, наверно? Мы чаец как раз накрываем, давайте! Будете?
— Что, простите? — сказал я.
— Чай. Чай будете?
— Нет, спасибо большое. Вячеслава можно увидеть?
— А что вы? Присаживайтесь, будет чай, мы вас угостим. Слава, посылку надо расписать!
— А? — по квартире постелился бас.
— Посылка пришла, Слав!
— Ага! — с кухни к нам вышел крупный мужчина средних лет. — Здравствуйте, где надо что?
— Тут, — говорю, — распишитесь, пожалуйста.
— Мальчики, вы точно не это? А то мы как раз. Пирожочки, холодец замечательный, всё домашнее!
— Спасибо, вы очень гостеприимны. Правда не надо, спасибо.
— Давайте хоть покажу! Такую красоту и съеснасть жалко.
Я невольно прищурился, услышав это слово.
— Ну давайте. Ладно. — я повернулся к Руслану и протянул ему планшет с ручкой. — Поможешь? Заполни пока форму, а то тут это...
— Давай. — он принял планшет. Его руки тряслись. Я вопросительно взглянул на него, но Руслан не отреагировал.
— Всё! Пойдёмте! — её восторг почему-то фальшивил. Она крепко взяла меня за предплечье и повела в гостиную. Посреди гостиной стоял голый стол, на нём — аккуратно разложенные чайные наборы, которые были покрыты толстым слоем пыли. Хозяйка тихо сказала:
— Ой... Простите. — и выпустила мою руку.
— Ээ... Да ничего страшного. — ответил я.
Она пошла в комнату, куда-то вглубь квартиры. Я стал ощупывать свои карманы — телефон, ключи; всё на месте. Вдруг — какой-то резкий звук, заложило уши. Что-то произошло. Раздалось ещё два оглушающих хлопка. Стало ясно — стрельба. Я сорвался с места и вбежал на кухню:
— Что происходит?..
Передо мной стоял Руслан. Он держал пистолет, его руки дрожали. А на полу лежал бездвижный Вячеслав, под ним растекалась кровавая лужа. Я медленно подошёл. Позади меня раздался шорох — в коридор вышла хозяйка — увидев труп Вячеслава, она замерла. Взгляд её забегал панически, но на лице не дрогнул ни один уголок.
Помещение заполнилось тишиной. Руслан поднял голову и застыл на коридоре. Его лицо разъедало отчаяние. Он взвёл руку и сделал в коридор несколько выстрелов — явно больше, чем было нужно. Я выглянул из-за косяка — на полу лежало бездыханное тело, и в сумерках коридора едва было видно, как на нём пульсировал маленький фонтан.
— Что ты творишь?! Какого... Какого хуя?!
— Наверно, теперь надо убрать тела. — сказал Руслан.
— Кого?! Здесь всё в крови!
— Что тогда делать?
— Не знаю! — я заметался. — Так... Что мы тут оставили? Чёрт. Забери все вещи!
— Зачем? — похоже, он был в состоянии шока.
Я решил взять пакет и скинуть в него всё, к чему мог прикоснуться. Грубо протёр ручку входной двери и захватил подмышку посылку. Руслан не двинулся с места.
— Что встал?! Бегом! — я крикнул с порога.
Руслан очнулся.
— Гильзы взял?
— А?.. Нет.
— Быстрее!
Он собрал гильзы и мы вышли в подъезд. Тихо закрыли входную дверь и спустились к машине. Я выбросил мешок в контейнер. Потом вернулся и переложил его в машину.
— Сколько? Дай посмотрю. — я пересчитал гильзы и прикинул. — Так, вроде все.
Мы выехали со двора.
— Что это было?
— Я не знаю.
— Как "не знаю"? Они трупы, всё! Ты их убил, понимаешь? Откуда у тебя пистолет?
— Подарили... Дядя.
— Зачем ты человека убил?!
— Я не знаю.
— А женщину-то за что?!
— Я подумал, что она свидетель, наверно.
— Наверно? Ты, Руслан, дебил... Тебе светит пожизненное. — я вздохнул к окну. — Мои перспективы теперь тоже туманны.
Мы подъехали к дому и вышли из машины.
— Ключи вот, — я протянул их Руслану. — Если поймают — говори, что меня не помнишь, я сделаю так же. Скажут, что я тебя сдал — врут.
— Нет, так не пойдёт.
— Как не пойдёт?
