Как я ездил в колонию Белый лебедь к пожизненно осужденному⁠⁠

По мотивам тюремного поста про Черного дельфина, хочу рассказать вам о своем опыте посещения колонии особого режима Белый лебедь, что находится в городе Соликамске Пермского края. Мне удалось провести в разных камерах для пожизненно осужденных несколько часов, а также взять большое интервью у одного из этих них. Было это давно и неправда. История – художественный вымысел, совпадения случайны, а фотки сделаны в фотошопе.

Я работал корреспондентом на одном федеральном канале из трех букв. Слышал шутку, что если бы на этом канале была детская передача, то называлась бы она «Кишочки в мешочке». В мои обязанности входил поиск подходящих историй, осуществление договоренностей с героями (они не совершали ничего героического, но бывали и исключения), и съемка. Так получилось, что мне удалось выстроить добрые отношения с действующими менеджерами ФСИН того времени, поэтому я за свой опыт посетил около 10 тюрем. Были тюрьмы жесткие, были тюрьмы, напоминающие пионерский лагерь. Белый лебедь сильно выделяется режимом на фоне остальных заведений и поэтому сумел оставить неизгладимое впечатление и покачал мою психику как ту звезду на том пруду. Белый лебедь - единственная колония для пожизненно осужденных, в которой я бывал. Итак.

Приехали мы в славный город Соликамск вдвоем с оператором и с большой дорогой камерой Panasonic. Поселились в гостинице и принялись ждать. Несмотря на то, что запросы были отправлены, разрешения получены, двери колонии не спешили открываться. Висели в ожидании мы два или три дня. Камеру оставлять в отеле было страшно. Соликамск той поры состоял наполовину из бывших сидельцев и наполовину из тех, кто их сторожит. Соликамчане, простите. Уверен, сейчас все поменялось. Выходили из отеля мы один раз для съемок заявочных планов города. В процессе съемок к нам подоспела ватага гопников, всерьез желавших нашей камерой завладеть. Оператор (Вова, привет!) сочинил историю, что в каждой камере стоит спутниковый жучок, который по тревоге сразу показывает, где камера находится, и который в данную минуту пишет окружающий звук. Из предварительного запомнилось также, что в отеле Соликамска порноканал был прямо на кнопке пульта, кажется, после ТВЦ. Вещал круглосуточно.

Раздался звонок, что нас ждут. Начиналось все как обычно в тюрьмах – колючая проволока, заборы, проходная и мы внутри. Тут ходят люди, занятые своими делами. После проверки документов на КПП нам объяснили, что нас будут сопровождать 3 сотрудника, надо слушаться и делать все, как они скажут. Нам показали распилочный и пошивочный цеха, где кипела работа по распилу и пошиву. «Какие молодцы», - подумал я. Но это был всего лишь строгий режим, а особый ждал нас впереди. В Белом лебеде один корпус особого режима для ПЖ, человек на 400. Он находится в центре архипелага, окруженный прочими строениями и корпусами строгого режима.

Мы подошли к нужному корпусу. С виду 4-этажное здание с маленькими зарешетчатыми окошками. Зашли, поднялись на 4 этаж. Сразу же ударил запах. Какой-то приторно-сладкий и новый. Ни до ни после я ничего похожего не встречал. Запах был резкий, крайне отталкивающий. На этаже гробовая тишина и идеальная чистота. Красноватый пол блестит. Разметка вдоль стен. Одинаковые чрезмерно массивные двери в камеры, уходящие в перспективу и возле каждой двери, труба с открытым верхом и с замком внизу. Это яркая деталь, бросившаяся в глаза. Устройство называется «ключеприемник» или что-то такое. В случае нештатной ситуации сотрудник колонии должен успеть в эту трубу закинуть все свои ключи. Длины руки злоумышленника не хватит, чтобы завладеть ключами. Труба открывается ключом снизу. По фронту коридора находится наблюдательный пост, на нем сидят несколько дежурных. Их количество заметно меньше содержащихся в камерах осужденных. Оружия никакого на территории нет ни у кого, кроме часовых на вышках по периметру. Камер – ну штук по 12-15 по каждой стороне коридора, возле каждой камеры разметка для осужденного, где он должен встать руками вверх, когда его выводят.

Мы расположились в помещении для допросов: железные стулья, привинченные к полу, такой же стол, решетки на окне, вы в кино могли такое видеть. В комнате мы оставили вещи и пошли к клиенту в камеру. Тут важное отступление.

История клиента была нам известна. Он отбывал пожизненный срок за причинение смерти семи человекам. Отбывал срок уже лет пять или шесть. В дело я погрузился в Москве: беседовал со следователем и, что самое тяжелое, с отцом осужденного. Что еще может сказать отец, кроме «Мой сын на такое не способен, помогите чем можете, это ошибка». К тому времени отец распродал все имущество, жил в автомобиле в Москве и все деньги пустил на адвокатов и «решал». Узнав, что мы собираемся к сыну, он передал нам для него слова поддержки. Слышу справедливое ворчание: «Автор, завоняло состраданием, а его не заслуживает убийца семерых». Без деталей отвечу, что дело то, как будто было действительно какое-то мутное что ли. Были там и процессуальные странности. По этому делу даже был назначен пересмотр уже после вступления приговора в законную силу (такого ни с кем пожизненно осужденным прежде не случалось).

