~Inktober~ День 18 - Луна
- Луна четыре, прием. Вы слышите нас? Луна Четыре, отзовитесь!
Голос из динамика длинноволновой рации надрывался уже давно. Слова менялись местами, но смысл сообщений всегда оставался одним и тем же. Треск помех был минимальным, заглушенным и размытым, будто затерявшимся где-то между двумя далекими точками связи.
Разбитый гермошлем валялся на белом полу. Он мог бы слиться с ним, если бы не блестящие металлические заклепки, по окружности замыкающие место крепления лицевого стекла. Что-то разбило его, словно хлестнув раскаленной плетью. Сначала прочный закаленный материал оплавился и только потом лопнул, осыпавшись дождем багряных осколков, с которых все еще сползали тягучие красные капли.
Не считая этого, пол был белоснежным. А вот по потолку тянулись пять выжженных черных борозд разной толщины и глубины. Из одного из следов сыпались искры поврежденной проводки, скрытой за пластиковыми панелями. Из другого торчали обрывки кабелей, свисающие точно поврежденные внутренности.
Черные следы огибали выступающую балку перекрытия между стыковыми дверями и терялись где-то дальше, продолжая свой путь поверху.
К тому месту, где забившись в угол, на подгибающихся ногах, стоял человек. В руках он сжимал что-то похожее на пистолет с сигнальной ракетой. Пальцы дрожали так сильно, что оружие готово было выскочить их них, или пальнуть куда попало, когда один из них зацепит чувствительный спусковой механизм.
- Луна четыре! Контрольный модуль с экипажем стартовал к станции, прием!
Человек громко выругался и прокричал что-то, но голос сорвался на неразборчивый визг.
Приемник рации все равно не передал ничего, потому что никто не нажал на кнопку, активирующую двусторонний режим связи.
Когда над ним стал плавиться потолок и буквально капать на плечи воняющими пластиковыми каплями, он снова заорал и направил ракетницу вверх.
На мгновение его руки полностью замерли, сфокусировав мушку на одной точке, на черной дыре, образовавшейся в потолке, и указательный палец легко надавил на крючок.
Ослепительная зеленая вспышка молнией вылетела из ствола, оставив за собой удущающе-едкий дымовой след, и исчезла за перекрытием потолка. Что-то загремело, бухнуло, взвыло. Снова дождем посыпались искры, больно прижигающие лицо, на котором и так было полно мелких кровоточащих порезов, из которых торчали кусочки стекла.
Пистолет загремел по полу. Пластик больше не плавился, застыв длинными сталактитами с кое-где читающимися маркировками.
Человек тяжело дышал. Напряженно билась жилка на шее, вытянутой вверх, потому что туда был направлен неотрывный взгляд. Кожа на кадыке натянулась, словно кости вот-вот должны прорваться наружу. Каждый вдох давался с трудом. Из дыры вырывались облачка дыма, перемежающиеся зеленым сверканием.
Он не успел понять, что произошло.
Фиолетово-синяя плеть словно стрела вонзилась прямо в его макушку. По ней точно стекал огонь электрических разрядов, наполняя собой тело, застывшее в неестественном напряжении. Еще четыре таких же отростка, разной толщины и с разным количеством странных отверстий по форме похожих на фасетчатые глаза насекомых, свесились с потолка и начали перетекать в то, что еще совсем недавно было человеком...
Когда он подошел к панорамному стеклу, за которым открывался вид на посадочную площадку и шлюз станции, к которому уже присоединялся транспортировочный челнок, его рот оскалился в кровожадной улыбке. Рука поднесла к лицу разбитый шлем с рацией. Палец щелкнул по переговорному устройству.
- Говорит луна четыре. У нас здесь серьезные технические неполадки. Пришлите как можно скорее побольше ремонтников. Прием.
