Из детства. Воспоминашки.
Пошёл в первый класс. Первые три было более менее, потом начали бить. Ну ОК, пошёл на борьбу. Начал кидать через бедро всех обидчиков. Обидчики почесали голову и пошли на бокс. Меня снова стали бить. Ну, ОК, пошёл на бокс. Год неравной борьбы, но меня снова бьют. Поменял тренера. Новый тренер перестал рассуждать о том, что такое хорошо и что такое плохо и говорил только о том, где подворачивать ногу и руки прижимать к груди.
А, вот и он, мой постоянный обидчик. Сломал нос. Какая неприятность. Вызов родителей в школу, собрание отряда, ты же пионер, всем ребятам пример, а какой пример ты подаешь остальным? Что надо сначала разбить нос, а потом говорить?
Да, а что плохого в том, чтобы разбить говнюку нос?
Меня не поняли. Ни на уровне отряда, ни на уровне родителей. Опять собрание, — ваш сын становится хулиганом.
Новый тренер посмотрел дневник — почему по поведению два? Объяснил. Тренер посмотрел искоса и поставил в пару с самым сильным боксёром. К вечеру у меня распухло всё — нос, губы, яйца и самомнение. Почему яйца? Человек не слышал про то, что по яйцам бить нельзя. Хоть и в перчатке, но было больно. После этого вечера я уверился, что меня нельзя убить.
Назавтра было три сломанных носа. На одной перемене. Девочки смотрят на меня, как на франкенштейна. Минуточку, Вас как бы не волновало, что меня пытались избить каждую перемену, но вы осуждаете то, что я просто один раз избил тех, кому я не нравился? Ну, ОК.
Снова собрание. Снова вынос мозга. Я спросил только одно — кто пожаловался? Мне почему-то не ответили.
Конфиденциально передали записку. В записке значилось, что меня будут убивать сегодня на большой перемене. Ну, ОК. Впервые за всё время не задрожали ноги и ничего не ёкнуло в груди.
Пять сломанных носов и ушиб копчика (копчик у меня, носы не мои). Неделю лежу в больнице. Ещё один сломанный нос. Родители забирают из большницы с криком — ты что, больной? Ну да, у меня даже справка есть, — показываю справку о ушибе копчика.
Тренер разглядывает справку и кривится. Ходить можешь? Могу. Ну, куда тебя в пару поставить? Да может сам станешь, утырок ёбаный?
Снова сломаный нос, на этот раз у меня. Это не так больно, главное вовремя вправить.
Ха-ха, это снова я. Как нос? Да нормально, как твои зубы? Нормально, становись в пару с ним. А чо сам не станешь, утырок ебучий?
Вечер, луна светит в окно. Я лежу на мате. Что это было? Кажется, нокаут. Ну, ладно.
— Пацан, закурить не найдётся? Найдётся, но не дам. А чего такой борзый? Потому что боксёр.
Ага, снова больница. Снова та же медсестра: Тебя почему постоянно бьют? — Наверное, я плохой, тётя Тася.
— Ты не плохой, ты гордый. Перестань залупаться на всех.
— Я хочу залупаться. Я могу и имею право.
— Глупенький. Гладит меня по голове и улыбается.
— Пацан, закурить есть? О, блять, это же этот, который Вовчику нос сломал. Вали его братва!
Тётя Тася, опять вы? — Вот познакомся, вместе лежать будете - Вова, Серёжа, Саша.
Какие Вова, серёжа, саша? Это же Ржавый, Лига и Венок (за что получил погоняло венок? да хер его знает). Лига сипит с койки - ну чо, получил, сучонок?
Как хорошо бить людей в больнице. Помощь оказывают на месте, милицию не вызывают. Лепота.
Лига затягивается и бросает: — Ну ты заходи, если чо. (где-то я это видел, а в мультике).
Я зашёл, если чо. Лига протяжно свистит и появляются три пацана. Кого бить будем? Да вот этих. Командированные ребята с моего отряда, качки, бледнеют, увидев татуированные тела и ножи в руках. Кажется, они поняли, что их щас зарежут.
Лигу убивают в драке. Нож в печень, три дня мучился в больничке, но не выдюжил. Сдох. Вечная память тебе, Лига, ты был ровный пацан.
Ржавый попадается на гоп-стопе, получает три года в плечи и отбывает на зону.
Ржавый выходит и в тот же вечер отъезжает в никуда. Муж застал его на своей жене, юмора не понял и воткнул нож, да, угадали, почти в печень, в голову. Паталогоанатом потом сильно удивлялся, как можно воткнуть нож в голову? ну, вот можно, оказывается.
Шучу, паталогоанатом не удивлялся. Потом я видел его часто. Хороший дядька, единственное, чему он удивлялся, это тому, что я ещё живой.
Жора его звали. Ему нравился Хокусай, Slayer и Кандинский.
Мне тоже нравился Хокусай, Slayer и Кандинский. Но Жоре я этого не говорил. С этим незнанием он и умер от рака желудка. Совсем молодым. В 76 лет.
Перед тем как умереть, где-то за тридцать лет до смерти, Жора мне сказал:
— Пидорасы вы все, чота шебуршитесь, выёбываетесь, ножами друг в друга тыкаете....
Жора, ты был не прав. Я в никого нож не тыкал. Почему то тыкали в меня постоянно. А один раз был огнестрел. Ну, как был. Комната вся заволклась дымом (а ещё бездымный порох называется), выстрелы слышались один за одним, мне даже почудилось, что мне что-то сожло бровь, но в меня не попадало. Я заскучал и крикнул - Врача! Врач оказался не нужен, я зря его звал. У меня ран не было, остальным врач уже был не нужен. Всем пятерым. Их всех очень метко застрелили в голову. Тот, кто застрелил, стал позже моим другом.
Он любил читать наизусть Шекспира, Мандельштама и Бродского. Меня это бесило и я постоянно ему говорил - перестань, я же не баба, зачем ты мне эту хуйню читаешь?
Наверное, он просто любил стихи. И убивать.
Его уже нет, но я пытаюсь читать Шекспира. Хотел бы я сказать, что он мне нра, но нет. Вася, иди ты нахуй со своим Шекспиром. Надеюсь, ты меня слышишь там, на небесах. Вернее, надеюсь, что не слышишиь. И мандельштам твой говно. Прости меня господи.
Жалею ли я о чём то? Да, жалею. Однажды мне предлагали попробовать Stella Artua вишнёвую, а я отказался. И ещё за мной раз котёнок увязался, чёрный, с рыжмими пятнами, уродливый, как чёрт, но я его не взял. и щас жалею. А, ну ещё о том, что не стал художником. А, ну ещё о том, что не стал писателем. Ну ещё о том, что не стал мультипликатором. Я бы снял свой Южный Парк, с блэкджеком и шлюхами. Ну и о чем ещё жалею, что написал вот этот пост.