Конец всего⁠⁠

О! -обрадовался я- А вагон-то новый.
Открыв дверь в свое купе, осмотрелся. Отлично,отлично. Зарядка есть, ручка громкости в наличии, шторки красивые, коврик новый.Белье уже лежит в пакете на моем месте. Значит, едем с комфортом. Закинув сумку в рундук, я быстро застелил постель и сел глазеть в окно на провожающих.

Зашумела отъезжающая на роликах дверь, в купе вошел мужчина. Приветливо поздоровался, повторил мой ритуал и также уселся рассматривать происходящее на перроне. А я тайком разглядывал его. Примерно моего возраста, коренастый, короткая стрижка, на щеке длинный шрам. Колоритный такой персонаж, киношного типажа для образа всяких людей специального назначения.

Наконец, поезд тронулся. Я порадовался отсутствию других попутчиков хотя бы в этот момент. Если единственный сосед не будет храпеть и бегать четыре раза в вагон ресторан - уже хорошо.

Через полчаса после отправления, попутчик с хитрым видом фальшиво пропел *...вагонные споры -последнее дело..." и вопросительно показал пальцами что-то маленькое. Я, улыбаясь, молча развел руками- "ну кудаж деваться от вас" и протянул ему руку - Сергей. Башир,-ответил попутчик и пожал руку.

В течение трех минут мы имели на столе: бутылку односолодового, упаковку почти черного иберийского хамона, маленькую головку твердого сыра с яркой наклейкой, четырые помидора, небольшую булку и бутылку минералки "Набеглави". Башир, вытащив откуда-то складной швейцарский ножик, с горем пополам порезал все, что этого требует, на кусочки. Вместо отсутствущих рюмок в дело пошли вагонные стаканы, уже стоявшие на столе.

Выпив по первой, сразу оговорили табу- не разговариваем о работе, женщинах, политике. А будем вести ленивые беседы о разных странах, космических загадках, путешествиях, научном прогрессе.

Я , как любят штампованно писать в книгах, быстро проникся симпатией к собеседнику. Общаться с ним было легко и приятно. Башир обладал широким кругозором и при этом не подавлял чудовищной эрудицией или энциклопедическими знаниями матчасти. Говорил, не повышая голоса, часто улыбался белозубой улыбкой. Да, однозначно, приятный попутчик.

Где-то на середине бутылки я решил покурить в тамбуре "в нарушение установленного порядка", Башир увязался следом. Приоткрыв дверь в соседний вагон, я стал по-шпионски туда пускать дым, продолжая разговаривать с Баширом.Мы были совсем слегка подшофе. Неожидано в тамбур выглянула молодая проводница с круглыми от возмущения глазами. Башир ласково вытолкнул ее назад и скрылся вместе с ней, вернувшись через пару минут и успокоив меня жестом - все нормально.

Пока его не было, я вдруг загрустил, как это бывает во хмелю - по масштабному вопросу. Мир в огне, мы на пороге глобального конфликта, а так бы хотелось, что бы все это - летние луга за окном, удобный купейный вагон, Башир и подобные ему попутчики -были и завтра и послезавтра. Такая вот легкая мимолетная хандра на почве алкоголя.

Вернувшись в купе, я зачем-то поделился с Баширом ей.
Тот, внимательно и трезво, без улыбки посмотрел мне прямо в глаза: "Не волнуйся, все скоро пройдет". На мой вопрос как скоро, и что именно всё- ответил, что очень скоро и абсолютно все.

Поясни, - попросил я, и мы налили еще по одной.
Башир, выпив и поставив стакан, подперев рукой щеку и глядя в окно, заговорил.

"Тут, Сергей, надо с самого условного начала.
Итак, был Бог. Ну как был. Там ничего не ясно, ведь не было времени, пространства и скорее всего -причинно-следственных связей. Описывать нечем, описывать нечего. Но. Судя по всему, у Бога была воля, потому как решил Бог создать что-то. Новое, не новое, существовавшее или несуществовавшее -тут опять проблема понять. Может и не создать вовсе, а просто посмотреть туда, куда не смотрел. Непонятно.

Решил - и зажег круглую свечу, которая раздулась в то, что вокруг нас. И продолжает раздуваться дальше, ученые говорят даже, что это плохо кончится.
А что бы интереснее было смотреть, как горит свеча, Бог решил лишить себя свободы своей воли и знания о сущем. Ну, также как, например, чтобы понять, в каком пространстве живет червь - человеку надо отказаться от двух измерений, а иначе ничего не выйдет.

Не насовсем лишить. Только в одном кадре, в одном метре, в одну несуществующую минуту. А может в одном кванте божьего внимания. И лишил. Но прежде завёл будильник. Затрясется будильник, затрезвонит, и Бог проснется от своего сна, насмотревшись кошмаров от души.
И вот, наконец, се час есть, уже пора, будильник звонит."
И замолчал, улыбаясь.

Ну и когда уже апокалипсис? - засмеялся я.

Сейчас, здесь! - повысил голос Башир, меняясь в лице.
Узри, господь, пора! - не отрывая от меня взгляда Башир поднял правую руку, приблизив ладонь ко моему лицу.
Я увидел на ладони горящий огнем знак, пол поплыл подо мной, закружилась голова. В купе стало темно, и лишь в окне, в черной пустоте пульсировало голубым огнем громадное круглое нечто. Я не...

- - -

Проводница плакала в коридоре - не усмотрела. Сонные полицейские пробирались к купе, то и дело цепляясь куртками за поручни.
Ну и что тут у нас? - спросил сержант у заплаканной проводницы, осматривая выгнутую наружу, треснувшую дверь и рассыпанные осколки стекла под ногами.
Не знаю, - всхлипнула проводница - ,хлопнуло громко и все. Пассажиров нет, вещи их, одежда - все валяется. А самих нет.
Тааак, -протянул сержант, глядя в окно и не спеша заходить в купе.

И тут раздался рев! Ото всюду, оглушительный, физически ощутимый. Проводница завыла, сползая на пол, а сержант дикими, выпученным от ужаса глазами смотрел в разбитое окно - на заворачивающуюся кверху линию горизонта...