Кот Борис
Почти два века назад граф Воронцов основал город в живописной черноморской бухте, утопающей в рощах кипариса. С одной стороны селение омывает беспокойное море, а с другой — защищают от ветров каменные исполины горной гряды.
В одном из парков этого южного городка жил я.
Каждый день я выходил на дорожку, мощёную неровной гранитной брусчаткой, и медленно обходил свои владения. Солнце освещало мой путь, наполняло жизнью диковинные растения сада.
Многие, увидев меня, считали, что я просто слоняюсь без дела. Некоторые подходили и с улыбкой спрашивали, откуда я тут такой взялся. Кто-то гладил меня по голове и угощал колбасными деликатесами. Другие, бросив брезгливый взгляд, спешили отвести от меня детей, которые хотели играть со мной. Иногда меня называли грязным уличным котом. Я не обижался на них, ведь это правда.
Я — кот Борис. Моя чёрная шерсть давно выгорела на солнце. А где не выгорела — там поседела. Глаза хоть и потеряли былую яркость, но всё же оставались зелёного цвета. Мне 15 лет, большую часть из которых я был занят важным делом — я искал своего хозяина. Не какого-нибудь, а своего. Он у меня был.
Когда-то давно мы любили вместе проводить время в этом парке. По утрам, как только сырой туман, спустившийся с гор, растворялся в море, мы с моим Владимиром Михайловичем выходили из нашего деревянного домика, спрятанного за стеной винограда и плюща, на променад. Хозяин садился на кованую скамейку под большим кустом и доставал книгу, а я запрыгивал к нему на колени и мурчал кошачьи песни. Счастье.
Но десять лет я остался один. А случилось это как.
По весне мой хозяин захворал. Он работал дворником, и однажды местные мальчишки, которых раньше хозяин угощал конфетами, сломали все его инструменты. Владимиру Михайловичу пришлось чинить инвентарь, и работа затянулась до поздней ночи, в которую необыкновенно холодный ветер унёс часть его здоровья.
По ночам я вскакивал в испуге от его кашля — хриплого, громкого, безнадежного. Нас навещали соседки, приносили еду, помогали по дому. В один день с ними пришли люди в белых халатах. Они долго общались с Владимиром Михайловичем, а потом увезли его на большой машине под яростные звуки сирены.
Он вернулся через несколько дней. Но совсем другим. Дыхание его стало медленным, тяжёлым, и даже свои дымящиеся палочки, он отложил в сторону. Он уже не трепал меня за ушком и не звал посмотреть с ним вечернюю передачу по телевизору. Хозяин молча насыпал мне еды и уходил, закрывался в своей комнате.
Сидя на окне, я слышал, как соседки на лавочке возле дома говорили о том, что мой хозяин сильно болен и что вряд ли он доживёт до лета.
⠀
В одно абсолютно обычное утро Владимир Михайлович взял меня на руки, от которых сильно пахло табаком и моей любимой валерьянкой, и мы отправились в сторону парка. Мы идём гулять! Мы снова будем жить как прежде! Я был счастлив.
Он шёл медленно, шаркая резиновыми тапочками, а из его глаз почему-то падали капли воды. Неужели ветер?
Он тихо рассказывал мне, как пять лет назад он услышал громкое мяуканье из подвала и спустился посмотреть, что же там стряслось. Оказалось, соседская кошка Варька недавно родила котят, но под утро не вернулась с охоты. Тогда Владимир Михайлович снял с себя шерстяной свитер, завернул всех малышей в него и принёс к себе домой. Одним из этих сирот был я.
Он закончил свой рассказ резко, с морщинистых губ пропала улыбка.
Хозяин посадил меня на скамейку и насыпал такой вкусный корм, какого я никогда не пробовал. Может, сегодня мой день рождения? Помню, я так увлёкся этими лакомными комочками, что не заметил, как мой старик ушёл. Среди прохожих не было человека, похожего на него.
Я побежал домой, но дверь была заперта, свет выключен. Пытаясь попасть во внутрь, я начал скрестись и громко мяукать, но вместо хозяина вышли соседки, которые почему-то сделали вид, что видят меня впервые, и выгнали меня вон.
Так парк — последнее место в котором я видел Владимира Михайловича — стал моим домом.
Десять лет я ждал, что мой хозяин придёт за мной. Каждый день меня гладили люди: кто-то аккуратно и ласково, кто-то трепал так, что потом больно шкурку, кто-то брал на руки и прижимал к себе. Я всегда принюхивался: вдруг это мой хозяин, а я не узнаю его? Но нет.. Запахи были совершенно другие. Из тысячи рук я так и не встретил мои, те, которые спасали меня от разъяренных собак, прижимали к себе, ласкали, кормили, играли со мной. Этих рук я больше не встречал.
⠀
Но один день изменил всё.
Тепло заканчивалось, и с моря дули ветра, нагоняя тучи с сильнейшими дождями. Я сидел под кипарисом, ожидая просвета в небе, чтобы добежать до крыши театра, где коротал свои дни.
⠀
Неожиданно новый порыв воздуха принёс еле уловимые нотки родного запаха — Владимира Михайловичу и табака с валерьянкой. Я выскочил, не боясь острых капель, и побежал против ветра к моему хозяину. Конечно же он тоже меня ищет!
⠀
На набережной я увидел фигуру человека, поразительно похожего на моего родного старика. Вот же он! Где же ты пропадал?
Волны разбивались о берег и заливали водой бетонный пирс, на котором стоял этот человек. Я дождался мгновенья покоя воды. У меня было несколько секунд, и я бросился бежать что есть мочи к моему хозяину. Ведь он точно узнает меня, и, когда вновь волна обрушится на бетон, возьмёт меня в свои тёплые, морщинистые руки, прижмёт к себе, и мы вернёмся в наш дом.
⠀
Всего-то нужно сосчитать до пяти, и я буду вновь рядом с моим человеком.
⠀
Раз... Два... Три... Ещё несколько прыжков. Четыре... Я совсем близко. Мяу...
Но тут меня подхватили руки, но не тёплые людские, а ледяные пальцы моря. Они не стали меня гладить, а начали растерзывать так сильно, что я не смог двигаться. меня уносило течением. Стало очень холодно и темно...
A потом я увидел Владимира Михайловича. Он улыбался и тянулся ко мне. Удивительно легко было двигаться к нему навстречу. Я не бежал лапками по каменистой набережной, а парил так, словно я не кот вовсе, а птица. Всё было залито белым светом, и мой хозяин, он будто светился... Но это уже неважно. Главное, что мы снова вместе. Счастье.