Книга "Чёрная карта" Глава 1
Сквозь сон пробиралась знакомая мелодия. 6:00. Я, уже по привычке, вскакиваю с дивана без всяких «ещё 5-ти минуточек». Скрывая следы сна, аккуратно расправляю смятую постель. Комната ещё дремала в полумраке. А ведь ещё недавно я боялся здесь засыпать: в разных углах таились одиночные глаза: красный – от телевизора, синий – от монитора, оранжевый – от выключателя. Их монотонный свет пугал, отдавая чем-то демоническим. Иногда кажется, что кто-то из этой троицы всё-таки моргает первым. Бывало, смотрел в них – будто прямо в страх – и тянуло в философские дебри про космос, жизнь после смерти, бесконечность (куда уж без этого в 3 часа ночи). «Что-то начинается, что-то заканчивается». Осознавая конечность бытия, я нырял обратно в свой бункер, глотая мелкие слёзы, и засыпал. А теперь это всего лишь часть интерьера. Лучи уличного освещения крадутся через неплотные шторы, едва касаясь лепестков цветов на широком подоконнике. Свет соседского фонаря режет жалюзи на неровные полоски, отбрасывая их на двухметровую пальму в горшке, на красный глаз телевизора – уже не таким пугающим, – на паркет и слегка выцветший советский ковёр. Всё в порядке.
На кухне стоял запах вчерашнего ужина. Плеснул воду в стакан, вылил остатки, поставил кипятиться чайник заново. Стакан «случайно» разбился – к удаче или … хрен его знает? Надел тапки, чтобы не порезаться, и убрал осколки. Настало время для «утреннего ритуала»: зарядка, контрастный душ, чистка зубов и аффирмации. Казалось — очередной книжный бред. Первые месяцы это было настоящей пыткой. Иногда даже не ставил будильник. А если и ставил — отключал и валялся дальше. Или не было никакого желания даже пойти в душ, что уж там про зарядку… Победой уже было просто встать раньше обычного. И день за днём, переступая через самого себя, нелюбимый набор привычек стал рутиной.
Но почему вообще начал? Наткнулся как-то на блогера-новичка. Тот в названии ролика обещал «идеальное утро на каждый день» — как результат прочтения какого-то там бестселлера (если в видео нет рекламы, то само видео и есть реклама). Не успев дослушать до конца, полез в комментарии, оставив болтовню фоном. Один вот пишет: «Да какое идеальное утро? Наш брат ленив для идеалов». Другая ему отвечает: «Ну вот вы и останетесь братом вашего брата, а умные люди будут идти дальше и держаться такого родства на расстоянии». Кто-то скептичен, кто-то – восхищается. Короче, мнения были разные, но большинство писали положительно. «Врут ли они? От балды в Интернете что угодно можно написать!», — подумалось тогда мне. Это я понял ещё давно. Но почувствовал пинок по мозгам, когда услышал последнюю фразу автора видео. «Когда ещё, если не сегодня?». Этот момент вновь проскользнул у меня сегодня в голове. И полез я тогда в поисковик искать книгу. Конечно же, бесплатно. Первая глава — ознакомительная, дальше просили заплатить. Но цифровому пирату мировая паутина по щиколотку.
Дела шли медленно: сложно, долго, на грани. Недели практик — как через мясорубку. Заставь себя ещё ложиться пораньше, чтобы выспаться к 6-ти. Поначалу, времени в сутках на хватало часа так 4-5. Читая книгу перед сном и записывая мысли в дневник … Кстати, да, я начал вести дневник с первого дня (хотя бы это я уже делаю на постоянке). Так вот, записывая мысли в дневник, перед сном я начал писать себе пожелания на следующий день. Аффирмации. Я перечитывал их вслух и засыпал с мыслью, что завтра проснусь и стану лучше, чем вчера.
«И где оно было раньше?», — подумалось мне, возвращаясь в комнату. Через колонки включаю на настольном компа классику. Первым этим утром играл «Полёт валькирий» Вагнера. А опера, кстати, висит в списке «когда-нибудь». Я не выбирал музыку. Она выбрала. Её первые ноты взывали на старт. Они не вдохновляли. Они — приказывали.
