Киберпанк; "Некондиционный", ч.7
Совсем небольшой отрывочек
7.
Всё ниже и ниже. Казалось, скоро я почувствую характерный жар и услышу крики грешников. Рутланд, должно быть, зарылся в землю так, как не снилось ни одному кроту.
Мы спустились с крыши, и, оказалось, что в этом мрачном подземелье жизнь просто кипит. Квартал, расположенный под «Вольфрамовым древом не был заброшен, как я сперва предположил.
Огоньки, принятые с высоты за россыпь костров, оказались гирляндами бумажных фонариков. Они были растянуты вдоль улиц, переплетаясь в затейливые узоры, и освещали всё вокруг тусклым красным светом.
Всё – это многолюдный и шумный подземный рынок, по которому меня вели люди Рутланда.
Со всех сторон слышался гул голосов. Чей-то смех смешивался в причудливом коктейле с яростными криками и ругательствами. Запахи людского пота и нестиранной одежды, каких-то приправ и экзотической еды, благовоний и масел, оружейной смазки и сырого мяса.
Разнородная толпа вокруг: белые, черные, азиаты, индусы, киборги и андроиды, объединенные лишь одним – деловым видом. Исключением из правил были только морально устаревшие роботы-слуги, выкинутые хозяевами. Они бесцельно бродили тут и там, как сошедшие с ума люди, и предлагали одинаковыми синтетическими голосами свои услуги. Один из этих несчастных разложил на металлическом листе разномастные объедки, и приставал к прохожим с фразой «Время ланча, сэр». На моих глазах какой-то полоумный мужик размозжил ему голову стальной трубой. Мне не было жаль – страдания слетевшего с катушек робота были окончены, и этому можно лишь порадоваться.
«Нейрокорп» выпускала новую модель прислуги каждый год, и люди, зомбированные рекламой (Полезные функции! Инновационный дизайн! Покупай или тебе нечем будет доказать свой статус!) просто не могли не приобрести новую игрушку. Старую, как правило, выгоняли из дома, чтобы не занимала места. Сдать на запчасти не было возможности, точно также, как и продать самому – за попытку нелицензированной торговли электроникой выписывался огромный штраф.
На грубо собранных пластиковых и металлических лотках можно было найти все, что угодно: оружие, наркотики, хакерские программы, нелегальные имплантаты. Вдоль дорог предлагали себя проститутки всех полов и возрастов.
Забавно.
«Нейрокорп», такая крутая у себя наверху, с новыми полицейскими андроидами, вертолетами и рекламной машиной, превращающей человека в безмозглый кусок потребляющего мяса, не имела здесь никакой власти. А может быть, что более вероятно, просто не хотела тратить время и ресурсы на непопулярные мероприятия, предпочтя четко очертить границы. Зефирный мирок обитателей небоскребов и элитных кондоминиумов неприкосновенен, точно также, как и здешняя клоака. Зато любые попытки привнести в один мир что-либо из другого всегда пресекаются с равнодушной жестокостью полицейского андроида-убийцы.
Герберт Уэллс был прав – до превращения в морлоков этим людям осталось совсем недолго.
Я думал, что Рутланд обитает где-нибудь здесь, но ошибался. Мы вышли с рынка, и спустились еще ниже – на заброшенную станцию метро. Пыль, запустение, декаданс. Тьма, которую разрывали длинные белые лучи фонарей. Обвалившаяся с потолка штукатурка, ржавчина на рельсах и отсыревшие стены, на которых глянцево поблескивала яркая реклама. Похоже, только над ней время и упадок были не властны.
Мы спрыгнули на рельсы и вступили в тоннель. Звуки шагов гулким эхом стучались в стены, не находя выхода.
От сочетания темноты и неизвестности стало страшно. Почему-то показалось, что сейчас люди Рутланда развернутся, заставят меня встать на колени, и пустят пулю в лоб, однако, мы шли и шли, всё дальше удаляясь от «древа». Туннель кончился, но тьма не рассеялась. Эхо исчезло. Под ногами было нечто, напоминающее длинный мост. Может быть, подземная река или развязка-эстакада?
Где-то далеко-далеко справа от меня пробежала вереница крошечных огоньков, оглашая окрестности металлическим лязгом и гулом электродвигателя, и я догадался – мы идём по заброшенной эстакаде монорельса. Вильнувший вбок свет фонаря выхватил невообразимо глубоко внизу какие-то руины. Всё ясно. Еще один похороненный живьем квартал, только необитаемый.
Я попытался представить сколько под центром Нейро-сити таких вот «культурных слоёв», и мне стало страшно. Небоскребы были в буквальном смысле построены на костях и руинах, простирались из ниоткуда в никуда. Казалось, что земли под нами просто не существует – лишь бесконечно длинная череда этажей, спускающаяся в самый ад.
Теперь стало ясно, как в нашем мире всеобщей слежки Рутланду удавалось скрываться так долго. Найти кого-то здесь? Да вы шутите. Эти катакомбы можно прочёсывать веками.
- Стой! – сказали мне.
Я повиновался.
- Держи руки на виду и не делай глупостей. Дернешься – стреляю.
Мне на голову опустился черный мешок. Отличная шутка, учитывая, что я и так ни черта не видел.
«Неужели все-таки пристрелят?»: мелькнула запоздалая мысль.
К шее приложили какую-то холодную и гладкую пластиковую штуку. Короткий щелчок, вспышка боли – и я провалился во тьму.
