«Государство» иезуитов в Парагвае
Зуева Мария Валерьевна - студентка 5 курса исторического факультета Московского государственного университета.
В статье рассматривается феномен так называемого «государства» иезуитов в Парагвае (1610-1768 гг.) - территориального образования, подчиненного вице-королевству Перу и состоявшего из индейских поселений, созданных миссионерами-иезуитами. Автор статьи уделяет внимание культуре и традициям индейцев гуарани того времени. Подробно рассмотрена история создания миссионерских поселений, которые впоследствии сформируют само «государство».
«Государство» иезуитов в Парагвае (1610-1768 гг.) почти с самого начала существования привлекало к себе внимание общественности, став предметом исследования большого числа ученых, социальных теоретиков, позднее - этнологов. В XVIII в. его изучали французские философы, считая его идеальным обществом; в начале XIX в. романтисты видели в этом «государстве» «расцвет прекрасных дней нового христианства»[1]; в конце XIX столетия его брали за образец британские социалисты.
Как бы мы ни оценивали достижения иезуитов в колониальном Парагвае, они, безусловно, были уникальны. В отдаленном регионе, сейчас в основном покрытом непроходимыми субтропическими лесами, иезуиты создали, по мнению некоторых ученых, не просто новое общество, а сильную процветающую цивилизацию, которая теперь лежит в руинах, почти заброшенных, но по-прежнему прекрасных. В XVII-XVIII вв. на месте этих развалин стояли тридцать городов - так называемых «иезуитских редукций»[2], куда миссионеры-иезуиты собирали индейцев не только для того, чтобы христианизировать их, но и чтобы защитить от португальских работорговцев и испанских колонистов. За необычайно короткое время талантливые, ранее не учившиеся ничему подобному индейцы создали удивительный мир красоты и грации, мир, который даже Вольтер, фактически ненавидевший церковь как институт, назвал «торжеством гуманизма», а английский писатель Гилберт Честертон определил его как «Рай в Парагвае»[3]. Если бы не молчаливое свидетельство прекрасных, изящных, вырезанных из камня статуй и руин величественных церквей, все это могло бы казаться сказкой. «Республика» иезуитов в Парагвае была своеобразным гуманитарным эксперимен том, который, увы, не был завершен к моменту изгнания иезуитов из Латинской Америки в 1768 г.
Немного об иезуитах
Основателем Общества Иисуса (лат. Societas Jesu - именно так звучит официальное название ордена иезуитов) был св. Игнатий Лойола, в юности мечтавший о военной карьере и вовсе не помышлявший о духовном поприще. Однако мечтам молодого человека не суждено было сбыться: из-за тяжелого ранения, полученного в одном из боев, он был вынужден оставить армию. С трудом оправившись от раны после длительного и болезненного лечения, Лойола почувствовал в себе призвание к священнической деятельности. Изучая все необходимые для посвящения в духовный сан гуманитарные дисциплины, он провел несколько лет в лучших университетах Европы того времени, где и встретил преданных друзей, ставших в последствии первыми иезуитами. Общество Иисуса было основано папской буллой «Regimini militantis Ecclesiae» 27 сентября 1540 г.; целью ордена стало распространение христианства и борьба с Реформацией.
С момента основания Общество Иисуса было совершенно непохожим на другие ордены. Однако в данной статье автор не будет слишком углубляться в эти различия, а отметит лишь наиболее важное для выбранной темы: орден иезуитов начисто порывал с децентрализованным устройством старинных средневековых орденов, которые к тому времени находились в стадии упадка, не в силах ответить на вызовы Реформации.
Внутри Общества Иисуса существовала жесткая иерархия: во главе ордена стоял генеральный настоятель (сокращенно - генерал), избираемый пожизненно. Строжайшее и беспрекословное подчинение младших по положению старшим было (и по сей день остается) одним из основных принципов внутреннего устройства ордена. Говоря о миссионерской деятельности, следует отметить, что для более гибкого и быстрого управления весь Старый и Новый Свет, а также азиатские страны были поделены на особые административно-территориальные подразделения - провинции, во главе которых стоял провинциальный настоятель (провинциал), провинции объединялись в более крупные подразделения - ассистенции во главе с ассистентом. Границы иезуитских провинций существовали как бы сами по себе, далеко не всегда (а точнее, очень редко) совпадая с политическими границами государств, колоний или границами пастырской ответственности епархий. Провинциалы подчинялись ассистентам, а те, в свою очередь, генералу. Провинциалы же осуществляли руководство рядовыми священниками. Генерал и ассистенты были обязаны жить в Риме.