Зарядка без фанатизма: отжимаюсь, приседаю, прыгаю, качаю пресс, топчусь на месте — будто пол это лава. Минут 25-30. По выходным — часовое кардио по сонным улицам И., (от которых хочется сдохнуть). В это время даже собаки зевают. Но сегодня вторник. Учебный день. Снова.
Неплохо так вспотел. Душ контрастный — бодрящий (мозг, как всегда, в шоке). Вылезаю на холодный тёмно-синий кафель. Вытираюсь как будто выхожу из кожуры: в новой шкуре, с новым днём. Чищу зубы, полощу рот — и вот он я-красавец в зеркале. Смотрю на самого себя. На фоне — «Лунная соната». Несколько месяцев назад я ничего путного не смог бы про себя сказать. Ну парень и парень. Что-то делает-бросает, где-то учится. А чего хочет? Куда стремится? Да кто его знает... А сейчас – по-другому. Мой утренний монолог: о дне, о планах, о событиях. Утро настраивает: «У тебя всё получится». «Ты не просто мешок костей с глазами. Ты — локомотив. Да, с мясом, жиром и ржавчиной, но с топкой, курсом и сердцем». Иногда мне приходили мысли: а не стал ли я другим видом зомби? Просыпаюсь раньше, двигаюсь больше, разговариваю сам с собой… Но зачем? Мне это говорит какая-то многостраничная инструкция? Не бред ли это? Но вскоре я победил себя, признав, что лучше бред с неочевидной пользой, чем реальность в вечной коме. Смешно: чтобы поехать вперёд, пришлось сначала сломаться.
Чайник едва посвистывал на тихом огне — я про него уже и забыл. С «утренним ритуалом» было покончено. Позавтракав, я наспех черканул в дневник. За короткое время дневник стал моим спутником — хранилищем мыслей, чертогами разума. Он стал одним из трёх моих «я» — сущностью, отражением и мыслью, внимая каждой букве и запятую, что я оставлял о себе: в прошлом, настоящем и будущем. Он не спорил и не осуждал. Он просто хранил. Кем я был. Кем притворялся. Даже то, что я хотел забыть. Фоном играл «Маскарад» Хачатуряна. Но я собирался совсем не на бал, а в серьёзное место, где выбор нарядов — без вариантов.
Через пару минут я натянул китель и прочую курсантскую сбрую — дресс-код шараги. Название учебного заведения — как шампунь «3в1»: институт, университет, академия. Официально — мореходная академия. Но все курсанты называли это место «шарагой». «Шарага» мне нравилось больше, хотя, казалось, смысл этого слова понимали не все (или им лень было найти в словаре). Тёмно-синий шершавый китель, под ним — летний тельник и полоска волосатой груди. Такого же цвета фуражка с золотым якорем-кокардой. Чисто-чёрные брюки без узоров и чёрный ремень с почти идеальной выдраенной морской бляхой. Форма иногда грела, иногда душила. Всё зависело от дня. Я присмотрелся к своей физиономии в зеркале шкафа. «Лучше побриться», — подумал я, потрогал свою двухдневную щетину и выругался.
Пару минут спустя, уже нанеся лосьон после бритья и вытирая уши от пены мягким полотенцем, я снова начал натягивать шершавый китель. Выругавшись, я слегка хлопнул себя по ляжкам. «Как я мог забыть?», — процедил я, вспомнив, какой сегодня день. За минуту я сменил зимний прикид на летний. За окном было аномально тепло, поэтому нам ещё вчера сказали, что можно уже без бушлата. Перед уходом, закончив заправлять китель под ремень, я пошёл выключать компьютер. Только что закончились «Времена года» Вивальди, и на первых секундах «К Элизе» Бетховена я закрыл плеер. «Терпеть не могу это произведение». Два клика — и «Элиза», минуя корзину, исчезла бесследно. Снова шутка: иногда, чтобы сохранить нервы, нужно удалить Бетховена.
