Грусная история о буллинге. Продолжение
Начало: Грустная история о буллинге
Одна подруга Насти, Маша, пошла к Феде и сказала:
- Федя, миленький, ты пойми, не любит она тебя. Она вообще злая и эгоистичная. Нам, её подругам, самим она не очень нравится. Она тебе не пара.
- Ты не понимаешь, я люблю её! Я хочу её!
Тут в коморку зашёл десятиклассник Гена. Он дал Феде «совет»:
- Федя, если с Настей не получается поговорить словами, возьми её штурмом! Слышишь, возьми её штурмом!
Гена был другом Жорика. Он не раз давал Феде идиотские советы. Как-то раз из котельной повалил дым. Гена сказал Феде вызвать пожарную. Они приехали, и оказалось, что это просто пар. Федю оштрафовали за ложный вызов. В другой раз Гена украл телефон Феди и с него сообщил о бомбе в школе. Оштрафовали за это уже Гену.
- Гена, отвали! – прогнала его Маша.
Естественно, о «штурме» Гена опять пошутил, но Федя своим интеллектом 10-летнего ребёнка воспринял это всерьёз.
На следующий день он снова ходил за Настей, однажды даже обнял её. Это стало для неё последней каплей, терпение её лопнуло. Настя вызвала отца, Андрея Васильевича. Мускулистый, увесистый мужчина со шрамом на бритой голове и в чёрной майке встретил Федю в коридоре. Он взял Федю за воротник, повернул к себе.
- Вот, папа, это он! Он сексуально домогался меня, преследует меня везде и угрожал мне ножом! – сказала Настя.
- Это тебе, тварь, за дочь! – прорычал он и при всех ударил Федю кулаком по челюсти так, что Федя аж упал наземь.
Прибежала Зоя Николаевна, и попросила вспыльчивого мужчину покинуть помещение школы. Федя встал, и, плача, вновь убежал в свою коморку, заперся там и долго не выходил. Бабушка через закрытую дверь строго-настрого запретила Феде подходить к Насте ближе, чем на пять метров. Все попытки Феди объяснить, что про нож и домогательства она всё придумала, были безрезультатными.
Ночью Феде снился сон, что он видит Настю в медицинском кабинете, и его взрослое, созревшее тело в ещё детском сознании и разуме рождало картину, как Настя снимает рубашку, затем брюки, затем бюсгальтер, затем трусы… И тут по его брюкам расплылось скользкое пятно спермы. Уже не во сне, а на яву.
На следующий день медсестра наклеила объявление, что в школе будет медосмотр 2 октября. Федя читал его, и в этот момент к нему подошёл Гена и спросил:
- О, Федя, привет! Как там Настя?
- Никак, - ответил он и тяжело вздохнул, - не любит она меня. Даже ненавидит.
- Ты, это… Штурмом будешь Настю брать?
Федя вспомнил свой сон, и утвердительно ответил:
- Да, буду.
Через неделю, 2 ноября, занятий в школе не было. Был медосмотр. На втором этаже стояла очередь – старшеклассники подходили к столу, где их осматривал ЛОР, шли дальше к окулисту, потом – к хирургу, и так проходили всех врачей. Помимо педиатра и специалистов, в школу пришли люди из военкомата, чтобы проверить здоровье мальчиков, будущих защитников Родины. А девочек – будущих матерей - осматривал гинеколог в медкабинете. Девочки заходили за ширму, раздевались, их смотрели, потом они снова одевались и возвращались. Феде приказали убрать в медкабинете. Он, узнав, что скоро будет Настя раздеваться, вспомнив сон и подстрекания Гены, что-то замыслил.
Он начал активно мыть пол шваброй, драил каждый сантиметр линолеума, потом вышел в туалет и набрал новое ведро воды. Когда вернулся – там уже ждали осмотра подруги Насти.
- О Господи! Опять дебил пришёл, – тихо шепнула она.
- Успокойся, он просто пол моет, - успокоила его Маша и сказала Феде:
- Федя! Смотри у меня – выкинешь какой-нибудь номер – это будет последняя твоя встреча с девушкой!
Федя кивнул и продолжил мыть пол. Гена и Жорик стояли за дверью медкабинета. Когда Федя вышел отжать тряпку, Гена дал ему в руки фотоаппарат-мыльницу и сказал:
- Сфоткаешь кого-нибудь из девочек голой, получишь 20 гривен!
- Мне подруги Насти грозили расправой, если я устрою «штурм», как ты говорил!