Следует подчеркнуть также, что иезуитам было позволено носить мирскую одежду, что для той эпохи было почти неприемлемо; у них не было закрытых монастырей - они жили небольшими общинами, а иногда (если того требовали пастырские нужды) и поодиночке. Все это существенно облегчало миссионерскую деятельность. На этом поприще иезуиты добились весьма неплохих результатов. Однако не следует преувеличивать их достижения. К сожалению, очень многие миссионеры использовали средневековые методы проповеди: они обращались к массам, а не к личности, довольствуясь скорее большим числом обращенных, нежели глубиной их веры. Количество, к сожалению, было в ущерб качеству. Эту методику впоследствии раскритиковали сами же иезуиты и поспешили отказаться от нее, предпочитая теперь обращать в христианство меньшее количество людей, но внимательно следить за тем, чтобы крещение было не простой формальностью, а осознанным актом веры. Немаловажно также, что, в отличие от миссионеров эпохи Средневековья, иезуиты неизменно принимали во внимание культуру, обычаи и традиции народа, среди которого они проповедовали. Это помогало не только успешно прививать христианские ценности доселе не знавшим их людям (что и являлось основной целью), но и сохранять традиционную культуру народа, а иногда и защищать его от полного исчезновения.
Парагвай и гуарани
«Сердце Латинской Америки» - так часто называют Республику Парагвай, государство, лежащее почти в центре южноамериканского континента. Природа щедро одарила эту страну: простор широких и быстрых рек, сень густых тропических лесов, своеобразная красота засушливого Чако, болотистые низменности, плодородные равнины и невысокие горы - все это необычайно гармонично сочетается на сравнительно небольшой территории Парагвая.
Следует сразу уточнить, что термин «Парагвай» в данной работе будет использоваться не в современном его значении, а для обозначения обширной территории, находившейся под властью вице-королевства Перу и подчинявшейся губернатору Асунсьона. Эта область включала в себя часть территорий современных Боливии, Аргентины и Уругвая.
Иезуиты вкладывали иной смысл в понятие «Парагвай»: они употребляли его для наименования своей собственной административной единицы, называемой «провинцией». Иезуитская провинция Парагвай состояла не только из территории самого Парагвая, она включала в себя также всю Аргентину, весь Уругвай и бразильскую провинцию Рио-Гранде-до-Сул.
К моменту появления в Парагвае первых миссионеров эта страна была покрыта почти непроходимыми дикими лесами. В них обитали различные индейские племена, недоверчиво, а зачастую и враждебно настроенные к чужакам.
Говоря об индейцах гуарани, следует упомянуть, что в изучаемый период они были расселены не только в окрестностях Асунсьона, но на очень обширной территории, простирающейся от Гайаны на севере до эстуария реки Ла-Платы на юге. Первые испанские колонисты называли гуарани «индейцами островов», поскольку последние жили также на многочисленных островах по руслу рек Парана и Парагвай.
Слово «гуарани» с собственно языка гуарани переводится как «воин»[4]. Несмотря на столь недвусмысленное определение, индейцы гуарани были относительно мирными (по крайней мере, по сравнению с дикими племенами Чако). В отличие от своих соседей - тех же индейцев Чако (гуайкуру, тоба, мбайа и др.) или керанди, чарруа и других бродячих племен бассейна Параны и Уругвая, занимавшихся охотой и рыболовством, - гуарани вели почти оседлый образ жизни.