Еще более густую, чем темнота здешних тоннелей.
7.
Всё ниже и ниже. Казалось, скоро я почувствую характерный жар и услышу крики грешников. Рутланд, должно быть, зарылся в землю так, как не снилось ни одному кроту.
Мы спустились с крыши, и, оказалось, что в этом мрачном подземелье жизнь просто кипит. Квартал, расположенный под «Вольфрамовым древом не был заброшен, как я сперва предположил.
Огоньки, принятые с высоты за россыпь костров, оказались гирляндами бумажных фонариков. Они были растянуты вдоль улиц, переплетаясь в затейливые узоры, и освещали всё вокруг тусклым красным светом.
Всё – это многолюдный и шумный подземный рынок, по которому меня вели люди Рутланда.
Со всех сторон слышался гул голосов. Чей-то смех смешивался в причудливом коктейле с яростными криками и ругательствами. Запахи людского пота и нестиранной одежды, каких-то приправ и экзотической еды, благовоний и масел, оружейной смазки и сырого мяса.
Разнородная толпа вокруг: белые, черные, азиаты, индусы, киборги и андроиды, объединенные лишь одним – деловым видом. Исключением из правил были только морально устаревшие роботы-слуги, выкинутые хозяевами. Они бесцельно бродили тут и там, как сошедшие с ума люди, и предлагали одинаковыми синтетическими голосами свои услуги. Один из этих несчастных разложил на металлическом листе разномастные объедки, и приставал к прохожим с фразой «Время ланча, сэр». На моих глазах какой-то полоумный мужик размозжил ему голову стальной трубой. Мне не было жаль – страдания слетевшего с катушек робота были окончены, и этому можно лишь порадоваться.
«Нейрокорп» выпускала новую модель прислуги каждый год, и люди, зомбированные рекламой (Полезные функции! Инновационный дизайн! Покупай или тебе нечем будет доказать свой статус!) просто не могли не приобрести новую игрушку. Старую, как правило, выгоняли из дома, чтобы не занимала места. Сдать на запчасти не было возможности, точно также, как и продать самому – за попытку нелицензированной торговли электроникой выписывался огромный штраф.
На грубо собранных пластиковых и металлических лотках можно было найти все, что угодно: оружие, наркотики, хакерские программы, нелегальные имплантаты. Вдоль дорог предлагали себя проститутки всех полов и возрастов.
Забавно.
«Нейрокорп», такая крутая у себя наверху, с новыми полицейскими андроидами, вертолетами и рекламной машиной, превращающей человека в безмозглый кусок потребляющего мяса, не имела здесь никакой власти. А может быть, что более вероятно, просто не хотела тратить время и ресурсы на непопулярные мероприятия, предпочтя четко очертить границы. Зефирный мирок обитателей небоскребов и элитных кондоминиумов неприкосновенен, точно также, как и здешняя клоака. Зато любые попытки привнести в один мир что-либо из другого всегда пресекаются с равнодушной жестокостью полицейского андроида-убийцы.
Герберт Уэллс был прав – до превращения в морлоков этим людям осталось совсем недолго.
Я думал, что Рутланд обитает где-нибудь здесь, но ошибался. Мы вышли с рынка, и спустились еще ниже – на заброшенную станцию метро. Пыль, запустение, декаданс. Тьма, которую разрывали длинные белые лучи фонарей. Обвалившаяся с потолка штукатурка, ржавчина на рельсах и отсыревшие стены, на которых глянцево поблескивала яркая реклама. Похоже, только над ней время и упадок были не властны.
Мы спрыгнули на рельсы и вступили в тоннель. Звуки шагов гулким эхом стучались в стены, не находя выхода.
От сочетания темноты и неизвестности стало страшно. Почему-то показалось, что сейчас люди Рутланда развернутся, заставят меня встать на колени, и пустят пулю в лоб, однако, мы шли и шли, всё дальше удаляясь от «древа». Туннель кончился, но тьма не рассеялась. Эхо исчезло. Под ногами было нечто, напоминающее длинный мост. Может быть, подземная река или развязка-эстакада?
Где-то далеко-далеко справа от меня пробежала вереница крошечных огоньков, оглашая окрестности металлическим лязгом и гулом электродвигателя, и я догадался – мы идём по заброшенной эстакаде монорельса. Вильнувший вбок свет фонаря выхватил невообразимо глубоко внизу какие-то руины. Всё ясно. Еще один похороненный живьем квартал, только необитаемый.
Я попытался представить сколько под центром Нейро-сити таких вот «культурных слоёв», и мне стало страшно. Небоскребы были в буквальном смысле построены на костях и руинах, простирались из ниоткуда в никуда. Казалось, что земли под нами просто не существует – лишь бесконечно длинная череда этажей, спускающаяся в самый ад.
Теперь стало ясно, как в нашем мире всеобщей слежки Рутланду удавалось скрываться так долго. Найти кого-то здесь? Да вы шутите. Эти катакомбы можно прочёсывать веками.
- Стой! – сказали мне.
Я повиновался.
- Держи руки на виду и не делай глупостей. Дернешься – стреляю.
Мне на голову опустился черный мешок. Отличная шутка, учитывая, что я и так ни черта не видел.
«Неужели все-таки пристрелят?»: мелькнула запоздалая мысль.
К шее приложили какую-то холодную и гладкую пластиковую штуку. Короткий щелчок, вспышка боли – и я провалился во тьму.
Еще более густую, чем темнота здешних тоннелей.