- Федя, ну какой расправой?! Ты мужчина или девчонка из детского сада? Что они тебе могут сделать?! Давай! Тебя отвергли и оскорбили – отомсти! Оскорбили тебя – отомсти, возьми её штурмом! – продолжил подстрекать его Гена.
- Смотри, какая красивая купюра в 20 гривен! Хочешь её? Возьми штурмом Настю Кучборок! – ехидно подразнил Федю Жора.
- Возьму! Возьму! Возьму! – закричал Федя и с ликованием зашёл в медкабинет.
Настя, к счастью, или, скорее, к сожалению, осталась в кабинете одна.
Он ещё несколько минут уже в четвёртый раз перемывал пол, а потом, когда Настя зашла за ширму к гинекологу, он мысленно отсчитал одну минуту, пока она разденется, и увидел на ширме тень, как она садится в гинекологическое кресло. Дверь приоткрылась, заглянул Жорик с мобилкой и стал снимать видео. Затем заглянул Гена, напомнил про фотоаппарат, и махнул Феде рукой. Это стало сигналом для нападения.
Сначала Федя просунул объектив через ширму и незаметно сделал снимок. На нём он увидел Настю в нижнем белье.
Федя вздохнул и зашёл за ширму. Настя сидела обнажённая на гинекологическом кресле, она вскрикнула и прикрылась полотенцем. Федя увидел её точно такой же, как видел во сне. Он видел перед собой её сексуальное тело, возбуждавшее его каждую клетку его тела. Федя почувствовал некую волну энергии в своём теле. Его руки затряслись от нервной дрожи, сердце бешено колотилось. Нечто внутри командовало ему: «Она твоя, бери её!»
На табуретке рядом сидел пожилой мужчина с белой бородой и в белом врачебном халате и натягивал на себя одноразовые латексные перчатки. Это был Пётр Ермолаевич Мостовской, доктор медицинских наук, профессор гинекологии и урологии, который уже почти десять лет проводил в этой школе медосмотр.
- Отвали от меня! Больной на голову! – заорала Настя.
- Молодой человек! Здесь вообще-то дамы медицинскую комиссию проходят! Как вам не стыдно? Я попрошу Вас покинуть помещение медкабинета! – рассердился профессор.
Федя не обратил на него ни малейшего внимания. Он направил объектив на Настю и сфотографировал её ещё раз.
- Ты что, вообще охамел?! – закричала Настя так громко, что задребезжали стеклянные дверцы шкафа с медикаментами и шприцами.
- Ты меня ненавидишь только за то, что я псих. Но я на ненависть отвечаю любовью – сказал он, затем забросил фотоаппарат на ремне за спину, и дотронулся до неё.
- Не прикасайся ко мне! – закричала она.
- Я отвечаю на твою ненависть любовью. Я хочу тебя! – сказал Федя, набросился на Настю и придавил её к гинекологическому креслу.
Профессор сидел ошарашенный и от неожиданности не смог даже пошевелиться.
- Урод! Псих! – орала Настя.
Федя одним рывком стянул с неё трусы, запрыгнул на неё и навалился всем телом. Минуту или чуть больше он её гладил по спине и груди, как кошку. Настя извивалась и отбивалась, но Федя был сильнее. Федя надавился на неё так сильно, что она не смогла даже закричать. Он расстегнул ширинку, достал стоящий как мраморный памятник член…. Не стану будоражить читателя подробностями произошедшего дальше, всё итак понятно.
Настя дёрнулась и кричала. А потом резко остановилась, расслабилась, и крики сменились на тихие стоны. Её обуяло пламя настоящей страсти.
Гена заглянул через ширму, засунул мобильный телефон с камерой и снял всё.
Федя прыгал на ней, как на бешеном быке во время родео. Но вот и он остановился – наступила высшая точка наслаждения. Он заляпал всё вокруг спермой, затем отпустил её и пытался поспешно застегнуть штаны.
У Насти ещё не прошла фаза оргазма, но она стала, заикаясь, шептать:
- Чмо! Тварь! Мразь! Тебе это не сойдёт с рук! Псих сумасшедший!
Федя её снова прижал к креслу и крепко-крепко поцеловал в засос. Затем Федя попытался спешно ретировался. Федя не заметил, как всё это время весь его «подвиг» снимал Гена на камеру мобильного телефона.