Основу их хозяйства составляло подсечно-огневое земледелие; они выращивали неприхотливые культуры, такие как маниок (растение, характерное для всей Южной Америки), сладкий картофель, тыкву. Через пять - шесть лет, когда почва истощалась, индейцы переходили на другое место. Однако охота и рыболовство играли очень важную роль в обеспечении их жизнедеятельности, хотя некоторые ученые считают иначе.
Гуарани жили небольшими общинами в тех местах джунглей, где лес был более или менее прозрачным, или на берегах рек, там, где лес подступал близко к воде. Каменных построек у них не было. Вот как описывает дома гуарани один из первых миссионеров-иезуитов: «Их жилищами были жалкие хижины, стоящие в лесах и сделанные из сучьев деревьев и бамбука, беспорядочно собранных вместе. Вход был настолько маленьким, что туда можно было пробраться только ползком. Когда индейцев спрашивали о причине столь странного приспособления, те отвечали, что только так они могут защититься от мух, муравьев и других насекомых... а также укрыться от вражеских стрел и дротиков»[5] (перевод наш. - М. З.). Конечно, вряд ли жилища гуарани представляли собой столь убогие лачуги, но как еще европеец эпохи раннего нового времени, привыкший к пышным, величественным каменным постройкам, мог воспринять традиционное жилище индейцев, непрезентабельный внешний вид которого был продиктован довольно суровыми условиями обитания?
Родовые общины управлялись вождями (касиками); должность ка- сика обычно передавалась по наследству, но им мог стать только человек, проявивший себя храбрым и сильным воином. Гуарани были свободолюбивым народом, у каждого из племен были свои законы, и только опасность войны могла объединить их. Тогда созывался совет касиков, который ведал вопросами войны и мира и назначал военных вождей.
Нельзя не упомянуть, что гуарани были каннибалами, однако их каннибализм носил сугубо ритуальный характер. Они выбирали свои жертвы из наиболее доблестных врагов, захваченных в плен во время войны: гуарани верили, что вместе со съеденной плотью храбрость воина перейдет к ним. (Это верование вообще было довольно широко распространено среди «примитивных» народов.)
Религиозная составляющая жизни гуарани заслуживает отдельного рассмотрения. С самого начала периода испанского завоевания внимание конкистадоров и колонистов привлек тот факт, что у гуарани не было ни храмов, ни идолов, ни изображений, которым бы индейцы поклонялись, ни религиозных центров. Это навело испанцев на мысль о том, что они столкнулись с народом, у которого вообще отсутствовали какие бы то ни было религиозные представления. Ситуация, однако, была прямо противоположной: гуарани были настолько глубоко религиозны, что не нуждались ни в храмах, ни в рукотворных идолах. Первые миссионеры-иезуиты Мануэль де Ортега и Томас Фильдс отмечали, что гуарани «близки к познанию Царства Божия»[6].
Индейцев гуарани можно без преувеличения назвать монотеистами. Ньяндеругуасý (Ñanderuguasú) - «наш большой отец», Ньямандý (Ñamandú) - «первый, источник и начало», Ньяндехáра (Ñandejára) - «наш господин» - вот имена божества, который, по вере гуарани, был невидимым, извечным, вездесущим и всемогущим. Его духовная сущность, дабы человек мог обратиться к нему, снисходила до конкретной формы Тупá (Tupa), что в переводе с гуарани означает «гром». Тупá было множество, и они проявлялись в разнообразии явлений природы и космоса, но никогда не принимали видимую форму. Ньямандý не был богом исключительно народа гуарани, но считался богом и отцом всех людей.
Из вышесказанного можно заключить, что успех иезуитов в деле христианизации гуарани во многом объяснялся религиозной спецификой и особенностями жизнедеятельности этого народа. Привыкшие к полуоседлому образу жизни и земледелию, пусть и в примитивной форме, гуарани с готовностью поселялись в редукциях, а их вера в Единого Отца всего сущего как бы заранее подготовила их к относительно легкому принятию христианства.
Конкиста положила начало христианизации индейцев всей Латинской Америки, поскольку вместе с конкистадорами приходили и священники, ведомые искренним желанием принести свет Евангелия языческим народам. Парагвай не был исключением. Первыми миссионерами среди индейцев этого региона, в том числе и среди гуарани, были монахи из ордена францисканцев[7]. Систематическую евангелизацию гуарани можно отсчитывать с 1550 г., когда в Асунсьоне был образован епископат, чья юрисдикция распространялась на весь регион Ла-Плата.
