Девушки шутят. Всем лежать!
Лет двенадцать назад меня позвали в жюри КВН. Нет, не главного. Районного масштаба. Состязались команды нескольких московских вузов. Сижу, смотрю. Иногда улыбаюсь. Вдруг выходит команда, где одни девушки. Обидно, я не запомнил даже – откуда они. И началось. Пару раз от хохота я почти ударялся лбом об стол, на котором лежали бумажки с баллами. Как же это было смешно, изящно, сюрреалистично. Так шутили бы лилии в саду английской королевы, если бы умели говорить. Мне стали неинтересны другие команды, я ждал очередного выхода девчонок. И ставил, ставил, ставил им высшие баллы. В финале, когда требовалось сказать какие-то добрые слова обо всех, я поднялся, но только и смог произнести: «Девчонки, класс!»
Они не заняли тогда первое место, да и не могли. Потому что в чести юмористика традиционная. Про страну там, про политику, про очевидное. Мужская юмористика.
Женщинам вроде как вообще шутить не подобает. Не их дело. «Ах, какой он остроумный!» - восхищаются мужиком. Назвать женщину остроумной – комплимент ли это, задумаемся мы. Назовем лучше обаятельной. И красивой. Хватит ей.
Мне давно скучны остроумные мужчины. Сам могу шутить сколько угодно. Приходите сегодня ночью, постучите в дверь, я открою и пошучу. Да, будет смешно. Но так, дежурно смешно. Как хрустнуть малосольным огурцом.
Каждый шутит, как он видит. Мужчина видит прямо перед собой, наводит прицел. Бац! Мужской юмор – он по логарифмической линейке. Да, бывают причудливые исключения вроде Хармса или поэта Олега Григорьева, а то и художника Иеронима Босха. Или моего давнего друга Николая, которого вы не знаете, а я без ума от его неожиданных шуток, завидую. Но это редкие безумцы, которые дорисовали к линейке свою шкалу.
Женщина видит мир объемней, пластичней, цветастее. Так уж устроено ее зрение. Так устроена ее голова. И если она начинает шутить – всем лежать! Потому что женщина не шутит об очевидном, не шутит прямолинейно, не шутит по формулам. Она всегда рисует свои узоры. Остро заточенным карандашом.
У моей мамы была лучшая подруга тетя Галя. Мало того, что Галя была красоткой, она еще была озорницей и шутницей. Причем, делала это всегда кратко, смачно, с самым строгим выражением лица, что превращало шутку в крошку-пьесу. К тете Гале я ездил в гости, как в лучший театр. Садился напротив, любовался и хохотал. Она смотрела на меня взглядом Мэри Поппинс: «Разве я сказала что-то смешное?» Я терпеть не могу мат в женских устах, но когда материлась тетя Галя – это было искусство, что там Раневская. Мужчина ведь и матерится – как курит: обильно и монотонно. А в устах остроумной красивой женщины и слово «жопа» заиграет, заискрится. Это будет такая «жопа», что можно на среднем пальце носить как изумруд.
Моя бывшая жена очень любила «Камеди вуман», поэтому и я иногда садился рядом, смотрел. Лихие девчонки, да. Но мне не было смешно. Потому что слишком кривляются и таращат глаза. Да, я все понимаю про жанр. Но когда девушка таращит глаза и, завывая, произносит шутку от профессионального сценариста – нет, не смешно. Мне довелось недолго общаться с Любовью Полищук, года за два до ее смерти. Она, конечно, умела работать лицом и – что не все помнят – начинала именно как «камеди вуман», выступала с юмористическими монологами. Она умела быть дико смешной. Умела элегантно кривляться. Это работа. Но лучшие шутки оставались за кадром. Когда она просто небрежно бросала фразу, и все мужики вокруг покатывались со смеху. Это был высший класс.
Каждая женщина – актриса. У каждой в сумочке прячется свой маленький Станиславский, а у некоторых в пудренице – свой Гайдай. Нет ничего смешнее шуток женщин в адрес других женщин. Тут они мастерицы, достойные Оскара. Потому что женщина не просто звонко и точно пошутит, она еще мимолетно изобразит интонацию, ужимки, жесты «антагонистки». Я бы целое телешоу сделал из этого, под названием «Подруги». Женщины о женщинах. Будет круче «Давай поженимся». Будет смешнее и злее, чем посты Татьяны Толстой, хотя куда уж смешнее и злее?
Женщинам даже необязательно говорить и писать. Потому что их мир объемней, пластичней, цветастее. Моя старинная подруга-однокурсница Ленка однажды на лекции устроила безмолвное шоу. Мы томились в аудитории, я пытался конспектировать скучного профессора. Вдруг посмотрел налево, где сидела Ленка. Она рвала лист из тетради на мелкие кусочки. И кусочки любовно развешивала на длинных волосах отличницы, сидевшей на ряд ниже. Волосы были распущенные, взбитые, хорошо магнитили. Отличница превращалась в елку. Сама того не замечая. Я сполз вниз и на четвереньках выкарабкался из аудитории, сдерживая дыхание. Уже за большой тяжелой дверью смог дать себе волю, хохотал до конца лекции.
Не знаю, почему все в восторге от сумрачной Марины Абрамович, чем она так дорога культурологам? «Инсталляция» моей подруги Ленки – вот истинный шедевр. Сиюминутный, эфемерный, божественный. Вершина остроумия, возведенного в искусство. Тридцать лет прошло после той лекции, а я все смеюсь.
Шутите, девушки, шутите! Никого не слушайте, не бойтесь. Валяйте дурака, острите, рвите бумажки. Мужчины, может, хоть чуть помолчат. И я замолкаю.