Потом несчастная девушка разревелась в три ручья. Наверное, услышав крики дочери, прибежал её отец. Можно только представить его ярость, когда он увидел обнажённую, плачущую дочь, прикрывшуюся изорванным и испачканным спермой полотенцем, а рядом Федю, застёгивающего штаны. Снова рычание и рявканье, снова удар кулаком, снова Федя лежит на полу с разбитым до крови носом.… Потом Андрей Васильевич схватил за воротник профессора Мостовского, остолбенело наблюдавшем за всем этим, и стал отчитывать его:
- А ты, старикан, куда смотрел?! Почему ничего не пытался предпринять?
- Я… ошарашен! Я двадцать лет работаю гинекологом, но такого дерзкого преступления, чтобы прямо в медицинском кабинете совершить изнасилование… не видел, ни разу ещё!
За дверью уже стояла толпа зевак. Всем было интересно, что произошло. Одни заходили в медкабинет, откуда профессор выгонял их, другие расспрашивали Зою Николаевну, что случилось. Другие хихикали и наплевательски смеялись.
- Всё! Я вызвал милицию. Они уже едут! Я им всё расскажу про вас! Приняли на работу извращенца!
- Андрей Васильевич! Поймите его! Он любил вашу дочь, всем сердцем любил её, а она его очень сильно обидела! Он не виноват!
- Ты что, оправдывать его собралась?! Прошмандовка!
- Умерьте свой тон! И какое вы имеете право говорить со мной на «ты»?!
Толпа зевак наблюдала за перепалкой Зои Николаевны и Андрея Васильевича. Но никто, кроме Гены и Жоры, так и не понял, что здесь устроил Федя, но догадались, что он учудил очень большую шкоду.
- Ставлю пять гривен за этого мужика! Он её сейчас изобьёт! – сказал Жора
- А я за нашу директрису. Интересно, поднимет ли он на неё руку? – ответил ему какой-то мальчик из 9 класса.
Андрей Васильевич был очень злым и красным, как варёный рак. Когда он вышел из кабинета, дети ему рукоплескали и освистывали, а он послал их всех по очень известному направлению. Профессор Мостовской снял свой белый врачебный халат и дал Насте им прикрыться. А Андрей Васильевич снова оскорбил Зою Николаевну словами про внука - «извращенца», а потом вышел из школы и с телефона-автомата, стоявшего у входа в школу, вызвал милицию.
Федя, воспользовавшись воцарившимся хаосом, сбежал, отдал Гене фотоаппарат, но обещанные 20 гривен так и не получил, а затем заперся в своей коморке, и снова что-то рисовал. Примерно через час в коморку кто-то постучал. Федя, так и не поняв ещё, что он натворил, как ни в чем, ни бывало, открыл дверь. И увидел перед собой много автоматчиков и милиционеров, скорую психиатрическую помощь, бабушку и злого-презлого отца Насти.
- Руки вверх! – кричал автоматчик, - и заходи в автозак! Малейший шаг в сторону – пуля в голову!
Сзади стояли Гена и Жора, хихикали и кричали: «Молодец, Федя! Ты наш герой!»
Федя понял, что это всё не шутки, и поднялся по лестнице наверх к стоящему около выхода автозаку – тюремную камеру на колёсах, в которой обычно перевозят опасных заключённых или буйных психопатов.
- Заходи в кузов! Живо!
Федя всё же очень испугался, и под прицелом десятков дул автоматов он медленно залез в кузов. Андрей Васильевич с перекошенным от злости лицом при этом со всей силы пнул его ногой так сильно, что Федя мигом залетел в кузов. Громко грюкнула тяжёлая металлическая дверь. Он оказался на грязном, заплёванном фанерном полу, попытался открыть дверь, но она была заперта. Тогда Федя забарабанил по пуленепробиваемому стеклу в кабину водителя:
- Куда вы меня везёте?
Но его не удостоили ответами. Затем дверь открылась, вошло несколько вооружённых до зубов автоматчиков и низкорослый, с козлиной бородкой и в белом халате, врач-психиатр.
- Куда вы меня везёте? – повторил свой вопрос Федя.
- Успокойтесь! Мы везём вас в больницу, на обследование. В школе был медосмотр, и у вас будет. Вы же тоже окончили эту школу, правильно? А эти вооружённые люди – чтобы вас по дороге никто не обидел. А пока наденьте эту рубашку, а то замёрзнете! – лживо ответил врач.
Он одел на него усмирительную рубашку и туго завязал, затем стукнул в стекло кабины водителя, сказав тем самым «Поехали!».