Многие индейцы, населяющие территорию вокруг Асунсьона, приняли христианство, но их христианизация носила весьма поверхностный характер, поскольку сама миссионерская стратегия изначально была неверной. Священники работали поодиночке; ведя странствующую жизнь, они переходили от одного временного поселения индейцев к другому, проповедовали и крестили взрослых. Таким образом, обращенные индейцы оставались без пастыря, без богослужений и публичных молитв, некому было дальше наставлять их в вере. Иногда дело доходило до совсем смешных казусов. Например, видя, что для того, чтобы называться христианином, надо принять крещение (для индейцев это таинство выглядело как простое обливание водой), многие индейцы объявляли себя христианами на том основании, что вошли в церковь во время окропления[8] и несколько капель воды упало и на них. Немудрено, что в подобной ситуации Бог в сознании индейцев больше ассоциировался с родными, привычными им мифами и верованиями, чем с христианским учением.
Для того чтобы успешно христианизировать индейцев, их следовало собрать в постоянные поселения. Это осознавали как церковные, так и светские власти, в частности губернатор Асунсьона Алвар Нуньес Кабеса де Вака. Он хотел не только помочь делу евангелизации местного населения, но и защитить гуарани, особенно женщин, от притеснений, которые те постоянно испытывали от испанцев. Женщины гуарани отличались, по словам очевидцев, необычайной красотой, и состоятельные испанцы не стыдились окружать себя целыми гаремами из индианок, что не только коренным образом противоречило христианскому вероучению, но и подрывало доверие индейцев к светским властям. Именно гуманное отношение Кабеса де Ваки к индейцам вызвало недовольство колонизаторов и в дальнейшем послужило причиной его отставки, что, в свою очередь, повлекло за собой длительный перерыв в деле христианизации гуарани.
Полноценная и серьезная систематическая евангелизация гуарани за пределами Асунсьона и прилегающих территорий возобновилась только в 1575 г., когда в Парагвай прибыл монах-францисканец Луис де Боланьос. Именно он начал собирать гуарани в постоянные поселения, создавая первые редукции, которые потом развивались под управлением иезуитов. На территории провинции Гуайра (которая в наши дни является частью Бразилии) между 1580 и 1593 гг. он основал 18 деревень гуарани. Боланьос также был первым, кто в совершенстве овладел языком гуарани, понимая огромное значение проповеди Евангелия и объяснения истин веры на родном языке народа. Будучи не только прекрасным миссионером, но и блестящим ученым, Болань- ос создал для языка гуарани письменность (на основе латинского алфавита), составил первый учебник и словарь, а также перевел на гуарани части катехизиса и составил молитвенник. В написании лингвистических трудов миссионеру помогали два священника креола. Достижения Луиса де Боланьоса стали отправной точкой всей работы иезуитов, которую те в дальнейшем проводили в области языка гуарани. Следует особо отметить, что в задачу Боланьоса входило не только простое изучение языка индейцев, но и частично создание нового языка. Ведь те слова и понятия, которые больше всего были нужны для перевода катехизиса, в сознании индейцев прочно ассоциировались с колдовством и суевериями. Подобные слова следовало перестать употреблять в проповеди и заменить другими[9]. Боланьосу удалось и это. В целом он проповедовал среди гуарани на протяжении 54 лет; иезуиты, прибывшие в Парагвай в конце XVI в. и продолжившие его дело, обязаны ему очень многим.
Иезуиты в Латинской Америке
Для того чтобы перейти непосредственно к рассмотрению деятельности иезуитов в Парагвае, целесообразно вкратце осветить историю миссий иезуитов на территории Латинской Америки и основные принципы их миссионерской деятельности.
