Кладбищенские истории.⁠⁠

КЛАДБИЩЕНСКИЕ ИСТОРИИ. ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ (часть первая)

Истории эти мне рассказал дед Кеша, старикан лет восьмидесяти с большим гаком. Познакомились мы с ним давно, лет десять назад, когда жарким летним вечером я угостил его пивом, а он в ответ, решил поделиться своими воспоминаниями о былом, о которых никогда никому не рассказывал, ибо вряд ли кто бы поверил. Итак, начну по порядку.

Дело было в сороковых годах, после войны. Дед тогда был еще был просто Кешкой, деревенским пацаном, вырвавшимся в город. Не было ни денег, ни специальности, ни особых способностей к учебе. Поэтому он очень обрадовался, когда подвернулось место сторожа на кладбище, и жилье тебе, и денежка, пусть и небольшая. Предыдущий сторож, проработав на кладбище более пятидесяти лет, отдал Богу душу и место освободилось.

Кешка, разумеется, обрадовался представившейся возможности. Человеком он был несуеверным, ибо комсомолец, покойников не боялся, поэтому безо всяких опасений поселился в маленьком домике у ворот кладбища.

Первые пару месяцев вообще все было спокойно и хорошо. Он помогал рыть могилы и за это получал от родственников усопших неплохую прибавку к маленькой зарплате, а так же от работников кладбища долю магарыча в виде выпивки и продуктов. Хоронили каждый день по нескольку человек и все было нормально, пока не случилось одно событие.

Хоронили как-то мужчину лет сорока. Проводить покойного пришло всего восемь человек. И что самое необычное, попросили яму глубоко не копать, так около метра и хватит. Сам усопший лежал в очень дорогом гробу, одет в шикарный костюм из английского сукна, а на указательном пальце правой руки кроваво-красным отблеском сиял огромный рубин в золотой оправе. Странным было еще и то, что усопший на покойника не очень-то был похож. Лицо его казалось живым, будто он заснул недавно и спит крепким здоровым сном. Руки его, холеные, нежные, лежали не скрещенными на животе, как полагалось по христианскому обычаю, а располагались вдоль тела.

Рабочих штатных при кладбище было двое, Иван Сарыгин, да Семен Удачин. Они забили крышку гроба, опустили в могилу, подождали, когда провожающие по традиции кинут по горсти земли, но те как стояли в отдалении, молча глядя на происходящее, так и остались стоять. Тогда мужики стали закидывать гроб землей, а люди эти странные, так же молча разошлись, не дожидаясь окончания похорон.

Когда все было сделано, как положено, мужики взяли лопаты и направились в сторожку. По дороге Иван принялся ворчать, дескать у некоторых и гроб намного плоше, зато совести у родственников побольше будет. Осознают, какой это тяжкий труд могилу копать, да потом обратно закапывать. Не каждый такое может, а кто понимает, тот ценит.

Заперев лопаты в сарайчике, они вымыли руки, накрыли немудреный стол, выпили, помянув покойничка, закусили и налили по второй. Иван опять принялся ворчать, что на гроб потратились родственнички, а заплатили мало, водкой да закусью обидели, а у покойника рубин дорогущий на пальце, да кольцо само из золота, да и на груди, возможно, крест нательный массивный золотой.

Ворчал-ворчал, да вдруг и предложил, мол неплохо было бы поживиться за счет усопшего, ему-то все равно, он же покойник. Семен в пьяном угаре поддержал собутыльника, а Кешка, выпивший меньше, все еще сохранял остатки здравого смысла и попытался отговорить рабочих не совершать страшного греха – не тревожить покойника.

Над ним лишь посмеялись и продолжили поминки. Как Иннокентий добрался до своей кровати, он не помнил. Тяжелый кошмарный сон разбудил его посреди ночи. Полная луна заглядывала в маленькое окошко сторожки. Ни Ивана, ни Семена внутри не было. Кешка с трудом поднялся и подошел к бачку с холодной водой. Зачерпнув полный ковш, он стал жадно пить. Послышались тяжелые неуверенные шаги, дверь отворилась и вошел Семен. Он сел за стол, вылил в стакан остатки водки и выпил залпом. Замер на мгновение, сморщившись, крякнул и захрустел соленым огурцом.

Потом встряхнул головой и стал рассказывать. Когда они с Иваном подошли к могиле и принялись ее раскапывать, Семен почувствовал какую-то странную вибрацию. Иван видимо тоже что-то почуял, потому что замер ненадолго, но потом мотнул головой и вновь принялся копать. Из-под толщи земли раздался странный звук, похожий на долгий протяжный приглушенный стон. С Семена хмель как рукой сняло, он в ужасе осознал, где находится и что вытворяет.

Отойдя от могилы он сказал Ивану, что надо возвращаться, но тот огрызнулся, что не собирается останавливаться на полпути и хочет получить свое сполна. С этими словами Иван принялся за дело еще энергичнее. Семен повернулся и ушел. До самого рассвета ни Кеша, ни Семен не смогли сомкнуть глаз. Иван так и не вернулся.

Едва начало светать, сторож и рабочий, посовещавшись, решили отправиться посмотреть, закопал ли Иван могилу обратно, а то не дай Бог, начальство заявится или кто из вчерашних родственников покойного, обнаружат раскопанную могилу и греха потом не оберешься. Кладбище было затянуто предрассветным туманом и они немало поплутали, прежде чем добрались до цели.

Так и есть, Иван даже не подумал замести следы за собой, оставив могилу развороченной. Ладно хоть лопата валялась неподалеку. Взяв ее в руки, Кешка заметил, что нижняя часть металлической части лопаты была вымазана чем-то темно-коричневым, похожим на запекшуюся кровь. Подойдя к яме и заглянув вниз, он увидел, что крышка гроба сдвинута вбок. Лезть вниз и поправлять ему ужасно не хотелось и он стал орудовать лопатой, действуя ей, как рычагом.

Однако, не рассчитав усилий, он слишком сильно двинул крышку гроба и она, передвинувшись на другую сторону, слетела совсем. Кешка, как стоял, так и рухнул плашмя на землю рядом с могилой. Семен, не поняв, что произошло, выругался вполголоса, подошел к краю, глянул вниз и остолбенел. В гробу лежал Иван с отрезанной головой, причем голова его находилась в ногах, а рот был оскален в нечеловеческой гримасе ужаса.