Гаэтан, ведьмак школы Кота
Гаэтан (ориг. Gaetan) — второстепенный персонаж игры Ведьмак 3: Дикая Охота, ведьмак из Школы Кота. Появляется при установке бесплатного дополнения «Игры кошек и волков». (с) Ведьмак Вики
Всё остальное - авторский домысел.
***
- Ох, милсдарь ведьмак, так-то оно так, но вомпэр-то Иську схватил и не видали его. А он у нас быку рога свернуть мог, а как кабана в лесу завалил!.. Здоровое чудище, стал быть.
Староста деревни смотрел заискивающе, снизу вверх. Милсдарь ведьмак, молодой и с рыжей негустой щетиной, допивал уже третью чарку меда, высокопарно кивая и иногда приподнимая в удивлении брови. Хотел, стало быть, солидным выглядеть. Таковым не удавалось казаться, да и не поверил бы дед Павил в его ведьмачесть, кабы не смотрел сейчас в зенки его, что в темноте горели недобрым пламенем. От греха подальше староста спрятал баб да корову Петрушечку, чтоб не запаршивели.
- И что он, Иська? Валить кладбищенскую бабу в одиночку пошел?
- Да какую бабу, вомпэр это. Чи энтот, гуль какой. Ну да. А что ему делать было, его хата самая ближняя к погосту. Говорит, пойду я, да страхолюдину завалю, а ни то она меня со свету сживет.
- Ну молодец, что ж, - ведьмак потянулся узкой лапой за очередным куском солонины. И как в него, дохляка, влезает-то столько?
Кмет начинал серчать. Когда же ведьмак отодвинул тарелку да кубок, сложив свои руки на груди, и приступил торговаться за голову погани такой - Павил кой-чего придумал.
Хотя, если честно, и не верилось ему, что боле он увидит ентого кошачьего сына.
"Гуль или вомпэр. Ох, полудурки. А ведь мог перебраться к сестре на другой край села, и был бы жив."
Кот апатично коснулся ногой виднеющейся из-под свежей земли руки с кровью и грязью под ногтями. Рука не дернулась. Лапа и впрямь была здоровая, быть может, Гаэтану даже повезет и Иська перед смертью хоть как-то успел попасть по вертлявой нечисти. Кладбищенские бабы питаются мертвечиной, если точнее - костным мозгом с душком, так что в пищу сукина дочь предпочитает уже лежалых мертвяков. Оттого и прикапывает их.
Гаэтан пришел на кладбище днем, обошел его широким кругом, и лишь после вторгся на территорию трупов и трупоедов. Он не боялся, что его запах почувствует тварь - с чего бы ей бояться, раз это её территория. Никуда она не денется. А вот ведьмаку запомнить что да где было нужно. Он насмешливым взглядом скользнул по вилам, валявшимся рядом с трупом.
- Тоже мне, вояка. Быку рога свернет.
Ведьмак по-кошачьи фыркнул, оглянулся ещё раз, проводив взглядом цепочку следов, ведущую в единственный на широком (кажется, больше деревеньки) кладбище склеп, и решил дождаться ночи. Для этого он выбрал дальний край кладбища и чью-то богатую могилу - вместо деревянных палок из земли торчала вполне объемная плита, не способная, правда, скрыть длинную фигуру ведьмака, даже если он сидит, поджав под себя ноги. Но всё одно неплохо.
"Язык ядовитый. Не люблю проклятые яды..."
Со вздохом кот достал из сумки необходимое ему и выложил перед собой Иволгу, Ласточку и масло против трупоедов. Хорошо бы при себе иметь зелье Раффара Белого, но кот был молод и ловок, и за счет этого надеялся увернуться и от острых когтей, и от жалящего языка. Да и среди эликсиров, оставленных ему наставником, такого не было, а варить долго.
Проще говоря, молод он был и глуп. Масло почти тут же пустил в расход, убрав в сторону стальной меч, а серебряный оставил на коленях, хрустнул шеей, прикрыв глаза, и приготовился ждать.
Пробудился после заката. Не сразу начал двигаться, никак не выдал своё пробуждение, кроме как раскрывшимися глаз с широкими, во всю радужку, зрачками. Тьма не была кромешной - ночка звездная и лунная, света хватало, чтобы отражать его и видеть пусть и не как днем, по спотыкаться впотьмах Гаэтан точно не будет. Дурить себе голову тремя эликсирами вместо двух ведьмак не хотел. И так тяжко. Вены набухли, почернели, боль дернулась сразу во всем теле, и медленно приятно отпустила, и из-за этого ощущения ведьмак не смог сдержать смешка вместо стона.