— Не надо меня бросать. Я не хочу расхлёбывать всё это один.
— Ты смеёшься?!
— Серьёзно.
— Так, подожди, я никого не убивал. Моей вины здесь нет, я готов тебе помогать... Пока это не сулит мне пожизненное на ровном месте. Окей?!
Руслан молча смотрел на меня. Я не мог понять в чём дело. Потом заметил, как из кармана на меня смотрит дуло.
— Ухо, ты совсем?..
— Не оставляй меня.
— Хочешь пойти по группе лиц? Или что? Знаешь, как сидят на пожизненном?..
— Не бросай. — он взвёл курок.
— Блять...
Я нехотя поволочился к курьерскому автомобилю, мы сели.
— Права-то есть? — спросил я.
— Нет.
— Водить хоть умеешь?!
— Умею.
Кажется, я начинаю понимать — меня взял в заложники однокурсник.
Мы поехали, Руслан вёл за город. Я смотрел на мелькающие машины, дома, остановки и не чувствовал в них былой привычности. Так прошло часа два.
Я достал с задних сидений посылку.
— Что ты делаешь? — сказал Руслан.
— Интересно, что шло людям, которых ты застрелил.
Распаковал коробку. Внутри была стеклянная банка, оклееная старой газетой, и дешёвая шкатулка. Я вытащил шкаткулку из наполнителя коробки: в ней лежало два кольца и кулон с цепочкой. Кулон был золотой, а в нём камень — похоже, драгоценный. Я заметил, что Руслан зачастил на меня поглядывать. Вдруг, машина остановилась.
— Это лежало в коробке? — спросил он.
— Да.
— Дай, пожалуйста.
Я отдал кулон Руслану. Он его внимательно рассмотрел.
— Не верю...
— ?
— Это... Это кулон Лиды.
— Прости, — удивился я, — Лиды?
— Это сердечко... — он показал пальцем на оборотную сторону кулона, — его нацарапал я. Как это может быть...
— Чего-о? — спрашиваю.
— Мы начали встречаться когда она тебя бросила.
Я усмехнулся.
— Я выходил из аудитории. Это было, наверно, ОБЖ... Да. На подоконнике напротив сидела она, одинокая. — Руслан взял противную, тоскливую ноту. — Она была безумно красива.
— Началось...
— Сидела и что-то смотрела в телефоне, её сапожки свисали над полом. Я собрался с духом и пошёл мимо. Вдруг, она окликнула меня. Я повернулся и сразу увидел её улыбку. У неё кончились пары час назад, а ждала она... Меня. Чтобы признаться, что я ей нравлюсь. Выяснилось, уже который месяц.
— Мерзость. Продолжай.
— Следи за словами. — Руслан продолжил. — кхм. ...время, проведённое с ней... я тогда по-настоящему жил. Лида была моей сбывшейся мечтой. Мы встречались восемь месяцев, планировали детей, свадьбу. И однажды она не вернулась домой. Пропала без вести. Год назад.
— Дела. Прямо с концами? В полицию обращались?
— Обращались. Строчил куда мог, даже умолял. "Уйми свой понос" — пришло мне сообщение с неизвестного номера — "ищут твою лиду". За месяц не нашли даже зацепок. Я переехал. Потом начались серьёзные проблемы с головой. Постоянные боли, паранойя, галлюцинации. Смог устроиться, только подсев на таблетки. Их я пью очень много. Они теперь — половина моей жизни... Существования.
— Это заметно. Это у тебя налицо.
Затем Руслан сказал, что всегда носит с собой оружие потому, что его преследует чувство, что вот-вот его убьют. Руслана постоянно бросает в пот, сдавливает ужас, одышка. Помогает, говорит, только ствол под рукой. С его слов, стрелять ему до этого дня не доводилось. Верится с трудом.
Я достал из посылки банку. Открыв её, одёрнулся:
— Что, блять, за... — я показал банку Руслану.
В банке плавали глаза, содержимое пахло чем-то медицинским. Глаза, похоже, человеческие и, судя по обилию анатомических подробностей — настоящие. Он посмотрел, стал тыкать туда пальцем. Видимо, перебирал. Меня помутило.
— Господи... Это её глаза...
— Что?! Чьи?
— Это её голубые глазки...
Видимо, Лиды. Я не помнил её глаз. Руслану, наверно, виднее...