Первые иезуиты появились в Южной Америке в 1549 г. Это была группа из шести священников, которые сошли на берег Баии в Бразилии, куда они были призваны правительством Португалии. Своей главной задачей в Америке, как и в других странах, орден, безусловно, считал обращение местного населения в христианство. Однако проблема, которую предстояло решить иезуитам, была не только чисто миссионерской, но и серьезной культурологической, волновавшей, по словам Г. Бемера, церковные и светские власти Латинской Америки на протяжении нескольких по- колений[10]. Христианизация индейцев была тесно связана с так называемым «индейским вопросом», заключавшимся в том, можно ли обращать индейцев в рабство. Несмотря на то, что еще в 1537 г. папа Павел III издал буллу, объявлявшую преступлением порабощение индейцев - как принявших христианство, так и язычников, светские власти Португалии фактически проигнорировали этот документ. Иезуиты же в решении индейский вопроса неукоснительно следовали принципам, которыми в свое время руководствовался Бартоломе де Лас Касас - монах-доминиканец, известный защитник индейского населения, решительно выступавший против порабощения туземцев. Подобно ему иезуиты сразу отвергли возможность любой принудительной работы индейцев на белых колонистов, в том числе и в относительно мягкой форме энкомьенды (исп. - encomienda), при которой индейцы как бы «поручались» конкистадору с целью взимания налогов и наставления в христианской вере.
При разрешении индейского вопроса иезуиты признавали только один вид конкисты - духовную конкисту, как они ее называли, conquista spiritual. Ее единственным орудием была проповедь и слово Божие, а целью - обращение индейцев в христианство. Надо сказать, что эта идея тоже изначально принадлежала Лас Касасу, но иезуиты были первыми, кто предпринял систематические (и весьма успешные) попытки проведения духовной конкисты. Они первыми отдавали все свои силы для того, чтобы осуществить эту конкисту среди гуарани Парагвая и Уругвая, среди чикитос и мохос Перу, арауканов Чили и ряда других племен не только Южной, но и Северной Америки.
Первые шаги в деле христианизации коренного населения Америки были сделаны иезуитами в Бразилии. Именно здесь они столкнулись с проблемой индейского вопроса и нашли пути его разрешения. На момент появления в Бразилии иезуитов колонизация этой территории только-только начиналась: португальцам удалось занять лишь несколько пунктов на побережье. То есть на этой территории практически отсутствовала даже светская власть, не говоря уже о церковной организации, которой не существовало вовсе.
Иммиграция в новую колонию была весьма малочисленной и состояла в основном из завсегдатаев портовых притонов и кабаков Лиссабона. Единственным существенным результатом подобной иммиграции стало появление большого количества метисов - детей, рожденных от свободных союзов (увы, нравственный уровень мигрантов оставлял желать лучшего) белых европейцев и женщин-индианок, преимущественно из гуарани. Простые матросы, авантюристы, ссыльные преступники - словом, представители низших слоев португальского общества, первые мигранты в силу своей социальной принадлежности не могли быть образованными и гуманными людьми. Поэтому индейский вопрос, который возник в колонии с самого начала пребывания там европейцев, они разрешили в высшей степени грубо и просто: белый колонист мог сделать с индейцем все что хотел. Считалось вполне в порядке вещей, что европеец может убить туземца или обратить в рабство столько краснокожих, сколько ему будет угодно.
Иезуиты думали иначе. Они тотчас начали борьбу за свободу индейцев и без промедления стали проповедовать Евангелие среди гуарани и тупи на их родном языке. Иезуиты обращали и крестили индейцев не только на побережье, но и организовывали смелые экспедиции вглубь региона. Первые миссионеры были людьми необычайно храбрыми, мужественными, исполненными глубокой искренней веры и самоотречения. Они были готовы преодолеть любые трудности и принять самую мучительную смерть, священники продвигались по непроходимым лесам Бразилии, встречая зачастую очень враждебное отношение местного населения. Однако многие племена удавалось если не христианизировать, то, по крайней мере, замирить (так впоследствии произойдет и в парагвайском Чако). Светская власть в колонии укреплялась во многом именно благодаря усилиям миссионеров.
