Короче, Часть X
Ближе к окончанию колледжа пара однокурсников рассказали мне, что собираются на стажировку в Америку в одну международную некоммерческую финансовую организацию. Я почитал про нее, мне понравилось. Хотя, если говорить откровенно, мне понравилась не стажировка и даже не организация, а мысль, что смогу работать в такой бандуре и принимать участие в решении таких вопросов, по сравнению с которыми фирма отца – микроб. Другой уровень. Да, это было бы круто. И отец, скорее всего, был бы рад, что у него такой крутой сын. Хотя заявку я подавал, особо ни на что не надеясь. Они прислали тест, потом было два собеседования, еще какие-то документы и меня почему-то взяли. Как мне потом сказали уже в Америке, тогда у них был дефицит стажеров из Восточной Европы с «нормальным» образованием. Не верю в это, но других причин, чтобы взять меня, я не нашел.
Родители обрадовались, особенно мама. Отец тоже был рад, но честно сказал, что не очень понимает, зачем мне это, мол, у меня и в России «неплохие перспективы». Но раз уж я сам решил, то пусть будет так. Тем более, что стажировка на год, а там как попрет. В общем, после окончания колледжа я укатил в Вашингтон.
Стажировка мне поначалу нравилась. Нам рассказывали много нового для меня, давали мне задания, которые я выполнял, я даже как-то втянулся. У руководителя нашей стажировки были способы, как просто объяснить юнцам сложные вещи, типа мировой экономики со всеми ее премудростями. Например, одной из нашей задач, как стажеров из Европы, было разложить экономики стран своего региона на бейсбольный матч. Как и в бейсболе, где есть питчер, баттер и кетчер, в экономике каждой страны есть money pitcher, money batter и money catcher – это роли, которые распределяются между государством, бизнесом и населением. Если грубо, выглядит это, к примеру, так: государство-money pitcher дает денег на оборонку, где компании из числа money batter получают эти деньги, а население, будучи money catcher получает их в виде зарплаты. Победитель, он же money keeper, из этой троицы тот, у кого по состоянию на дату больше всего денежной массы в распоряжении. И так по отраслям с подведением общего итога. Соответственно, в зависимости от того, как в стране организован cash flow, ее можно отнести к тому или иному типу. Ну например, если money pitcher и в то же время money keeper – это государство (гос. бюджет), то это money democracy low level. Но это если грубо и только самое начало. На деле приходилось залазить в самые темные дебри: структура экономики страны, основные компании, их собственники, аффилированность с властью, доходы населения, мат. модель и проч. дерьмо, в котором мы жадно ковырялись.
Через полгода мы с парой корейцев проделали такую штуку над Россией. И было неприятно. Одно дело, когда ты, как патологоанатом, раскладываешь на запчасти незнакомого человека. Другое – когда ты вчера с этим человеком водку пил, а сегодня он у тебя на столе. И я сейчас не про патриотические какие-то там ностальгии, нет. Когда разбирали структуру бизнеса в отечестве, мелькали знакомые фамилии. Ставили стрелочки между ними, и получалась вполне понятная паутинка, о которой раньше, я почему-то никогда не задумывался. Моя фамилия, а точнее с именем отца, мелькнула однажды тихо фоном. Не суть.
Основные выводы из всех этих изысканий были достаточно простые:
- в 9 случаях из 10 бизнес и государство тесно связаны
- чем крупнее бизнес, тем больше он связан с государством и наоборот
- они связаны потому, что либо бизнес договаривается с государством, либо государством управляет тот, кто выгоден бизнесу
- население при этом, как правило, выступает в роли обезьяны, сидящей на заборе и наблюдающей за перемещением корзин с бананами по полю. Иногда из корзин выпадает пара подгнивающих и их либо пинают к обезьяне, либо она их тырит, а остальные как будто этого не замечают.
