Дружба Народов: прошлое и будущее
Дружба Народов: прошлое и будущее
12 сентября 2002 года, Москва
Вот уже пятнадцать минут в подворотне бурно протекал процесс межнационального общения - белый патриот Василий Козлов боролся за свое видение расовой справедливости,
а приехавший еще в интернациональный СССР студент по имени Мбванга старался побыстрее потерять сознание, чтобы его, наконец, перестали бить. Он лежал на грязном
асфальте, получая один за другим пинки в живот, и думал о том, что в выборе между смертью и учебой в СССР он все-таки ошибся. В родном африканском государстве,
размером примерно в три с половиной деревни, Мбванга был родственником одного из многочисленных богоподобных императоров и мог бы жить счастливо, но недолго -
после очередного переворота пришедший к власти узурпатор первым делом расстреливал всю семью предшественника. От последующего свержения его это не спасало,
но традиции в стране ценили и уважали. Мбванге не повезло - он приходился родственником примерно десятку человек, которые уже наверняка сменились на троне
его родины, и это практически гарантировало ему смерть сразу после пересечения границы.
Василий Козлов, пинающий валяющегося на земле негра, был преисполнен счастья - он свято верил в превосходство белой расы, историческую и духовную роль русского
народа в мире, и многое другое. Напомнивший ему о том, что мать его была родом из Армении, а отец посещал синагогу, рисковал получить черепно-мозговую травму.
Перед серьезным выбором жизнь его никогда не ставила, да и не задумывался он о своем прошлом настолько, чтобы о чем-то сожалеть. В будущее мысли Василия тем
более не стремились, поэтому жил он сегодняшним днем, в котором имел исключительную целеустремленность. За это соратники по борьбе именовали его не иначе,
как "Каток", и считали, что в своём деле он далеко пойдет.
***
19 лет спустя
Со дня неожиданного потопления эсминца прошла неделя. Уже на вторую ночь надувной плот, на котором оказался мичман Василий Козлов и еще трое выживших,
был отнесен волнами от остальных спасательных плавсредств. Не имея никакого представления о своем местоположении, моряки просто сосредоточенно гребли в
сторону предполагаемого побережья. Хуже всего было то, что они не собирались грести молча. Вообще-то, те трое были торпедистами, но Василий уже после
первых часов общения называл их не иначе, как педерастами. Скорее всего, с ориентацией у торпедистов было все в порядке, и они просто изощренно мстили
двигателисту Василию за какую-то уже давно забытую гадость, но на протяжении всего совместного плавания он уже успел выслушать невообразимое количество
шуток и баек вполне определенного направления. Василий уже начал подумывать о том, чтобы выкинуть шутников за борт, но его останавливала простая мысль –
в этом случае плот неприемлемо потерял бы в скорости и управляемости.
***
Еще до 2010 года, предвидя политический кризис на территориях бывшего СССР, Евросоюз начал строительство нескольких нефте- и газодобывающих платформ в
Северном море. Первые платформы вошли в строй как раз тогда, когда начались перебои с поставками энергоносителей из Российской Федерации, раздираемой
гражданской войной и агрессивными поползновениями китайцев, сепаратистов и мусульманских фундаменталистов. Однако вскоре выяснилось, что в результате ошибок,
допущенных при планировании программы, эффективность некоторых платформ оказалась значительно ниже расчетной. Руководители программы были поставлены перед
сложным выбором - или поддерживать добычу на убыточных месторождениях, или сократить персонал и законсервировать оборудование, снизив, таким образом, добычу
ради сохранения экономической эффективности. Неизвестно, что бы они решили, если бы не воля случая - как раз в это время в Финляндию и соседние страны,
прибыло изрядное количество спасающихся от погромов представителей национальных меньшинств. Внимание руководства проекта привлекла группа выходцев из Африки,
некогда получивших в России образование. После недолгих раздумий было решено, что любая авантюра будет лучше консервации оборудования, среди студентов должны
быть имеющие техническое образование, а нанести добывающей платформе непоправимый вред почти невозможно. Так участниками экстренного совещания было принято
судьбоносное решение.
***
Богоподобный император пребывал в дурном настроении. Явлением это было совершенно обыкновенным - сказывалась необходимость работать, тем более в условиях постоянного
холода, а также невозможность избавиться от богоподобной императрицы, имевшей весьма склочный характер. Надо заметить, что титул императора был, главным образом,
данью традиции, а также следствием нежелания обидеть единственного человека, говорящего по-фински достаточно хорошо, чтобы вытребовать прибавку к ежемесячной
гуманитарной помощи. Именно благодаря материальной заинтересованности остальной персонал нефтедобывающей платформы терпел его утренние обходы, сопровождавшиеся
ревом "Работать, негры!". Фраза эта, как и практически все общение в трудовом коллективе, звучала исключительно на русском - единственном языке, бывшем для выходцев
из разных африканских стран общим. На этот раз под раздачу императорских подзатыльников угодил один из младших членов общины.