Я уже навёл курсор на «Завершение работы», но что-то мне подсказывало, что нужно проверить почту. Рассылки, уведомления, спам. Но среди бесчисленного цифрового мусора — письмо с пометкой «Важное». «Пришло вчера вечером. Важное? Разве что электронная повестка в армию. Ага, щас». Заголовок: «Практика на научно-исследовательское судно». Я прищурился: «Что за бред? Я даже не начинал искать себе практику. Откуда они обо мне узнали?» Написано было на буржуйском. Язык, который когда-то «учил» в школе, где его преподавали углублённо (как будто это могло меня в вышке спасти от троек в шараге). Сейчас продолжаю его «изучать» уже с акцентом на профессиональную лексику (кавычки в обоих случаях говорят больше о сарказме, чем о моей реальной любви к учёбе). «Этот язык учат во всём мире. Он — международный официальный, рабоче-деловой…», — говорили нам. Я зевнул. «Иностранная компания? Ну да, ну да…». На миг у меня внутри заиграла щекотка. Не тревога, не радость, — что-то между. «Исследовательское судно? Я там участие принимать буду или носки стирать? Наверное, ошибка». Я кликнул на письмо. И тут — рингтон. Я вздрогнул. «Скрытый номер? Да ещё и в такую рань? Странно…». Принял звонок. «Добр(л?)ого вам утр(л?)а, Мистэр(л) Р(Л?).?» (то ли звучала «р», то ли «л» звучало), — с наигранным, почти иностранным акцентом услышал я на другом конце линии. Тонкий голос был похож на детский. «Извините за столь ранний звонок. Я пыталась связаться с вами ещё два дня назад, но ваш номер был не в сети. А на электронное письмо вы вчера так и не ответили. Моё имя … из судоходной компании … Вам удобно говорить?». Я замер. И всё же — что-то в этом голосе было до боли знакомо. Но уже через мгновение понял: со мной говорит взрослая девушка. Эти тонкие нотки так и навеивали ностальгию, будто я слышал их не раз, а тысячу. Не в жизни — в памяти. Во снах. В тишине… Она снова обратилась ко мне, повторив вопрос. Заикаясь, словно язык прилип к нёбу, я наконец поприветствовал её, подтвердив, что это действительно я и могу говорить. Затем девушка перешла на тот самый буржуйский язык, извинившись, что недостаточно владеет моим. Она — этот голос-ностальгия — вновь представилась, торопливо повторив название компании, будто нервничала. То ли она говорила слишком быстро, то ли мысли мешали мне слушать — но её имя, название компании и всё остальное, что звучало даже на моём родном, пролетело мимо левого уха и вылетело через правое. Я взвесил все за и против: «Это не Она! Фух, пронесло. То не … А это кто?». Так и оставив вопрос без ответа, я пришёл в себя, осознав: открытое письмо — от неё. Девушка продолжала говорить торопливо и будто по бумажке (как мне казалось), иногда ломая слова. Воспоминание резануло, как вспышка. Последний закат… Крыша заброшки... Лето, но веет холодом... От Неё. Резко встала, будто что-то решила. «Прости меня…». И … спешно исчезла, оставляя за собой шлейф подаренного мной парфюма. Без «потому что». Без «прощай». Её голос тогда был другим. Или нет? Я не знал. Я не хотел знать. «… и поэтому, судно будет отбывать в Арктические воды. А вы ещё не открывали письмо? Можем тогда с Вами обсудить детали…», — добавила она, после моего небрежного «ааа». Она продолжала говорить. И чем больше я слушал, тем сильнее дрожала мысль: «Это Она! Это точно Она! Или я схожу с ума?» Быстро провёл взглядом по открытому письму. Но моё внимание привлекли выделенные жирным курсивом цифры. «Зарплата?» По коже — мурашки. Внутри — волна теплоты, как после пары стопок коньяка. Я расплылся в улыбке — и тут же замер, взглянув на часы. Мгновенно отрезвев, я перебил девушку и извинился, попросив перезвонить ближе к вечеру. Мы согласовали время, поблагодарили друг друга и попрощались. 7:49. На ходу я натянул накремлённые с вечера чёрные туфли, захлопнув дверь. Уже отбежав несколько сотен метров от дома, вспомнил: калитка осталась незапертой, а связка ключей торчала в замке прихожей.