Причем это относится не только к Восточной Европе или России. Это почти везде. Все, чему нас обучали на протяжении этих лет, свелось к тому, что в каждой стране есть от одного до пятидесяти человек, которые решают все вопросы по перемещению денег. Нет никаких демократий и свободного бизнеса. Есть лавандосо-кратия и схемы с гос. бюджетом. А если ты хочешь стать в каком-то государстве одним из этих людей, то надо уметь отбирать деньги. Жестко и цинично. А потом сидеть и трястись, как бы не проснуться с топором в жопе. «Пффф… Вот дерьмо». Короче, к черту это все. Дальше я не хотел даже слышать про все это. Мой интерес к дальнейшему обучению и, собственно, к бизнесу начал стремительно угасать. Кое-как дотянув до конца стажировки, я с удовольствием свалил домой в Москву.
С удовольствием, потому что мне не понравилась Америка. Отвратительная еда, наглые хамоватые полицейские, стремные люди, большое количество своих местечковых заморочек, в т.ч. расовых, до которых ты никогда в жизни не додумался бы. Тебе улыбаются, но каждый не прочь поиметь с тебя лишних пару баксов. Каждый сам по себе, если чувствуют твою слабость, будут давить на нее. Ну например, если ты дашь доллар нищему на улице, скорее всего, он скажет тебе: «Эй, тебе же не жалко, дай еще парочку!», а когда ты откажешь, тебе скажут, что ты жлоб и чмо. И такой бред почти везде и во всем. Нет, я не хочу сказать, что там полный пиздец. Жить, в принципе, можно, но не по мне это все.
Родители были рады моему возвращению. Особенно отец. Практически в первый же день он задал два вопроса: «Что делаем с армией?» и «Хочешь работать у меня или думаешь про что-то свое?». На первый вопрос ответила мама: «Никаких армий!». Отец спросил: «Сам-то че думаешь?». Мне, честно говоря, было похрен: «Договаривайтесь с мамой». Мама была решительна, как бронепоезд. Договорились, что в армию не пойду. На второй вопрос я не знал, что отвечать. Во-первых, мне было все равно. Во-вторых, ничего не делать тоже нельзя, отцу надо было что-то отвечать. В-третьих, придумать что-то свое быстро не получится, потому что см. п. 1. В-четвертых, идти работать к каким-то другим людям, которых, если что, на хер не пошлешь, точно не хотелось. В общем, я согласился, по крайней мере попробовать, поработать у отца.
Бизнес отца за это время от пары магазинов и заводов трансформировался в многоступенчатую хрень. Заводы были объединены в промышленную группу, доля в которой была обменяна на доли в других таких же промышленных группах. В ряде торговых центров отец выкупил доли и на правах акционера перевел туда свои магазины. Позже тема торговых центров ему понравилась и он прикупил еще долей в нескольких торговых центрах уже просто так. Все эти торгово-центровые доли он свел в собственность одной компании, и над ней и над промышленной группой создал управляющую компанию, уходящую корнями в офшор, а сам сел во главе. В общем, скука смертная. Раньше он сам ездил по заводам и магазинам, раздавал там направо и налево, боролся с пьянством на заводах, наказывал за неработающие лампочки в магазинах, решал вопросы с поставками, оборудованием, налогами и проч., и это было реальное дело, приближенное к жизни. Теперь же вся его работа сводилась исключительно к перекладыванию бумаг из одной папки в другую, разъездам по собраниям акционеров и заседаниям советов директоров.
Попутно отец старался заниматься какой-то благотворительностью. Он был и остается одним из спонсоров нескольких детских домов, в т.ч. одного для больных детей. Он ездит туда, отвозит какие-то подарки, регулярно перечисляет деньги. Недавно решил помочь построить церковь в деревне недалеко от дома. В последствии, он пытался и меня включить в это дело. Но у меня не пошло. Не мое это. Я понимаю, что дело хорошее, но, на мой взгляд, такие вещи должны быть искренними и идти от чистого сердца. А мне по хрен. И я не люблю, когда меня пытаются разжалобить и залезть в душу. Отец говорит, значит, еще не дорос. Не знаю. Может быть.