— Значит, — лепетал он, — она уже мертва... Так, наверно, даже лучше. Спокойнее. — по его щеке покатилась слеза.
— Чёрт... — сказал я. — Ну ты это, давай там... Держись.
Банку мы закрыли, оставили в коробке. Кулон забрал Руслан, а я кольца.
— Куда мы едем вообще?
— На границе с Латвией работают знакомые моей матери. Я осяду там. Ты, если хочешь, тоже можешь остаться.
— Не уверен. Лучше всего будет, если ты остановишь прямо тут.
Руслан промолчал.
Мы выехали на трассу. Нижегородская область.
-***-
Ехали где-то час третий или четвёртый. Я заметил ожог на правом предплечье и не мог вспомнить где ошпарился. Потом обнаружил, что у Руслана такой же — только на левой, ближе к запястью. В машине, — думаю, — прислонился где-то? Или радиатор?
Начало темнеть, мы прибились к какому-то убогому мотелю. Руслан подошёл к администратору — молодой девушке не первой свежести. Явно сельпо.
— Здравствуйте. Номер на двоих, одна ночь. Сколько будет стоить? — спросил он.
— Здрасьте. 600 рублей. А где ваше мадам?
— Я с другом.
— Ааа... Чё, эти, что ль?
— Слышь. — возразил я
— А чё? — на её лице проскочила гаденькая улыбка.
Мы рассчитались. Номер оказался чуть лучше, чем мог быть. Есть две кровати, много свободного пространства, столик, стул, даже ванная комната. Но туалет, всё-таки, общий.
Кровати с Русланом мы сразу раздвинули в разные концы комнат.
— Даа, ты знаешь места. — сказал я, подвинув кровать. — Сколько раз вы с Лидой здесь были?
— Я тут не был.
— А Лида?
— Она тем более.
— Откуда ты знаешь? — съязвил я. — Ты когда-нибудь брал у неё мазок, что по этой чаще волки не бегали?
— Следи за словами!
— Что, если Лида не пропала, а просто ушла? Если твой карандаш не отвечал её стакану? Болтался?
Руслан взялся за пистолет, но выпустил его из рук. Раздумывать времени не было, я сбил его с ног, насел сверху и хорошенько втащил.
— Ни ухади, Гриша! Ни брасай! Лидаа! — я дразнил Руслана, — Думаешь, каково бегать с тобой от закона?! За компанию?! И собирать с ушей твои сопли?! — я взял его под грудки. — Тебе надо, чтобы тебя нянчили, трусливый щенок?! Я сейчас позвоню в ментовку и сделаю им полную выкладку до цвета твоих трусов. Далеко-о поедешь! Там тебя, блять, отнянчат, будешь всю жизнь понос пускать при виде дубинки!
— Гриша, остынь, подожди... — Руслан утирал разбитую губу.
— Ещё раз наставишь на меня эту... Хотя, нет — я взял его пистолет Макарова, разбрал как смог и выкинул в окно.
— Гриша! Подожди! Да, хорошо, у меня действительно проблемы. Но я бы не стал в тебя стрелять. Подожди, убери телефон...
Мы поговорили, я успокоился. Выяснилось, что Руслан патологически боится одиночества. Впрочем, этой сказочке рано или поздно всё равно наступит конец. Лишь бы нас принимали не жёстко.
Наступил вечер. В комнате стояла тишина и горел тусклый свет от настольной лампы. Руслан читал местные новости, а я лежал на кровати, глядя на то, как дырки от сучков на деревянном потолке утопали в тени. Мои мысли носились по голове — я думал обо всём по-немногу. Вдруг, я почувствовал неладное. Моё внимание привлекло какое-то движение в комнате — я повернулся и застыл — в середине комнаты висело что-то живое, сумерки скрывали его подробности. По моему телу пошла слабина, я захотел крикнуть, но побоялся себя выдать. Далее произошло странное.
Руслан поднял свой взгляд, выпил таблетку и спокойно вернулся к газете.
Я сделал глубокий вдох и спросил:
— Это что?
— Где?
— Вон. — я кивнул головой.
Руслан резко побелел.
— ...ты тоже это видишь?
— Что это? — спросил я.
Он напряженно промолчал.
— Скажи что это за чертовщина! — воскликнул я.
Руслан, не отводя с меня взгляд, сказал:
— Я не знаю.