Подходим к камере, сотрудник щелкает замком, открывается окошко. Три человека с руками вверх у стены по очереди произносят ФИО, набор статей, срок. Второй и третий заключенные по очереди протягивают руки, надевают наручники и их разводят на время по другим камерам, в которых уже стоят в безопасной стойке их обитатели. Заходим в камеру к клиенту. В нашем присутствии сотрудники взяли с заключенного письменное подтверждение о согласии на съемки. Они объяснили кто мы, зачем мы здесь. Заняло это минут двадцать. В глазах клиента читалось жадное желание общаться, он не сводил с нас взгляда. Ну что сказать, камера тесная, кругом стены, вверху окошко с прутьями, небольшой железный столик от стены и отхожее место. Шконки этажом, днем садиться или лежать на них запрещено. В окно смотреть запрещено. Порядок идеальный, ведь бардак - запрещено. Нет ни радио, ни телевизора, ни газетки, ни книжки. Место отпугивающее пустотностью.

Позже в неформальном диалоге с сотрудниками, они рассказали, что отбывающие пожизненный срок делятся на два типа: на тех, кто смирился и принял свою участь, уходит в религию, и на тех, не смирился и во что-то верит. Верит в ошибку прокурора, излишнюю жестокость судьи, помилование президента, повторное расследование. Вот таким сидится очень тяжело. Надежда играет против них.

Мы притащили камеру в камеру и снимали перебивки. Он в камере, он смотрит на окошко, он ходит по камере туда-сюда, открывается дверь и так далее. Сотрудникам все это было в диковинку, и они не возражали против нашего творчества. Мы заходили в две другие камеры и снимали то же самое там. Интерьеры не отличаются ни на йоту. Далее дружным строем мы переместились в помещение для допросов.

Клиент на интервью уверял что его подставили, не так поняли, указывал на ошибки в деле, плакал, отчаивался, молил взахлеб. Как можно понять, клиент не смирился, и от того сидел он сложно. Первые, по-моему, лет десять или пятнадцать пожизненно заключенным не разрешается работать. Все, что разрешается, это находиться в камере, раз в неделю гулять и мыться. По психологической совместимости заключенные сортируются в 1-, 2- ,3-местные камеры. Казалось бы, им не на что надеяться и попытка побега – не самый плохой вариант. Терять-то нечего. Но если кто-то в камере удумает совершить побег и начнет не то, чтобы что-то копать или пилить, а только обсуждать детали – его тотчас сдадут сокамерники. Дело в том, что психика человека переламывается о жесткое колено системы. Человек превращается в функцию, в биомашину. Встать, сесть, есть, спать. Повторить. Чуть только заскрипит ключ в замке камеры, ее обитатели обязаны мигом встать к противоположной стене с вывернутыми вверх руками. Открывается смотровое окно – по очереди произносят дежурные фразы: ФИО, набор статей и срок. Услышав свою фамилию, пятятся задом и просовывают руки в специальное окно для наручников. Спят со светом, обход каждые три часа, а значит ты должен встать к стене, назвать ФИО, набор статей и срок.

На двери каждой камеры висят фотографии обитателей с коротким резюме их деяний. Это сделано, чтобы бдительность охраны не дремала. Люди, сидящие в камерах, совершали поистине адские поступки. Я прочитал на паре дверей и больше читать не стал. Рядом с фотографиями символы с нехитрой шифратурой: кружок – склонен к побегу, треугольник – склонен к членовредительству, квадрат – провоцирует конфликты. Смысл такой, в деталях могу ошибаться.

В бытовом смысле обслуживают корпус заключенные со строгого режима. Мы застали обед. В коридор вкатывается на тележке столитровая кастрюля с какой-то едой, одни зеки угощают других. Через полчаса сбор пустой посуды. Процедура проходит в полной тишине, она выверена до сантиметров и граммов. Слышен только лязг половников.

В общей сложности мы находились в корпусе часов пять. Должен признаться, что ехал я в эту командировку как на аттракцион, но оказалось, что для меня это был один из тяжелых эмоциональных опытов. До сих пор вызывает удивление, что сотрудники не возражали против фотосъемки в одном из самых режимных объектов. Посещал колонии более слабого режима и не припомню, чтобы это было возможным. У сотрудников в этом корпусе день идет за два. Работа тяжелая психически. Свободного разговора с ними не получалось. Диалог не строился. Они отвечали односложно и зачастую непонятно, говорили мало и неохотно. 

После интервью клиент пошел в свою камеру, мы забыли микрофон на клиенте, не стали выключать камеру, я пошел беседовать с сотрудниками, оператор снимал планы. Клиент смекнул и что-то говорил. Звук писался. Это мы привезли в Москву и дали послушать отцу. Он рыдал.

Пожизненно осужденный имеет право просить о помиловании, спустя 25 лет отсидки. Насколько я знаю, случаи, когда они выходят на свободу, в нашей стране есть. В Белом лебеде не было. Мне сложно вообразить, что из себя представляет человек, проведший 25 лет в таких условиях. К жизни за забором он точно не готов. Большинство просто не доживает до возможности реализации этого права. Хоронят их на заднем дворе. Родственники редко возражают.

Материал, надо сказать, мы привезли отменный. Негласный девиз нашей программы был: чем хуже - тем лучше. Ты, зритель, любишь пересоленое.

Насколько мне известно, клиент сошел с ума. Впрочем, это уже совсем другая история.

@panikapanika @Zefweisse