Внимательно выслушав, чему я обучился и чем я занимался все это время, отец решил, что из меня получился неплохой аналитик и было бы хорошо, если б я занялся стратегией развития его дела. В промышленную группу соваться было бессмысленным, там они вместе с другими «промышленниками» держали большую часть отрасли и действовали сообща. А вот в компании, которая занималась торговыми центрами, у него назрел вопрос, который он все не знал, как решить. В компании копились деньги – прибыль от долей – и их надо было куда-то девать, чтобы не лежали без дела. Но девать надо было аккуратно, чтобы не просрать их и еще несколько сот лямов сверху. Вариантов было много: либо продолжать скупать доли в действующих торговых центрах, либо выкупать строящиеся, либо строить самим, либо искать новые ниши, ну и проч. В общем, задача была ясна, и через какое-то время я представил отцу и совету директоров полный просчет по каждому из вариантов с оценкой окупаемости, рентабельности, размерами инвестиций, оценкой рисков, ну и т.д. Все оказалось просто – самым рентабельным и сбалансированным по рискам вариантом было выкупать доли в строящихся торговых центрах: их стоимость на старте была низкой, а после запуска вырастала, наличие сильного акционера придавало позитива начальному инвестору, а мы были уверены, что начальный инвестор не свалит, т.к. у него оставалась доля в проекте. Отцу очень понравилось, совет директоров был в каком-то восторге. Тут же все начали говорить «в отца пошел», «достойный наследник вырос», «вот, что значит зарубежное образование, а не эти ваши совки» и проч. Не знаю, был это подхалимаж или нет, но выслушивать это все мне было неприятно – я не сделал ничего особенного, а разговоров, как будто бы я Аляску по дешевке выкупил. Да и вообще, я не могу сказать, что мне нравилось то, чем я занимался. Цифры, стратегия, риски, инвестиции. Херня все это, на которую мне, в общем то, по фигу. И было бы совсем по фигу, если б не отец. А на что не пофигу? Не знаю. Трахаться хотелось.
Отец выписал щедрую премию, хотя я так и не понял, зачем и за что, если я сделал ровно то, о чем мы договаривались и за это мне платилась зарплата. «Так надо» - сказал отец. Мне так надо или
Родители обрадовались, особенно мама. Отец тоже был рад, но честно сказал, что не очень понимает, зачем мне это, мол, у меня и в России «неплохие перспективы». Но раз уж я сам решил, то пусть будет так. Тем более, что стажировка на год, а там как попрет. В общем, после окончания колледжа я укатил в Вашингтон.
Стажировка мне поначалу нравилась. Нам рассказывали много нового для меня, давали мне задания, которые я выполнял, я даже как-то втянулся. У руководителя нашей стажировки были способы, как просто объяснить юнцам сложные вещи, типа мировой экономики со всеми ее премудростями. Например, одной из нашей задач, как стажеров из Европы, было разложить экономики стран своего региона на бейсбольный матч. Как и в бейсболе, где есть питчер, баттер и кетчер, в экономике каждой страны есть money pitcher, money batter и money catcher – это роли, которые распределяются между государством, бизнесом и населением. Если грубо, выглядит это, к примеру, так: государство-money pitcher дает денег на оборонку, где компании из числа money batter получают эти деньги, а население, будучи money catcher получает их в виде зарплаты. Победитель, он же money keeper, из этой троицы тот, у кого по состоянию на дату больше всего денежной массы в распоряжении. И так по отраслям с подведением общего итога. Соответственно, в зависимости от того, как в стране организован cash flow, ее можно отнести к тому или иному типу. Ну например, если money pitcher и в то же время money keeper – это государство (гос. бюджет), то это money democracy low level. Но это если грубо и только самое начало. На деле приходилось залазить в самые темные дебри: структура экономики страны, основные компании, их собственники, аффилированность с властью, доходы населения, мат. модель и проч. дерьмо, в котором мы жадно ковырялись.
