Homo Dolboebus
ВЕНЕЦ ТВОРЕНИЯ? СЕРЬЕЗНО? Кто сказал? Какой обдолбанный демиург начертал это в своих кислотных скрижалях, хихикая в пустоту? Венец… Да мы даже не корона, мы – перхоть на скальпе умалишенного бога, блоха на шкуре космической собаки! Венец, блядь, из колючей проволоки, который мы сами себе нацепили на череп и теперь носимся с ним, как ссаный веник, тыча в морду каждой туманности.
А ведь все просто. Загляни внутрь. Не в душу – там только пыль и перепуганные тени, – а глубже, в самую клеточную память, в спирали этого вонючего ДНК. Что ты там видишь? Рыбу? Ящерицу? Обезьяну, срущую с дерева на голову сородичу? Вот! Мы – ходячий палеонтологический музей, винегрет из отмерших эпох. Наш позвоночник до сих пор помнит фантомную боль отвалившегося хвоста, мы дергаемся во сне, когда нейронная сеть транслирует обрывки древнего кошмара – как гигантская стрекоза несет тебя в свое гнездо.
Мы – эмбрион. Зародыш, плавающий в мутном бульоне собственных амбиций и страхов. И вся наша цивилизация, все эти небоскребы до небес и симфонии, от которых плачут ангелы, – это просто рефлекторное подергивание плода в матке времени. Мы строим города, как коралл строит риф – бессознательно, инстинктивно, подчиняясь зуду в генах. Думаешь, президент в своем бронированном лимузине чем-то отличается от бомжа, греющего руки над мусорным баком? Ха! Одна и та же биомасса, просто у одного клетка позолоченная, а у другого – из картона. Но оба – всего лишь скопление клеток, одержимых одной идеей: ЖРАТЬ. РАЗМНОЖАТЬСЯ. ДОМИНИРОВАТЬ.
Наш мозг… О, наш мозг! Величайшая шутка вселенной. Он вырос слишком быстро, как раковая опухоль на теле примата. У него есть отделы, отвечающие за квантовую физику и поэзию, но рулит всем древний, как говно мамонта, рептильный комплекс. И вот ты, такой одухотворенный, слушаешь Баха, а в глубине твоей черепушки сидит крокодил и думает только об одном: как бы откусить соседу башку и занять его теплую нору. Вся наша мораль, этика, законы – это тоненькая пленка цивилизации, натянутая на зияющую пасть первобытного ужаса. И она трещит по швам от любого чиха.
Мы – сперматозоиды в гигантском космическом презервативе. Миллиарды нас, и каждый несется, расталкивая других, к какой-то мифической яйцеклетке под названием «Счастье» или «Успех». Мы объединяемся в стаи – нации, корпорации, футбольные клубы – но это лишь временные союзы, чтобы сожрать другую стаю. Внутри – тотальное наебалово. Брат кидает брата, друг всаживает нож в спину за лишний ноль на банковском счету. Любовь? Это просто биохимический сбой, временное перемирие между двумя эгоистичными хищниками.
А впереди – следующая стадия. Тот самый Рептилоид. Не ящер с зелеными чешуйками из желтой прессы, нет. Нечто иное. Существо с холодным, как лед Титана, разумом. Существо, у которого наконец-то откроется третий глаз, атрофируются железы, отвечающие за страх и сострадание, и он увидит мир таким, какой он есть – голой математической формулой, игрой вибраций. Он не будет писать стихов, он будет писать саму реальность. Он не будет верить в бога, он станет им.
Но до него – как до квазара пешком. Мы застряли. Зависли на этой ублюдочной, промежуточной стадии долбоеба – уже не обезьяна, но еще далеко не мыслящий кристалл. У нас уже есть ядерная дубина, но мозг все еще на уровне павиана, размахивающего палкой. И каждый день, включая новости, ты видишь этот отчаянный, предсмертный танец эмбрионов, которые решили устроить аборт самим себе, так и не родившись.
И вот я сижу, скорость бьет по нервам, как разряд дефибриллятора, город за окном гудит, как растревоженный улей обреченных, и я вижу их всех – от клерка до пророка, от шлюхи до королевы – как они мечутся в своих аквариумах, бьются головой о невидимое стекло, не понимая, что весь их мир – это просто капля мутной воды, а настоящий океан еще даже не начался. И не факт, что начнется. Может, весь этот эксперимент свернут, свет погаснет, и останется только тихий смех в пустоте. Смех над венцом творения, который оказался всего лишь дурной шуткой, выкидышем космоса. Ха.