Баба появилась не сразу. Кокетничала, стало быть. Но когда дело подошло к бою, излишней медлительностью она не страдала, перебив Гаэтана в его намерении кинуть себе под ноги Ирден. Когти острые, как у зерриканской пантеры. Сверкнули они совсем рядом, нацелившись прямиком в ведьмачью грудь, но встретили воздух. Кот уклонился, пнул бабу меж лопаток, пока она не успела обернуться, и сложил пальцы в Аард, усилием воли оттолкнув нечисть того дальше. Он всё же надеялся поймать её в ловушку, но не рассчитал, что бабкин язык длиннее его меча. Ядовитый и острый, он впился в руку ведьмака раньше, чем меч дотянулся о неистово бросившейся вперед страшилы. Гаэтан зашипел. Иволга работала, сдерживая сильный трупоедов яд. Ведьмак перекинул клинок в другую руку, описал им легкую восьмерку, привыкая, и ушел в бок от очередной атаки.
Потом началось. Они сцепились в клубок, по крайней мере так бы выглядело это со стороны, будь на кладбище зевака. Это не был танец, в нём не было ритма, хоть какая-то красота и была. Это было сложнее, чем на Мучильне. Сложнее, чем в тренировочных боях с наставником. Баба двигалась без логики, будь та звериной или людской, и невозможно было понять, куда она ударит в следующий миг. Она снова его задела, в этот раз когтями, пройдясь ими по боку во время его, Гаэтана, уклонения. Он оставил ей длинную царапину по руке, от которой кладбищенская баба захрипела. Порез от серебра и яда исходил вонючим дымком. И вот тогда Гаэтан всё же успел - вальсируя, они отошли от места первой встречи, приблизившись к Иське, и баба, какой бы нечеловечески ловкой она не была, не смогла разглядеть, пятясь, лежащих под ней вил. Лучше бы, конечно, это были грабли, но споткнувшаяся тварь дала Гаэтану место для маневра - он успел бросить Ирден. Тварь будто попала в желе.
И тогда уже не помог бабе и её острый язык - по мановению меча он был отсечен и корежился на земле, похожий на дикий побег. Нечисть завыла, очень громко и страшно. Гаэтан не отсчитал и дюжины шагов, как ему представилась возможность - и он ей воспользовался. Тело трупоеда жесткое, но меч у ведьмака был острым, и глубоко вошел в плечо бабе, а после обратного движения - прямо в лицо по середину клинка. Тварь в последней судороге сцепила пальцы на острие, её залитые кровью глаза смотрели прямо на Гаэтана. Потом закатились.
Гаэтан с чавканьем выдернул меч.
- Спасибо, Иська, - хмыкнул он после того как долго выдохнул и отправил ходящий ходуном меч в ножны. У юного ведьмака дрожали руки. Наставник бы выпорол его за это вожжами прямиком из рассола. Впрочем, о том он уже не думал - сил ему хватило равнехонько на то, чтобы движением меча отделить башку монстра от его туловища, вытащить нож для вивисекций и со вздохом опуститься на свежую и дурно соображенную могилку Иськи. Голова шла кругом. Он коснулся царапины, обнаружив на пальцах красное.
"Нужно... Передохнуть... Немного. Где бинты? Яд этот ещё проклятый."
Чувство триумфа щедро разбавилось рвотой.
Ведьмака не встречали красивые девушки и цветы, ну да про это его предупреждали. Ему хватило выражения, промелькнувшего в глазах старосты, когда ему на стол выпала из мешка голова бабы, запачкав разложенные вареники.
Староста поднял на Гаэтана взгляд. Молодой мужчина, в крови, с чёрными кругами под глазами и пьяными, всё ещё широкими от эликсиров зрачками, смотрел приосанившись. По бледным губам гуляла самодовольная улыбка. Выглядел он не краше иного гуля.
- Ну. Плати.
- Сей же час, мастер ведьмак...
Дурного он не чуял. Острый слух улавливал шум за дверью, но в какой деревне с утра тихо? Дел-то невпроворот. Ему мнилось почтение к древнему ведьмачьему Пути, проснувшееся в старосте, и страх. Страх - тоже неплохо.
Он пересчитал монеты, кивнул Павилу и вышел из избы.
Его встретили. Не красивые девушки с цветами, само собой. Хмурые кметские рожи, бородатые и чем-то недовольные, намекали на недоброе. Оружие в их руках говорило это прямым текстом.
Не понимая, что происходит, Гаэтан неуверенно улыбнулся.
- Не стоит волноваться, убита ваша кладбищенская баба. Можете спокойно на кладбище теперь ходить и мертвых навещать.
- Сходили мы уже, - пробасил местный кожемяка. - Своими глазами всё видели.
- Как же так выходит, мастер ведьмак, - вступил второй, - что мы вам платим последние сбереженьица, а вы нас режете да в земельку закапываете?