Через полгода мы с парой корейцев проделали такую штуку над Россией. И было неприятно. Одно дело, когда ты, как патологоанатом, раскладываешь на запчасти незнакомого человека. Другое – когда ты вчера с этим человеком водку пил, а сегодня он у тебя на столе. И я сейчас не про патриотические какие-то там ностальгии, нет. Когда разбирали структуру бизнеса в отечестве, мелькали знакомые фамилии. Ставили стрелочки между ними, и получалась вполне понятная паутинка, о которой раньше, я почему-то никогда не задумывался. Моя фамилия, а точнее с именем отца, мелькнула однажды тихо фоном. Не суть.
Основные выводы из всех этих изысканий были достаточно простые:
- в 9 случаях из 10 бизнес и государство тесно связаны
- чем крупнее бизнес, тем больше он связан с государством и наоборот
- они связаны потому, что либо бизнес договаривается с государством, либо государством управляет тот, кто выгоден бизнесу
- население при этом, как правило, выступает в роли обезьяны, сидящей на заборе и наблюдающей за перемещением корзин с бананами по полю. Иногда из корзин выпадает пара подгнивающих и их либо пинают к обезьяне, либо она их тырит, а остальные как будто этого не замечают.
Причем это относится не только к Восточной Европе или России. Это почти везде. Все, чему нас обучали на протяжении этих лет, свелось к тому, что в каждой стране есть от одного до пятидесяти человек, которые решают все вопросы по перемещению денег. Нет никаких демократий и свободного бизнеса. Есть лавандосо-кратия и схемы с гос. бюджетом. А если ты хочешь стать в каком-то государстве одним из этих людей, то надо уметь отбирать деньги. Жестко и цинично. А потом сидеть и трястись, как бы не проснуться с топором в жопе. «Пффф… Вот дерьмо». Короче, к черту это все. Дальше я не хотел даже слышать про все это. Мой интерес к дальнейшему обучению и, собственно, к бизнесу начал стремительно угасать. Кое-как дотянув до конца стажировки, я с удовольствием свалил домой в Москву.
С удовольствием, потому что мне не понравилась Америка. Отвратительная еда, наглые хамоватые полицейские, стремные люди, большое количество своих местечковых заморочек, в т.ч. расовых, до которых ты никогда в жизни не додумался бы. Тебе улыбаются, но каждый не прочь поиметь с тебя лишних пару баксов. Каждый сам по себе, если чувствуют твою слабость, будут давить на нее. Ну например, если ты дашь доллар нищему на улице, скорее всего, он скажет тебе: «Эй, тебе же не жалко, дай еще парочку!», а когда ты откажешь, тебе скажут, что ты жлоб и чмо. И такой бред почти везде и во всем. Нет, я не хочу сказать, что там полный пиздец. Жить, в принципе, можно, но не по мне это все.
Родители были рады моему возвращению. Особенно отец. Практически в первый же день он задал два вопроса: «Что делаем с армией?» и «Хочешь работать у меня или думаешь про что-то свое?». На первый вопрос ответила мама: «Никаких армий!». Отец спросил: «Сам-то че думаешь?». Мне, честно говоря, было похрен: «Договаривайтесь с мамой». Мама была решительна, как бронепоезд. Договорились, что в армию не пойду. На второй вопрос я не знал, что отвечать. Во-первых, мне было все равно. Во-вторых, ничего не делать тоже нельзя, отцу надо было что-то отвечать. В-третьих, придумать что-то свое быстро не получится, потому что см. п. 1. В-четвертых, идти работать к каким-то другим людям, которых, если что, на хер не пошлешь, точно не хотелось. В общем, я согласился, по крайней мере попробовать, поработать у отца.