Я вгляделся и кое-что рассмотрел — это было похоже на человека; он в висел в воздухе и медленно крутился, как колесованный. На нём были непонятные наросты.
В моём теле буйствовал страх.
— Надо включить свет... — говорю. — Давай включим свет.
Руслан напрягся и неожиданно скакнул до выключателя. Номер озарило.
В середине комнаты неизвестными силами вращался труп Руслана. Тело было не в наростах — это были выпущены наружу внутренности. Голова была проломлена, отсутствовали глаза. Ожог на руке совпадал.
— Бля... Похоже на тебя...
— Как это понимать... — он потянулся к телу и оно сразу исчезло.
В комнате воцарилась тишина.
— Почему ты это видел... — бормотал Руслан. — Получается, это не галлюцинации...
— У тебя такое часто? — я опасливо осматривал комнату.
— Каждый день без таблеток. — ответил он.
— А тогда, в сороковой квартире? — спросил я. — Что там произошло? Ты тоже что-то увидел?
— Когда ты ушел... Вячеслав, не помню, вроде протянул мне руку, и... Не знаю. Я такого никогда не видел. Я честно думал, это всё, конец.
— Поэтому ты Вячеслава и того? Убил?
— Я не понимал, что кого-то убиваю. — сказал Руслан. — Я вообще не помню что происходило — только первые секунды.
— А женщину?
— Первое, что помню — как ты кричал с порога.
— Дела...
Неожиданно, ожог сильно заболел; я заметил, как Руслан тоже схватился за руку. Когда боль отступила, узор изменился. От красного пятна пошёл лучик. Уснул я лишь под утро, за пару часов до будильника.
Проснувшись, я почувствовал во рту инородный предмет. Сплюнув, увидел, что это зуб. Провёл по ряду языком и понял, что мой. Болела голова. Руслан сплюнул два зуба и обрёл плешь на голове. За окном пели птицы.
— У тебя тоже? — спросил я, увидев сидящего Руслана, копающегося пальцем во рту.
Он утвердительно промычал. Вытащив изо рта палец, сказал:
— Колено не могу разогнуть, всё воспалилось. — и стал над ним работать.
— Дела. Похоже, мы умираем. — я нервно усмехнулся.
— Нет, — говорит Руслан, — не совсем. Пока ещё.
— ?
— Метка. На руках у нас метка. Мы схватились за неё, когда начались изменения. Её нельзя трогать. Это Ахиллесова пята.
— Откуда ты знаешь?!
— У меня амбулаторная карта вот такого размера, — он показал пальцами, — я обошёл всех возможных врачей. Всё чаще меня клали в дурку. Отчаявшись, я стал посещать и другие места — там многое рассказывали. Я думал, это бред шарлатанов. — он кашлянул. — Про метку хорошо запомнилось.
— Ты ходил по сектам?
— Почти. Я бы и не рассказал никому, наверно...
— Эта метка... Что она значит? — спросил я.
— Ничего хорошего. Она прогрессирует — когда получится полный узор, ты уже вряд ли будешь при жизни. Но до этого момента и так лучше умереть.
— Умереть?!
— Помнишь, женщина в квартире схватила тебя за руку? Вячеслав за меня тоже хватился, обеими руками. Они выглядели бледно. — сказал Руслан. — Я не помню, кто накладывает такие метки, но, если не ошибаюсь, это истощающее проклятье. Оно поглощает жизненную энергию, одновременно ломая врождённую защиту от злых, как говорят, сил. Иначе говоря — пока мы будем умирать, с нами будут происходить странные вещи.
— Чёрт... — я посмотрел на метку. — Вот сука... И что нам теперь делать?
— Для начала — проститься с жизнью, а там по обстоятельствам.
— Нет, спасибо. Без этого.
— На коробке есть отправитель?
— Да, кто-то отправил. Сейчас... — я достал коробку из-под кровати, — Тверская область, село Волнога, есть дом.
— Предлагаю туда.
— Зачем?
— Ты всё видел своими глазами. Если на нас проклятье, то его надо как-то снимать. И Лида... Вдруг, она жива?
— А если всё неправда? Если это череда совпадений? Нас помутило, и мы сами дорисовали цельную картину?
— Ударь тогда по метке. В обоих случаях для тебя всё кончится — либо убедишься, либо умрёшь.
Даже взгляд на метку причинял чувство жжения. Экспериментировать не хотелось.