Машина попрыгала по ухабистым дорогам сельской местности. Через полчаса приехали в Николаев в здание психиатрической больницы. За высоким серым забором с колючей проволокой стояло двухэтажное здание с зарешеченными окнами, больше напоминавшее тюрьму, нежели больницу. Арестанта провели через проходную, открыли тяжёлую бронированную дверь, и Федя оказался в отделении. В нос Феде ударил больничный запах хлорки, спирта, бинтов и нестиранного белья. Далее Федю повели по коридору, разделённому на несколько участков решётчатыми дверьми, запиравшимися на засов, чтобы в случае побега отнять у беглецов как можно больше времени на открытие этих засовов. Между дверями палат ходили умалишённые – разговаривали со стенами, совершали непонятные телодвижения и бормотали под нос нецензурные слова. Федю провели до самого конца коридора и завели в тёмную комнату, освещённую только настольной лампой, где посадили за стол, сняли с него усмирительную рубашку и начали задавать вопросы. Часа четыре с ним беседовали о его биографии, воспоминаниях, политических взглядах, отношении со сверстниками и прочих не имеющих отношения к Насте вещах. Лишь в самом конце речь разговора пошла о случае в медкабинете. Его спрашивали, с какой целью он напал на Настю, как это было. Врачи психиатры внимательно его слушали, и записывали слова в папки с надписью «Уголовное дело» и «Анамнез больного». После беседы медсестра принесла какие-то картинки и поставила их перед Федей. Его попросили решить двадцать задач, где нужно было отгадать слово или выбрать нужную фигуру. Это был тест на интеллект. Медсестра на калькуляторе подсчитала результаты - уровень IQ Феди оказался 85, а у среднего человека он составляет 100. Затем провели тест, где Феде показывали картинку, и ему нужно называть ассоциации, которые с ними возникают.
- Что это? Зачем эти рисунки? – стал спрашивать Федя.
- Уважаемый, это – просто картинки. Вы называете то, что у вас с ними ассоциируется, а мы, таким образом, узнаём, что у вас в голове. Вот, к примеру, картинка большого жирного хряка, к примеру, что вы представляете, глядя на него?
- Как он… хрюкает.… Залазит на свинью, крепко её обнимает, и…
- Всё понятно. Вот видите, раз у вас такие ассоциации, значит, вы сексуально озабоченный. И это стало причиной вашего нападения на девочку. Контролировать свои эмоции вы не могли, так как вы ещё и умственно отсталый.
- Да сам ты умственно отсталый! Я любил её! А она… Я… – вскочил он со стула и закричал как резаный. Сзади подошёл санитар и огрел его дубинкой по голове, так сильно, что он отключился.
Очнулся Федя на следующее утро в камере-одиночке, где не было никакой мебели, был только напольный унитаз за синей шторкой в углу и пенопластовый кубообразный стол и стулья. Все стены и пол были надувные, как на батуте, чтобы не допустить никаких увечий или самоубийства буйнопомешанного. Даже дверной ручки на двери не было, но было окно, через которое три раза в день Феде давали еду и воду.
Федя всю неделю лежал и смотрел в потолок, вспоминая Настю. Иногда он занимался мастурбацией, воображая что-то в своей голове и повторяя её имя. А иногда он просто спал в надежде увидеть Настю хотя бы во сне. На вопрос, почему я здесь, Феде отвечали, что «так надо, так бабушка ему велела».
Каждый день его забирали врачи на собеседование, где его донимали вопросами о целях нападения и изнасилования Насти. С каждым днём допросы были всё жёстче – на него орали, давили психологически, а как-то раз Федю даже заставили встать на колени и извиниться перед врачом за то, что он повысил голос на него. Затем даже провели следственный эксперимент на манекене и в комнате, имитирующей медицинский кабинет. Федя признался, что эта идея у него возникла не спонтанно, что его надоумил Гена, а мотивом было то, что Настя отвергла его любовь, и он «решил её взять штурмом». Оказалось, что Федя не имел практически никакого представления об отношениях парня и девушки, и, естественно, не понимал, что он устроил изнасилование. Все мысли Феди о девушках сводились к первобытному половому инстинкту. И только тогда, встретив Настю на кухне, он понял, что такое любовь. А всё из-за того, что он из-за своей умственной отсталости остался без должного внимания со стороны родителей, отказавшихся от него и родивших взамен него «нормального» ребёнка, бабушки, никогда не читавшей ему никаких книг, и сверстников, которые всю его жизнь издевались над ним.
***
Продолжение следует завтра. Кому интересно - заходите на мою страницу автора: http://www.proza.ru/avtor/odessit2