Бизнес отца за это время от пары магазинов и заводов трансформировался в многоступенчатую хрень. Заводы были объединены в промышленную группу, доля в которой была обменяна на доли в других таких же промышленных группах. В ряде торговых центров отец выкупил доли и на правах акционера перевел туда свои магазины. Позже тема торговых центров ему понравилась и он прикупил еще долей в нескольких торговых центрах уже просто так. Все эти торгово-центровые доли он свел в собственность одной компании, и над ней и над промышленной группой создал управляющую компанию, уходящую корнями в офшор, а сам сел во главе. В общем, скука смертная. Раньше он сам ездил по заводам и магазинам, раздавал там направо и налево, боролся с пьянством на заводах, наказывал за неработающие лампочки в магазинах, решал вопросы с поставками, оборудованием, налогами и проч., и это было реальное дело, приближенное к жизни. Теперь же вся его работа сводилась исключительно к перекладыванию бумаг из одной папки в другую, разъездам по собраниям акционеров и заседаниям советов директоров.
Попутно отец старался заниматься какой-то благотворительностью. Он был и остается одним из спонсоров нескольких детских домов, в т.ч. одного для больных детей. Он ездит туда, отвозит какие-то подарки, регулярно перечисляет деньги. Недавно решил помочь построить церковь в деревне недалеко от дома. В последствии, он пытался и меня включить в это дело. Но у меня не пошло. Не мое это. Я понимаю, что дело хорошее, но, на мой взгляд, такие вещи должны быть искренними и идти от чистого сердца. А мне по хрен. И я не люблю, когда меня пытаются разжалобить и залезть в душу. Отец говорит, значит, еще не дорос. Не знаю. Может быть.
Внимательно выслушав, чему я обучился и чем я занимался все это время, отец решил, что из меня получился неплохой аналитик и было бы хорошо, если б я занялся стратегией развития его дела. В промышленную группу соваться было бессмысленным, там они вместе с другими «промышленниками» держали большую часть отрасли и действовали сообща. А вот в компании, которая занималась торговыми центрами, у него назрел вопрос, который он все не знал, как решить. В компании копились деньги – прибыль от долей – и их надо было куда-то девать, чтобы не лежали без дела. Но девать надо было аккуратно, чтобы не просрать их и еще несколько сот лямов сверху. Вариантов было много: либо продолжать скупать доли в действующих торговых центрах, либо выкупать строящиеся, либо строить самим, либо искать новые ниши, ну и проч. В общем, задача была ясна, и через какое-то время я представил отцу и совету директоров полный просчет по каждому из вариантов с оценкой окупаемости, рентабельности, размерами инвестиций, оценкой рисков, ну и т.д. Все оказалось просто – самым рентабельным и сбалансированным по рискам вариантом было выкупать доли в строящихся торговых центрах: их стоимость на старте была низкой, а после запуска вырастала, наличие сильного акционера придавало позитива начальному инвестору, а мы были уверены, что начальный инвестор не свалит, т.к. у него оставалась доля в проекте. Отцу очень понравилось, совет директоров был в каком-то восторге. Тут же все начали говорить «в отца пошел», «достойный наследник вырос», «вот, что значит зарубежное образование, а не эти ваши совки» и проч. Не знаю, был это подхалимаж или нет, но выслушивать это все мне было неприятно – я не сделал ничего особенного, а разговоров, как будто бы я Аляску по дешевке выкупил. Да и вообще, я не могу сказать, что мне нравилось то, чем я занимался. Цифры, стратегия, риски, инвестиции. Херня все это, на которую мне, в общем то, по фигу. И было бы совсем по фигу, если б не отец. А на что не пофигу? Не знаю. Трахаться хотелось.
Отец выписал щедрую премию, хотя я так и не понял, зачем и за что, если я сделал ровно то, о чем мы договаривались и за это мне платилась зарплата. «Так надо» - сказал отец. Мне так надо или