— Но тебе же светит большой срок. — возразил я. — Уверен, что нас уже ищут. Кого ты собрался навещать, Руслан?
Он взял коробку и ответил:
— А если не в Волногу, по-твоему, то куда? Хочешь обратно, домой? Пожалуйста. — сказал Руслан. — Ты выкинул мой пистолет, тебя никто здесь больше не задержит. — он наклонился ко мне. — Но как знать, сколько тебе теперь осталось?.. Мы оба видели это вчера, Гриша. Это не галлюцинации.
— Чёрт знает... — проронил я.
-***-
Я выкрал момент, чтобы почистить зубы — пошёл в ванную, и там вдруг обнаружил, что у меня почернел мизинец ноги.
— Да что происходит...
По нему трудно было сказать, что ещё были шансы. Я заметался. Потрогал — не чувствуется. С сожалением понял — это ампутация.
— Руслан, вызови скорую. — я кричал из ванной.
— Тебе зачем? — послышалось в ответ.
— Надо. Чувствую себя не очень.
— Не вариант, извини. А что случилось? Тут аптека есть.
К чёрту аптеку. Я достал телефон, чтобы набрать скорую самостоятельно, но его батарея безнадёжно села. Стал думать как мне быть. Похоже на гангрену или даже некроз... Или это одно и то же...
Решил спуститься к администратору. Но вдруг подумал - "а что, если Руслан прав?" Посмотрел на метку - она горела, как свежий ожог. Боковым зрением периодически улавливались какие-то тараканы, пауки, а когда я закрывал глаза - мерещились непонятные символы, начинала болеть голова. Стало понятно, что если это из-за метки, то ехать в больницу опасно. А если нет — вызвать скорую ещё успею, думаю. В общем, сначала надо во всём разобраться.
Но что-то делать с пальцем нужно прямо сейчас... Когда я придумал что — у меня вспотели руки.
— Руслан, — кричу, — а есть топор?
— Чего? Топор? Нет топора. — отвечает.
— Я видел обрез у тебя в рюкзаке.
— И что? — кричит в ответ.
— Поищи топор!
— Нет топора!
Топор я с брезгливостью выпросил у администратора мотеля, заодно взял из аптечки обеззараживающее. Вернулся в номер, пошёл с топором в ванную. Руслан проводил меня взглядом.
Я поставил лезвие к пальцу, взял какую-то трёхлитровую бутыль с удобной ручкой. Замахнулся дрожащей рукой, закрыл глаза и нанёс такой удар, что треснула плитка. Всё помутнело. Когда сознание вернулось, в ноге было чувство, будто её режут раскалённым ножом. Я не мог ничего поделать со стонами, которые из меня вырывались. Обеззаразив обрубок, я снова едва не потерял сознание. Наконец, спустя неизвестный срок, боль облегчилась — я вышел из ванной измазанный кровью, в красном лице, насквозь потный и выдохнул:
— Похуй, поехали.
Руслан пытался найти слова, в итоге проронил:
— ...поехали.
Дохромали до машины. Я снял с карточки деньги, мы заправились, купили Руслану мазь и выехали в село Волнога. Туда, откуда была выслана коробка.
-***-
Я спросил у Руслана зачем он носит с собой обрез охотничьей двустволки. Говорит, так спокойнее.
Мы подъезжали к восточной части Москвы. Нам нужно было выехать с северной.
— Чёрт. — я осматривал метку. — Ну и дерьмо...
Руслан взглянул на меня.
— Этот луч, — он показал на себе, — ресница, означает чакру... Погибшую. Последним элементом должен быть зрачок. — Руслан стал заметно затухать. — Получается... Глаз...
— Ты в порядке?
— Просто... Похоже, я не был болен... "Глаза — зеркало души" — говорят почти в каждой секте. — вспоминал Руслан. — Они забрали Лиду, её глаза... — он медленно остановил машину и уставился перед собой. — А я был ей ближе всех. Мою душу завернуло в их ад, вслед за ней. Получается, я был проклят, и теперь... Я проклят дважды?.. А что же с Лидой?.. — он притих, затем успокоился. — Если из Волноги рассылаются такие вещи, то, наверно, главное происходит там.
Мы поехали дальше. Вдруг, Руслан оживился.
— Смотри! — показал он пальцем, — как тебе? Симпатичная?
На обочине голосовала молоденькая девушка; видно, что городская.
— Да, — говорю, — ничего такая.