Иезуитов очень беспокоил тот факт, что из-за постоянной перемены мест обитания многие обращенные в христианство индейские племена выходили из-под их духовной власти и возвращались к своим верованиям. Миссионеры осознавали, что все их труды окажутся бесплодными, если не сделать новообращенных оседлыми. С 1558 г. первый настоятель провинции Бразилия Мануэль де Нобрега стал собирать крещеных индейцев и селить их в постоянных поселках, где они должны были все время находиться под надзором миссионеров. Однако иезуиты прекрасно понимали, что делать это совершенно бесполезно, если одновременно не изолировать местное население от воздействия белых колонистов. Поэтому в ближайшие годы они использовали все свое влияние, которым обладали при португальском дворе, с целью добиться запрета порабощения индейцев. Но, к сожалению, миссионеры не нашли реальной поддержки в Лиссабоне. Для того чтобы провести серьезные законы, у правительства Португалии не хватало ни денежных средств, ни доброй воли; влияние на собственных же подданных в колонии было очень слабым. Несмотря на то что в 1574 г. король Себастьян издал указ, в котором, в частности, говорилось, что все индейцы постоянных миссионерских поселений считаются свободными людьми и корона берет на себя обязательства по их защите, белое и метисное население колонии мало считалось с волей своего короля. Это повлекло за собой длительное противостояние иезуитов и колонистов, которое позднее приводило даже к вооруженным конфликтам. Особую опасность для индейцев, живущих в миссиях, представляли отряды охотников за рабами, так называемых «паулистов» (от названия штата св. Павла в Бразилии), известных также под названиями «бандейранты» (от порт. bandeira - «знамя») и «мамелюкос», поскольку по своей жестокости они не уступали османским завоевателям в Европе. Эти отряды состояли из метисов и креолов. Позднее, когда были основаны редукции в Парагвае, который был испанской колонией, миссионерские поселения очень часто страдали от набегов «паулистов», и конфликт приобретал уже политическую окраску.
Следует отметить, что испанское правительство отнеслось к индейскому вопросу с большим вниманием и уважением по отношению к местному населению. Поэтому именно на территории испанских колоний иезуиты смогли в полной мере предпринять conquista spiritual, не только не встречая сопротивления светских властей, но и получая от них поддержку. Первой испанской колонией, где иезуиты начали вести миссионерскую деятельность, была Перу. Нельзя сказать, что христианизация населения Перу была очень успешной, так как первоначально иезуиты довольствовались поспешным обращением индейцев и массовыми крещениями. Этот метод был абсолютно бесперспективен, и генеральный настоятель Общества Иисуса Клаудио Аквавива впоследствии подверг его суровой критике. Однако большое количество крещений привлекло к себе внимание церковных властей, поэтому иезуиты были приглашены и в Парагвай для дальнейшего распространения христианского вероучения среди индейцев.
Иезуиты в Парагвае
Обширная территория, которую охватил своей проповедью Луис де Боланьос, находилась под юрисдикцией двух епископов, кафедры которых располагались одна в Тукумане, а другая - в Асунсьоне. Епископ Тукумана Франциск де Виктория был первым, кто пригласил в свой диоцез[11] иезуитов, которые на тот момент уже находились на территории Бразилии и Перу. Именно оттуда и были направлены восемь священников, но только трем из них, знавшим один из языков тупи, было суждено начать работу среди гуарани. Ими были португалец Мануэль де Ортега, ирландец Томас Фильдс и каталонец Хуан Салони. Это были поистине мужественные, храбрые люди, преисполненные религиозного рвения и решимости нести истины веры народам, доселе не знавшим их. На протяжении последующих двенадцати лет эти священники вели тяжелую, требующую настоящего героизма миссионерскую работу, которая на тот момент казалась малообещающей. В 1599 г. Ортега и Фильдс были отозваны в Асунсьон (только через одиннадцать лет они продолжили работу среди гуарани). Однако благодаря заслугам этих первых миссионеров стало ясно, что, во-первых, гуарани очень многочисленны, во- вторых, они открыты для восприятия христианского учения и, в-третьих, им нужно намного больше, чем странствующий проповедник, который просто крестил индейцев в одном поселении и тотчас же переходил в другое.