- Шака! Повторяю последний раз - свои закорючки рисовать будешь в свободное от работы время! И выключи, наконец, эту музыку! Куда вообще смотрят твои родители?
Нахватался всякой дури на берегу, теперь сюда тащишь!
Угрюмый восемнадцатилетний Шака пробурчал себе под нос "меня теперь зовут Олаф", но все же выключил гремевший симфоническим металлом плеер и спрятал в карман
блокнот, в котором уже несколько недель старательно выводил руны. До окончания обхода богоподобный застукал еще пару несознательных подданных, быстро вернув
их в строй несколькими пинками. Видимо, в нём говорила кровь королевских предков; во всяком случае, увидев себя со стороны, император, может быть, понял бы
, откуда взялась традиция так часто расстреливать монархов вместе с семьями.
***
Прошло уже две недели и запасы еды подошли к концу. Поймать что-нибудь съедобное не удавалось, берег все ещё был едва различим и люди гребли только для того,
чтобы хоть чем-то отвлечься от мыслей о невёселых перспективах. Даже старший торпедист, которого остальные называли Витюней, наконец, прервал свой бесконечный
поток выводивших Василия из себя шуток. Уже целый час мичман тупо пялился на горизонт и только сейчас до его сознания дошло, что на фоне закатного неба явно
виднеется что-то большое.
- Богоподобный император! Богоподобный император!
- Чего тебе? Я занят.
- Богоподобный император, там внизу - плот.
- Какой еще плот?
- Большой, резиновый, оранжевый. Спасательный. А в нем - четверо белых.
- А вот это уже интересно. Я хочу их видеть.
Четверо спасенных моряков ошалело взирали на толпу собравшихся поглазеть негров в спецовках. Те двое, которые управляли доставившим матросов на вышку катером,
просто вызвали удивление, но такое количество темнокожих на столь дальнем севере повергало в шок. Толпа зевак расступилась, и вперед вышел здоровенный негр,
в котором Василию что-то показалось смутно знакомым. Он критически осмотрел улов и задал вопрос с наигранно сильным акцентом:
- Русские?
В уже немолодом мичмане Козлове вдруг взыграл канувший, как казалось, в прошлое Каток, и он ответил:
- А тебе-то какое дело, черножопый?
Стоявшие рядом торпедисты мгновенно поняли, какими последствиями грозит такой ответ, и постарались отодвинуться подальше. Один из них шепнул Витюне на ухо
"А Васька-то наш - кажись того - мозги отморозил".
Здоровенный негр присмотрелся к мичману, и на лице его расцвела ослепительная белозубая улыбка. Хотя Мбванга Пятнадцатый был не особенно высокого роста, но
долгие годы физической работы сделали свое дело, и на еэсовских харчах щуплый студент превратился в изрядного бугая.
- Этих троих - накормить и устроить, потом выменяем их у финнов на что-нибудь. А с этим я разберусь лично. Он меня дружбе народов учил.
Зеваки, словно по команде, разошлись заниматься своими делами, торпедистов увели, и в комнате остались шестеро, из которых только один был неудачного в этой
ситуации цвета. Василий, было, собрался что-то сказать, но получил от одного из подручных главаря резкий удар под дых.
- На колени, когда говоришь с богоподобным императором Мбвангой Пятнадцатым!
- Почему - с трудом прохрипел Василий - именно пятнадцатым?
- Потому - назидательным тоном без малейшего акцента ответил богоподобный - что пятнадцать лет в университете Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. И звучит серьезнее.
А теперь, мой беложопый друг, мы с тобой будем бороться за эту самую дружбу и чистоту черной расы. Вышка не резиновая, а тут понаехали всякие.
С видимым чувством морального удовлетворения договорив фразу, император довольно ухмыльнулся, и русский патриот Василий Козлов понял, что ничем хорошим это
не обернется.
***
Согревшись и наевшись, торпедисты несколько освоились и уже через неделю нефтяники отвезли их в порт сами, не дожидаясь ежемесячного прихода транспорта с припасами.
Там гостей пристроили на отправляющийся в Амстердам сухогруз, пожелали удачи и долго еще улыбались и махали руками на причале вслед отходящему кораблю,
внимательно следя, чтобы ни один из матросов не вернулся. Дальнейшая судьба мичмана Василия Козлова так и осталась неизвестной, разве что на вышку теперь
просили доставлять побольше бинтов и других медицинских припасов, а настроение Мбванги Пятнадцатого значительно улучшилось, чем были очень довольны его подданные,
с тех пор забывшие про рев "Работать, негры!