- Что... - ведьмак бросил взгляд поверх их голов, сосчитав (чёртова дюжина и ещё один), и увидев, что издали, за оградками, за своими славными мужиками наблюдают бабы. Гаэтан сдержал злость, - Иська был уже мертв, когда я пришел. Кладбищенские бабы не едят свежатину, им надо, чтобы тело полежало и начало разлагаться, только тогда они приступают к трапезе.
- Ни одно чудище, - перебил ведьмака кожемяка, - Не станет тело в святую землю прятать.
- Да какая она святая, - огрызнулся Гаэтан, - Раз у вас кладбищенские бабы заводятся.
Недобрый гул раздался среди мужиков.
- Мы, - говорит один, - с вами спорить не будем. Леший с ним, с Иськой - сам знал, куда лез, но негоже было убивать его да прикапывать. Не по-людски это. Мы люди добрые, но небогатые. А потому давай нам плату, и иди своей дорогой.
"Вот как. Хитрые сукины дети."
Ведьмак мотнул головой.
- Живым ушли бы.
Гаэтан сузил глаза, сцепив зубы так, что желваки заиграли.
Ожидавшие ответа кметы ещё пошумели.
- Да что с ним говорить! Давайте, братцы!
- Дайте мне уйти с миром. Я сделал свою работу, убил чудовище. У старосты голова монстра. Можете пойти посмотреть.
- Баба-то та сисястая? Тоже мне, монстра нашел. Я б такую одну поборол, будь ночь потемнее!
Кметы заржали.
"Ах вот как". В голове становилось горячо и дымно. Гаэтан попытался пройти сквозь толпу, но стояли мужики крепко, и ведьмака едва не ткнули в грудь дубиной. Он увернулся.
- Ишь, прыгучий какой. Небось эльфий пасынок! Как пить дать, пришел в деревеньку от Белок, поглумиться и народ ободрать!
- А мы чай не тупее вашего!
Раздражение нарастало, гомон среди народа тоже, а ведьмак не умел справляться с таким. Его учили драться, накладывать знаки, разбираться в травах. Будь это стадо гулей, было бы понятнее. Но как унять кметов?
"Соблюдать нейтралитет. Уходи."
Он не успел. Первым в него полетел камень, отчего коту пришлось прыгнуть обратно на ступени в дом старосты, а после толпа уже окрысилась на него вилами, штыками и дрынами.
- Навались, братцы! Завалим сдохлика!
"Сдохлик" нехорошо оскалил зубы, но на удар не ответил - увернулся, не став отпрыгивать, осторожным полувольтом уйдя в сторону, увернулся от древка грабель. Ему это казалось оскорбительным. Он смог только эту мысль вычленить из роя кипящих в злости образов. Не отошел он ещё от действий эликсиров, не выспался и не наелся, но даже так его ловкости хватало, чтобы не дать людям просто так взять да распять его.
- Пошли прочь! - зашипел он и оттолкнул ближайших Аардом, должным быть слабым. Но злость добавила воли сил, и кметы отлетели слишком далеко. Один упал неудачно, хрустнула шея, встретившаяся с землей.
- И Кшистофа убил! Ах ты ж сука!
Гаэтан старался уклоняться, не доставал стальной меч, но их было много, а он был зажат. Удар поступил откуда не ожидалось - подкравшийся староста так крепко приложил кота по шее, что тот чуть не лишился чувств. Но, видимо, подвела старческая рука.
Ведьмак пытался. Люди не понимали его доброту, и после тычка старосты вместо того, чтобы разойтись, почувствовав вполне осязаемую уже злость кота, они накинулись на него скопом, поливая ударами.
Там, где прошел ведьмачий меч, стало красно. Кот закружил.Голодно, как стервятники, наблюдавшие бабы завизжали во весь голос и стали прятать по домам детей, которых до того поставили на заборчик, чтоб полюбовались, как папка браво ведьмака уделает. Замахи был несильными, но меч острым. После места для движения было больше. И то, горячее в голове, завладело избитым телом ведьмака. Он перестал просить их уйти (продолжал даже кода били), теперь он звал их ближе, скаля красные от крови зубы и пронзая тела кметов легко, как до того - кладбищенскую бабу. Только меч в сей раз был из стали.
Последним он отрубил руку старосте, оставив его без сознания в своей же избе. Не стал догонять тех, кто бежал, но в злости и непонимании пнул труп, ближайший, бородатый и с рассеченной грудью, и рядом лежащий, с кишками навыпуск.
"Я же помог вам! Неблагодарные свиньи. Неблагодарные свиньи. Свиньи!"
Он цедил это сквозь зубы по слогам между пинками.
В деревне стало тихо, только всхлипы и негромкие причитания из-за ставенек.
Отработав свою награду, ведьмак спешно покидал деревню, утираясь от крови.