В 1602 г. судьба миссий среди гуарани неожиданно повисла на волоске: Клаудио Аквавива приказал сократить количество миссионеров. В иезуитской провинции Перу, к которой на тот момент принадлежали священники, проповедовавшие на территории Парагвая, была созвана конференция, предписавшая миссионерам покинуть Парагвай. Однако священники яростно протестовали, и дискуссия была продолжена, разрешившись в конечном итоге в пользу миссий уже на синоде, созванном в Асунсьоне. Именно на этом синоде, учитывая опыт мис- сионеров-францисканцев и первых иезуитов в деле христианизации гуарани, была создана своего рода программа дальнейших действий. Прежде всего четко устанавливалось, что все наставления должны даваться индейцам на их родном языке, поэтому священникам, которые собирались стать миссионерами, строго предписывалось знать хотя бы гуарани. Синод постановил также, что надлежит использовать катехизис Луиса де Боланьоса для того, чтобы слова и понятия, переведенные им, стали универсальными. На синоде было решено собрать индейцев в постоянные поселения для более успешной христианизации и для того, чтобы защитить их от испанских колонизаторов.
В то же время присланный Аквавивой визитатор[12] Паец предложил объединить территорию, лежащую к востоку от реки Уругвай и населенную гуарани, с территорией бразильских гуарани в один миссионерский округ. Это был разумный план, выполнение которого существенно облегчило бы работу миссионеров и помогло избежать дальнейших противоречий (этот регион впоследствии станет предметом ожесточенных территориальных споров между Португалией и Испанией, перешедших в кровопролитную войну с местным населением). Но против этого плана решительно выступил губернатор Асунсьона, понимавший, что подобное соединение двух территорий неизбежно приведет к утрате Испанией части своих владений в пользу Португалии. Поэтому Аквавива решил проблему иначе: в 1607 г. он создал на территории испанских колоний новую провинцию Парагвай, простиравшуюся от берегов Тихого океана на западе до побережья Атлантического океана на востоке и от реки Паранапанема на севере до мыса Горн на юге. Настоятелем провинции был назначен Диего де Торрес, который сразу зарекомендовал себя решительным защитником индейцев. Так, в 1608 г. он отменил энкомьенду на территориях, принадлежащих ордену иезуитов; индейцы, оставшиеся работать на этих землях, получали плату за свой труд. Между тем в Мадриде иезуиты указали испанскому престолу на незаконное поведение крупных энкомендерос Ла-Платы и Параны по отношению индейцам и потребовали восстановить справедливость. Испанское правительство отреагировало весьма неожиданным образом: оно не только даровало Д. де Торресу широкие полномочия для образования следственной комиссии по рассмотрению положения индейцев, но и в 1608-1609 гг. решило передать Обществу Иисуса духовную и светскую власть над индейцами Ла-Платы, предложив иезуитам группировать местное население в миссионерские округа. При этом испанцам под угрозой сурового наказания строго запрещалось самовольно проникать на территории миссий[13].
Однако для того чтобы подобное решение не нанесло вред владениям колонистов, эти миссии было разрешено учреждать не в так называемых tierra di paz (исп. - «мирные земли»), уже принадлежащих колонистам, а в еще не завоеванных и не колонизированных tierra di guerra (исп. - «земли войны»). С этого момента conquista spiritual фактически признается единственным легальным средством завоевания индейцев, и эта задача целиком и полностью поручается духовным орденам. Теперь иезуиты, равно как и другие монашеские конгрегации, направляются испанским правительством во все стороны своих южноамериканских владений в качестве первых носителей христианской веры и цивилизации с целью расширить границы подвластных территорий.
Если посмотреть на карту колониальных владений Испании того времени, то можно увидеть, как на границах территорий, принадлежащих испанской короне, появилась целая линия миссий, которые не только отражают набеги вражеских племен, но и постепенно начинают культурную ассимиляцию индейцев.
«Государство» иезуитов в Парагвае
Следует сразу оговориться, что термин «государство» или «республика», применяющийся в исследовательской литературе по отношению к 30 редукциям, основанным иезуитами в Парагва