— Ненастоящая. — Руслан приоткрыл шрам на животе. — Врачи думали на ножевое, были разговоры с полицией. С тех пор я на девушек внимания не обращаю, принципиально.
— Дела... — сказал я. — Встречный поток без водителей — тоже нормально?
Руслан вгляделся.
— Да, это нормально.
Метка резко заболела. Мы оба застонали. "Только не хватайся" — прохрипел Руслан. Когда боль отпустила, метка дала второй луч. Небо начало затягиваться кровавым цветом, вдоль дороги в тумане стали появляться пальмы, ели... Иногда — повешенные тела. Похоже, чем активнее это клеймо, тем всё хуже.
— Сколько будет лучей? — протерев глаза, я оглядывался по сторонам.
— Каждый луч говорит об уничтоженной чакре. Их должно быть семь. А потом — восьмой элемент.
Руслан осмотрел происходящее на улице и сказал:
— Что-то новое.
Мы проехали Москву, попали в Тверскую область. Здесь нас остановила машина ДПС — подошёл сотрудник и попросил документы. Пока мы суетились, соображали, он замер и вдруг распался по кускам, издав странный звук. В груде кусков было видно его лицо, оно выражало удивление, его глаза смотрели на нас. Автомобиль ДПС оказался далеко за обочиной, давно сгоревший и насквозь ржавый. Мы остались одни посреди дороги.
— Креститься же бесполезно? — спросил я у Руслана в мертвецкой тишине.
Через некоторое время Руслан устал. Было решено, что дальше поведу я.
Чем ближе мы были к Волноге, тем больше происходило. К мутному алому небу и странным пейзажам я привык. К животным без головы, вывернутым наизнанку прохожим... Но я не понимал того, как вещи, которых объективно не могло существовать в реальности, прилетали нам в автомобиль и оставляли вмятины, сколы... Я пощупал — повреждения настоящие. А прилетали чьи-то части тел, личные вещи, иногда под машину бросались пешеходы, и оставляли только скол на краске. Я начал понимать что это такое — сходить с ума.
Вскоре мы въехали в село, из будки вышел охранник со стаканчиком кофе.
— Куда едете, молодые люди?
— Бабушку проведать, — сказал я.
— Где живёт бабушка? Удостоверение личности у вас есть?
— А давно в сёлах КПП ставят? — спрашиваю.
Тишина. Я замечаю, что у него в стакане не кофе. Охранник улыбнулся исподлобья:
— Погодка шепчет. — и поднял шлагбаум.
Мы проехали. Видимость — метров пять, добираемся до адреса по наитию. Кругом туман, несущий гнилью, скрывающий замершие силуэты.
— Сколько у тебя патронов к обрезу? — спросил я, доставая с задних мест сумку Руслана.
— Два заряжено, ещё четыре во внешнем кармане лежит. Три усиленных, 50 грамм, три по 24 грамма. Усиленные — синие.
— Больной...
— На, — сказал Руслан и выдал мне грязный, хрустящий пистолет Макарова. — В магазине семь патронов, и вот. — он насыпал рядом с коробкой передач ещё четыре.
— Почему-то не удивлён. — сказал я, увидев собранный пистолет. — Смазка какая-нибудь есть?
— Нет.
— Тряпочка, хотя бы?
— Я уже протирал.
Стоял ранний летний вечер, на улице было темно как в затмение. Мы подъехали к указанному дому. Это был двухэтажный деревянный особняк, на его верхнем этаже горел свет, двор был прополот и ухожен. Я проверил магазин, Руслан переломил обрез, заменил один обычный патрон синим, и спрятал за ремень. Мы постучались — никто не открыл. Подёргал дверь, прислушался — тишина.
— Бьём?
— Давай. — ответил Руслан и достал обрез.
Я врезался плечом в дверь, замок сразу слетел. Перед нами за большим столом кушала семья, все они испуганно повернулись. Горел мягкий свет, блистал чистотой первоклассный ремонт. Об угол тёрлась красивая кошка в ошейнике.
— Иии... Что теперь? — шепнул я.
— Не знаю. — Руслан тревожно осматривался.
— Руслан! — по лестнице спускалась Лида, — Руслан!
Метка заболела. Прорезался третий луч.
— Лида...
— Руслан, боже. Я так скучала! — она побежала к нему с распростёртыми руками. Они обнялись.
— Любимая... Как ты здесь оказалась?
— Мне столько всего нужно тебе рассказать. Руслан, милый... — она смотрела на него со всей любовью.
Лида закрыла глаза и потянулась губами к Руслану. Руслан поспешил к взаимности.
Вдруг, я понял. Подбежал к Руслану, упёр его рукой обрез Лиде в бок и спустил крючок. Раздался оглушительный взрыв, меня уронило отдачей, ошмётки разлетелись по всему помещению. На пол рухнуло две половины гниющего, изъязвлённого старика.
— Прости, что оба спустил. — сказал я, вставая. — Перезарядись, идиот.
Руслан со стеклянным взглядом полез за патронами. Весь интерьер исчез — кругом, забрызганные кровью, были гниль, грязь и какие-то едва пульсирующие оккультные символы. В сумраке виднелась дверь в подвал — она была окантована мерцающим светом с внутренней стороны. Я предложил Руслану разделиться. Он — наверх, я в подвал.
С пистолетом наготове, я распахнул дверь подвала и ворвался внутрь.
Передо мной за большим столом кушала семья, горел тёплый свет и тёрлась об угол красивая кошка.
— Иии... Что теперь? — спросил Руслан моим голосом.
Я растерялся. Вдруг, моя рука резко сложилась в обратную сторону. Я даже не почувствовал какого-либо воздействия на неё, это будто произошло изнутри тела.
— Третий луч... — понял я, сдерживая слёзы, накатывающие от боли.
Я попятился, держась за руку, споткнулся и упал спиной. Когда поднял голову, моим глазам открылся проклятый дом, на крыльце стоял Руслан с обрезом в руке.
— Бьём? — спросил он. И ждал. Смотрел на меня и неподвижно ждал. Я не знал что делать. От боли меня покидало сознание, рука разжимала грязный пистолет; кругом — алая пустота, а рядом бродила большая собака, вместо хвоста у неё на позвоночном столбе волочилось человеческое лицо. Я даже не знал, опасна ли она. Я понял, что проиграл. На что же мы расчитывали?
Вдруг, картина сотряслась. Раздался пронзительный, смертный крик; моя метка вспыхнула болью и сразу успокоилась; я снова сижу посреди гостиной, кругом — окровавленная гниль. По лестнице спешно спускался перезаряжающийся, забрызганный свежей кровью Руслан.
— Двоих. — он спрыгнул со ступеней.
Я прохрипел. Руслан заметил мою руку.
— Боже. Плохи твои дела, друг. Ты как? Ходить можешь?
Я с трудом встал, держась за Руслана. Мы вошли в подвал.
Здесь была целая библиотека этих банок. Стеллажи были наставлены вдоль стен и хаотично по всему помещению. В одном из углов сидела старая, иссохшая женщина, вся покрытая паутиной, кажется, приросшая к креслу. Вокруг неё были молильные места и свечи. Она была недвижима, только провожала нас взглядом.
Я начал терять сознание из-за травмы. Последнее, что я увидел — как Руслан, проверив обрез, направился к старухе. Он встал напротив неё и направил дуло. Неожиданно, его ноги мгновенно подогнулись, он сильно ударился меткой о косяк стеллажа, одномоментно раздался выстрел.
Я очнулся. На полу лежал Руслан, из его ушей шла кровь, он стеклянно смотрел перед собой и равномерно дышал. В кресле сидело бесформенное месиво. Я встал, попытался привести Руслана в чувство. Из последних сил вытащил его в гостиную, сам вернулся в подвал — стал опрокидывать стеллажи один за другим, пол наводнился человеческими глазами, языками, ушами... За последним стеллажем я нашёл дверь, там слышалась какая-то суета. Сжав пистолет в руке, я открыл её — передо мной лежали прикованными голые, истощённые девушки. Человек десять. Одна из них — Лида. Перед каждой девушкой лежала миска с непонятной кашей, у всех были выдраны глаза и отрезаны языки; у некоторых — зашиты животы. Я построил их за собой и вывел; старался разгребать осколки и человеческие части, но позади всё равно раздавалось чавканье глаз и хруст стекла. Мы вышли в гостиную, я дал Лиде пощупать Руслана; она узнала его и крепко обняла. Он не реагировал. Знаки на стенах стали едва различимы. Метка перестала болеть и поблекла, но моя сломанная рука посинела. Я потерял сознание...
Продолжение в комментариях...